Агата Кристи - Зло под солнцем / Evil Under the Sun

«Ребенка нельзя втягивать в такие вещи», – подумал Уэстон.

– Ничего страшного не будет, – постарался он успокоить Линду. – Мы просто хотим, чтобы вы рассказали нам все, что вам известно, только и всего.

– Вы имеете в виду… про Арлену? – спросила Линда.

– Да. Вы видели ее сегодня утром?

Девушка покачала головой:

– Нет. Арлена всегда встает поздно. Она завтракает в постели.

– Ну, а вы, мадемуазель? – спросил Пуаро.

– О, я всегда спускаюсь вниз. Завтракать в постели так скучно!

– Вы не расскажете, чем занимались сегодня утром? – попросил Уэстон.

– Ну, сначала я искупалась, затем позавтракала, а после отправилась вместе с миссис Редферн в бухту Чаек.

– В котором часу вы с миссис Редферн вышли из пансионата?

– Она сказала, что будет ждать меня в фойе в половине одиннадцатого. Я боялась опоздать и поэтому пришла немного раньше. Мы вышли за две или три минуты до назначенного срока.

– И чем вы занимались в бухте Чаек? – спросил Пуаро.

– О, я намазалась маслом и загорала, а миссис Редферн рисовала. Затем я залезла в море, а Кристина вернулась в пансионат и переоделась для тенниса.

– Вы помните, сколько было времени? – как можно более непринужденно произнес Уэстон.

– Когда миссис Редферн отправилась обратно в пансионат? Без четверти двенадцать.

– Вы в этом уверены – точно без четверти двенадцать?

Линда широко раскрыла глаза.

– О да! Я посмотрела на часы.

– На те часы, которые сейчас на вас?

Линда бросила взгляд на запястье.

– Да.

– Ничего не имеете против, если я на них взгляну? – спросил Уэстон.

Линда протянула ему свою руку. Главный констебль сверил ее часы со своими и с часами на стене.

– Точны до секунды, – улыбнулся он. – Ну, а после этого вы отправились купаться?

– Да.

– И когда вы вернулись в пансионат?

– Около часа. И тогда… тогда я услышала… услышала про Арлену… – Ее голос изменился.

– Вы с мачехой… у вас были хорошие отношения? – задал новый вопрос полковник Уэстон.

Девушка с минуту молча смотрела на него. Наконец она сказала:

– Да. Да.

– Вы ее любили, мадемуазель? – спросил Пуаро.

– Да. – Помолчав, Линда добавила: – Арлена была добра ко мне.

– Она не была жестокой мачехой из сказок? – с напускным весельем сказал Уэстон.

Линда без улыбки покачала головой.

– Очень хорошо, – сказал Уэстон. – Очень хорошо. Знаете, иногда в семьях появляется напряженность – трения, ревность… Отец был лучшим другом дочери, а потом появляется другая женщина, и он все свое внимание начинает уделять ей. У вас ничего подобного не было?

Глядя ему прямо в лицо, девушка совершенно искренне сказала:

– Нет, что вы!

– Полагаю, ваш отец был… э… очень увлечен своей женой? – продолжал Уэстон.

– Не знаю, – коротко ответила Линда.

– Как я уже говорил, в семьях возникают самые разные проблемы. Ссоры, непонимание… И если муж и жена начинают скандалить, дочери также приходится несладко. А как было в вашей семье?

– Вы хотите знать, ссорились ли отец и Арлена?

– Ну… да.

«Грязное это дело – расспрашивать ребенка про собственного отца, – подумал Уэстон. – Ну почему я полицейский? Черт побери, придется продолжать, это мой долг – продолжать задавать вопросы».

– Нет, что вы, – решительно заявила Линда. – Отец никогда ни с кем не ссорится, – добавила она. – Он не такой человек.

– Ну, а теперь, мисс Линда, я хочу, чтобы вы очень хорошо подумали, – сказал Уэстон. – У вас есть какие-нибудь мысли насчет того, кто мог убить вашу мачеху? Вы не слышали, не знаете ничего такого, что могло бы нам помочь?

Линда помолчала, судя по всему, серьезно, не спеша обдумывая этот вопрос. Наконец она сказала:

– Нет, я не знаю, кто мог бы хотеть убить Арлену. – Помолчав, она добавила: – Конечно, кроме миссис Редферн.

– Вы полагаете, миссис Редферн хотела ее убить? – спросил Уэстон. – Почему?

– Потому что ее муж влюбился в Арлену. И все же я не думаю, что она действительно хотела ее убить. Я хочу сказать, ей просто хотелось ее смерти – а это ведь не одно и то же, правда?

– Да, это не одно и то же, – мягко подтвердил Пуаро.

Линда кивнула, напрягшись, и произнесла:

– И в любом случае миссис Редферн никогда не сделает ничего подобного – никого не убьет. Она… она не жестокая, если вы понимаете, что я хочу сказать.

Уэстон и Пуаро кивнули.

– Я прекрасно понимаю, что вы хотите сказать, дитя мое, – сказал бельгиец, – и я с вами согласен. Миссис Редферн не из тех, кто, как у вас говорится, «впадает в ярость». Ее… – Откинувшись назад, он полуприкрыл глаза, старательно подбирая слова: – Ее не захлестнет буря эмоций… когда весь мир перевернется… перед глазами встанет ненавистное лицо… ненавистная белая шея… и так захочется ее стиснуть… ощутить под пальцами живую плоть…

Он умолк.

Линда отпрянула от стола.

– Я могу идти? – дрожащим голосом спросила она. – Это всё?

– Да, да, это всё, – поспешно произнес полковник Уэстон. – Благодарю вас, мисс Линда.

Он встал и открыл перед ней дверь. Затем вернулся за стол и, закурив, пробормотал:

– Фу! Незавидная у нас работа. Признаюсь, я чувствовал себя подонком, расспрашивая этого ребенка об отношениях ее отца и мачехи. По сути дела, я предлагал девочке затянуть веревку у отца на шее. И тем не менее сделать это было нужно. Речь идет об убийстве. И Линда – тот человек, кто, скорее всего, знает, как все обстояло. Если честно, я отчасти рад, что ей нечего нам рассказать.

– Да, я так и подумал, – сказал Пуаро.

Уэстон смущенно кашлянул.

– Кстати, Пуаро, мне показалось, что под конец вы зашли чересчур далеко. Весь этот разговор про руки, стискивающие шею… По-моему, незачем внушать ребенку подобные мысли.

Детектив задумчиво посмотрел на него.

– Значит, вы полагаете, я внушал подобные мысли?

– А разве не так? Признайтесь.

Пуаро молча покачал головой.

– В целом мы не узнали от нее почти ничего ценного, – переменил тему Уэстон. – Если не считать более или менее полного алиби для миссис Редферн. Если они были вместе от половины одиннадцатого до без четверти двенадцать, Кристина Редферн исключается. Ревнивая жена выходит из-под подозрений.

– Есть гораздо более веские основания исключить миссис Редферн, – сказал Пуаро. – Я убежден, что для нее физически и психически невозможно задушить человека. Кровь у нее скорее холодная, чем горячая; она способна на глубокую привязанность и безответное постоянство, но никак не на вспышку ярости. К тому же у нее слишком маленькие и нежные руки.

– Я согласен с месье Пуаро, – сказал Колгейт. – Миссис Редферн тут ни при чем. Как установил доктор Нисден, эту дамочку придушили порядочные ручищи.

– Что ж, полагаю, теперь нам следует поговорить с Редфернами. Надеюсь, мистер Редферн уже оправился от потрясения.