Рекс Стаут - Тройной риск

Вулф кивнул:

– Мистер Джордан?

Лон помедлил:

– Сказать по правде, этот сюжет мне не нравится, но раз уж остальные все равно об этом говорят, так почему бы и нам не обсудить? В общем, Джордан нарисовал кое-какие картины, в современной манере, и дважды пытался выставить их в двух разных галереях, и оба раза Гец каким-то образом заворачивал выставку. В этом случае имеются имена и даты, но не известно, чем руководствовался Гец: то ли вел себя так из вредности, то ли боялся, что Джордан уйдет из их команды…

– Да, над этим стоит подумать. Между прочим, возможен и третий вариант: может, Гецу просто не понравились картины Джордана. Мистер Ковен?

Лон поднял указательный палец:

– По-моему, более подходящей кандидатуры и не сыскать. Гец запугал его, в этом нет никаких сомнений. Там у них вообще всем заправлял Гец, чему имеется множество свидетельств, но никто не знает почему. Нам остается только гадать, что же у него имелось на Ковена. Наверняка что-то серьезное, но что? Говорите, мы с вами беседуем конфиденциально?

– Да.

– Ладно, тогда подкину вам кое-какую информацию, которую мы раскопали как раз сегодня. Перед публикацией необходимо все как следует проверить. Тот дом на Семьдесят шестой улице зарегистрирован на имя Геца.

– Вот как! – Вулф закрыл глаза и открыл их снова. – А что скажете насчет миссис Ковен?

– Муж и жена – одна сатана, не так ли? – хмыкнул Лон.

– Да. Муж и жена вместе составляют одного дурака.

– Я хочу это напечатать. Вы не возражаете? – Репортер вздернул подбородок.

– Это уже напечатали более трехсот лет назад. Бен Джонсон. «Варфоломеевская ярмарка». – Вулф вздохнул. – Черт побери, ну что я могу поделать, располагая лишь жалкими обрывками сведений?! – Он указал на коробку и поинтересовался: – Полагаю, этот хлам вам нужно вернуть?

Лон ответил, что да. Еще он заикнулся, что в интересах правосудия и общественного блага был бы рад продолжить конфиденциальный разговор, но, очевидно, Вулф уже получил от него все, что хотел. Проводив Лона до двери, я поднялся в свою комнату и посвятил целый час исключительно заботам о себе любимом. Я и без того это слишком долго откладывал. Я как раз вышел из душа и подбирал рубашку, когда раздался звонок от Сола Пензера в ответ на оставленное мной сообщение. Я изложил ему необходимые детали картины и велел утром явиться в адвокатскую контору Паркера.

Тем вечером после обеда мы все не покладая рук трудились в кабинете. Фриц и Теодор раскрывали «Газетт», находили нужную страницу и выдирали ее, а ненужное откладывали в сторону. Я усердно стучал по машинке, выдавая по три страницы текста в час. Вулф сидел за своим столом, сосредоточенно, методично и обстоятельно изучая приключения Ослепительного Дэна за последние три года. Было уже далеко за полночь, когда он оттолкнулся в кресле, встал, потянулся, потер глаза и объявил:

– Пора ложиться спать. Из-за этой абракадабры у меня начинается несварение желудка. Чтиво для слабоумных. Спокойной ночи.

В среду утром Вулф попытался меня надуть. Как правило, согласно заведенному распорядку, его день начинался в восемь часов: он завтракал у себя в комнате, одновременно просматривая утреннюю газету, после чего брился и одевался. С девяти до одиннадцати он неизменно торчал в оранжерее, ходил туда, как на работу. До одиннадцати Вулф сроду не спускался в кабинет, и смешивать детективное дело с орхидеями никогда не дозволялось. Но в ту среду он сжульничал. Пока я сидел на кухне с Фрицем, наслаждался лепешками, колбасками от Дарста, медом и кофе, изучая прессу – я дважды перечитал сообщение «Газетт» о том, что Вулфа отправили в отставку, – он прокрался в кабинет и слинял с кипой комиксов об Ослепительном Дэне. Я заметил это только потому, что перед завтраком заходил туда немного прибраться, а глаз у меня наметанный. Похоже, Вулф не на шутку разозлился и решил любой ценой добраться до истины. Я прекрасно понимал его и всей душой поддерживал. Будучи человеком благородным, я не только не стал измышлять предлог для путешествия на крышу, чтобы застукать Вулфа за занятием, по его словам, абсолютно несовместимым с цветоводством, но и покинул кабинет, когда он спустился в одиннадцать часов, чтобы предоставить ему возможность незаметно подкинуть Дэна обратно.

В тот день после завтрака мне первым делом предстояло выполнить кое-какие указания, которые Вулф дал накануне вечером. Поскольку в учреждениях, расположенных на Манхэттене, собственный рабочий график, я смог дозвониться в корпорацию «Левай рекордер» лишь в 9:35. Затем потребовалось некоторое время, чтобы уболтать их и убедить приехать немедленно. Пришлось упомянуть имя Ниро Вулфа, иначе ничего не вышло бы. Однако, дав обещание, эти ребята сдержали свое слово. В начале одиннадцатого с коробками оборудования и наборами инструментов прибыли два сотрудника корпорации. Менее чем за час они все нам установили, причем сделали это на диво аккуратно и толково. Чтобы выявить что-либо подозрительное в кабинете, потребовался бы тщательный обыск, а провод на кухню, проложенный по плинтусу, не вызвал бы подозрений, даже будучи замеченным.

Из-за постоянных телефонных звонков сосредоточиться за пишущей машинкой оказалось просто невозможно. Звонили главным образом журналисты, желавшие поговорить с Вулфом или, за неимением его, хотя бы со мной. В конце концов пришлось попросить Фрица снимать трубку и давать всем от ворот поворот. Мне он переадресовал один-единственный звонок из офиса окружного прокурора. Только представьте, они имели наглость попросить меня приехать к ним якобы что-то уточнить! Я ответил, что занят: рассылаю резюме работодателям и изучаю объявления о трудоустройстве, – словом, никак не могу позволить себе впустую растрачивать время. Через полчаса Фриц вновь переключил телефон на меня. На этот раз дал знать о себе сержант Пэрли Стеббинс. Он был изрядно зол и принялся ругать Вулфа: дескать, тот не имел права сообщать всем подряд новость о лишении его лицензии, ведь пока это все неофициально. Затем он мрачно поинтересовался, где я рассчитываю очутиться, отказавшись сотрудничать с окружным прокурором по делу об убийстве, особо подчеркнув, что труп обнаружил я. Сержант предложил мне выбирать из двух вариантов: быстренько примчаться в управление самому или же подождать, пока за мной не пришлют машину и не приволокут туда как миленького. Я подождал, когда он выдохнется, и спокойно ответил:

– Послушай, дружище, я вроде не слышал, чтобы наш город переименовали в Москву. Если мистер Вулф хочет оповестить всех о том, что он остался без работы, в надежде, что кто-нибудь пустит шляпу по кругу или предложит ему место портье, то это его личное дело. А относительно моего сотрудничества, идите вы к черту! Вы и так повесили на меня обвинения по двум статьям, и по совету адвоката и своего врача я остаюсь дома, принимаю аспирин и полощу горло сливовым соком с джином. Если вы припретесь сюда – не важно кто, – без ордера на обыск вы не войдете. А если явитесь, чтобы обвинить меня в чем-нибудь еще, скажем в жестоком обращении с животными, поскольку я открыл окно в комнате с обезьянкой, то можете либо ждать на крыльце моего выхода, либо расстрелять дверь, это уж как захотите. А теперь я вешаю трубку.