Сергей Шведов - Авантюрист

— Кто из нас сумасшедший? — задал художник однажды уже звучавший из eгo уст вопрос.

— Он сумасшедший, Саша, — ответил за меня Чуев. — Ты себе не представляешь, насколько он сумасшедший. Это авантюрист. Это исчадье ада. Это игрок, который тебя погубит. Беги от него, и как можно дальше.

— Ты меня убедил, — сказал Лабух почти торжественно. — Я пойду на твой банкет, Мефистофель. Но буду здорово разочарован, если он окажется скучнее, чем бал Сатаны.

— Скучно вам не будет, Лабух. Это я гарантирую. Правда, я не могу вам гарантировать жизнь. Но обещаю, что вместе с посланной в вас пулей к вам вернется и проигранная в карты душа.

— Я ловлю тебя на слове, Мефистофель, и принимаю условия игры.

— Обычно такие договоры скрепляются кровью, но я предпочитаю шампанское. Верочка, распорядись.

Чуев выразительно покрутил пальцем у виска:

— Ты хоть понимаешь, Феликс, что имеешь дело с больным человеком? Сашку надо лечить. Я уже договорился с врачом. И не наливайте ему вина, слышите.

— Заткнись, Витя, — неожиданно твердым и трезвым голосом сказал Лабух. — Я хоть и псих, но не сумасшедший. А врачи мне не помогут. Я уже обращался к ним, и не раз. Напичкают лекарствами, а потом хоть топись. Но это раньше у меня была больная душа, а теперь благодаря твоему Мефистофелю у меня ее вообще нет. Ты можешь это понять, Витя? Не может болеть то, чего нет. Шампанского мне, Вера.

— О, негодяй! — театрально заломил руки Чуев. — Погубитель!

— Хватит причитать, Витя, — сказал я ему негромко, пока Лабух возился с принесенной Верочкой бутылкой шампанского. — Я его последний шанс. Клин вышибают клином. И лучшего лекарства, как избавиться от пагубной страсти, не выдумал еще никто.

— И что это за лекарство?

— Страсть еще более пагубная, в данном случае — игра.

— Чтоб ты провалился, Феля!

Проваливается обычно Дон Жуан. Чуев перепутал либретто, я был персонажем совсем другой оперы. И, вероятно, поэтому не только не провалился, но даже выпил с Лабухом шампанского на брудершафт.

— Итак, сударыня, — обратился я к Верочке. — Ваш выход.

— Я знаю, где она живет. Но эта твоя искусствоведша штучка еще та. В наш город она прибыла два месяца тому назад. Вроде бы искала работу. И еще: она продала Гусю золотой портсигар.

— Откуда у Гуся деньги, — пожал плечами Чуев. — Он ведь беден как церковная крыса.

— Гусев брал не для себя. У его шефа юбилей. Они скидывались всей фирмой. Гусев, не будь дурак, отнес вещицу к ювелиру, и тот подтвердил, что портсигар не только золотой, но изготовлен хорошей фирмой. Фаберже, кажется. А тут еще инициалы совпали.

— «ЮБ», — сказал вдруг Лабух. — Я видел его.

— Точно, — подтвердила Верочка. — «ЮБ» — Юрий Баринов. Так зовут шефа Гусева, который был в полном восторге от подарка до тех пор, пока вдруг не выяснилось, что портсигар подделка. Гусев в ужасе. Он никак не может понять, как все это получилось. Ювелир очень надежный вроде бы человек. Ну а сослуживцы, конечно, в ярости. У Гуся и без того репутация была не ахти, а тут еще такой облом. Можете себе представить.

— Твоя работа? — обернулся я к Лабуху.

— Если ты портсигар имеешь в виду, то да. Я сделал более десятка подобных вещиц. Халтура, конечно, но ведь и заплатили мне немного.

— А совесть тебя не мучает, художник? — упрекнул Чуев.

— При чем тут совесть?! — возмутился Лабух. — Ведь это же не подделка, а копия. С первого же взгляда любому лоху видно, что к истинному искусству это барахло никакого отношения не имеет.

С точки зрения художника Лабух, конечно, прав. Но, увы, не все у нас художники и искусствоведы. И далеко не все способны с первого взгляда отличить работу фирмы Фаберже от изделия кустарной мастерской господина Лабуха. Не говоря уже о том, что у нас многие способны легко золото с бронзой перепутать. И то желтенькое, и это. Разумеется, есть специалисты, ценители, эксперты, но ведь Лабуховы поделки не на них рассчитаны. А служат только для того, чтобы глаза лохам отвести. Правда в конце концов открывается, но ловких людишек уже и след простыл.

— Итак, леди и джентльмены, мы отправляемся в путь. Сначала ты, Верочка, отвезешь нас к Наташе, а потом Чуев подскажет нам адрес Лузгина. Есть вопросы?

— У меня есть ремарка, — поднял руку Чуев. — Во-первых, я знать не знаю, где живет Лузгин, а во-вторых, я не желаю участвовать в твоих авантюрах, Феля.

— А это не мои авантюры, друг ситный, это ты сидишь у нас под подпиской о невыезде. Это тебя обвиняют в убийстве Каблукова, а не меня. И это тебе нужно найти Язона, а не мне. Задачу уяснили, Виктор Романович?

Чуев надулся. Можно подумать, что это я был виноват во всех свалившихся на его голову неприятностях. Папа папой, друг другом, но иной раз надо самому пошевелить ножками, а не ждать, пока «свобода нас встретит радостно у входа». Может и не встретить. И тогда придется значительную часть времени провести в местах, отдаленных от благ цивилизации и славящихся своими первобытными нравами. Во всяком случае, тюрьма — это не то место, где избалованный папенькин сынок будет чувствовать себя как рыба в воде. Видимо, Чуев это осознал и вторую претензию снял. Оставалась закавыка первая, и я поспешил освежить Витькину память.

— Никогда не поверю, что ты у Бегемота ни разу не был. Ведь коллеги по театру. Оба пьющие. Ты юнец, а он мудрец. Наверняка делился опытом.

— Ну делился, а что дальше, — продолжал хорохориться Чуев. — Раза два я у него был. Но с тех пор минуло лет шесть-семь. Не помню я адреса, слышишь, убей, не помню.

— Вот ведь люди! А еще называют себя интеллектуалами. Номер дома, двузначное число неспособны удержать в памяти.

— Можно подумать, что ты никогда из гостей пьяным не возвращался.

— Но ходил ты к Лузгину трезвым, или ты тогда вообще не просыхал? Ладно, поехали. В дороге разберемся. Поедем на твоей лайбе, Витя.

— А почему на моей?

— Потому что ты единственный из всей компании не пил шампанское. Ты что, хочешь, чтобы я в пьяном виде сел за руль и стал преступником?

Дело, конечно, было не в алкоголе. Просто мой «форд» уже примелькался недоброжелательно настроенным ко мне людям. А дырки в лобовом стекле и вовсе служили неопровержимой уликой, изобличающей хозяина в бурной деятельности на поприще если не криминальном, то около того. Но говорить об этом Чуеву я не стал, дабы не нервировать бывшего артиста понапрасну.

— От кого ты узнала адрес Наташи? — спросил я у Верочки, садясь на переднее сиденье рядом с Чуевым.

— От Гуся. Он случайно видел, как она выходила из этого подъезда, ну и решил, что искусствоведша там квартиру снимает.

— Адрес? — небрежно бросил через плечо Чуев.

— Улица Независимости, дом 11, подъезд третий. Номера квартиры не знаю, но можно уточнить у соседей.