Рекс Стаут - И трижды был опущен занавес

Теперь я узнал голос, именно его я и слышал по телефону. Голос тоже сильно отличался от настоящего: звучал ниже и глубже, но, главное, прекрасно вписывался в новый образ.

– Да, – ответил я и непринужденно добавил: – А почему вы не последовали за ней, увидев, что она зашла в кабинет? Почему выжидали?

– Да потому… – Он замолчал, а я вежливо ждал, когда он продолжит. – Просто еще наверху заметил, что вы уходите, и заподозрил, что вы побывали в кабинете.

– Почему она не кричала? Почему не сопротивлялась?

– Я поговорил с ней. Я немного поговорил с ней. – Он дернул головой, словно его беспокоила надоедливая муха, а руки были заняты, чтобы отогнать ее. – Что именно она вам рассказала?

– Она сообщила, что видела вас в тот день в квартире Дорис Хаттен… Вы как раз зашли, когда она уходила. И разумеется, о том, что вчера узнала вас в толпе гостей.

– Она мертва, и никаких улик нет. Вы ничего не докажете.

– Тогда зачем вы зря тратите время и силы? – ухмыльнулся я. – Позвольте сделать вам комплимент: ваш маскарадный костюм выше всяких похвал, в жизни не видел ничего подобного! Так, спрашивается: почему вы просто не выбросили мое письмо в корзину для бумаг? Сдается мне, что вы элементарно испугались. Говорите, нет никаких улик? Когда точно знаешь, кто и когда совершил преступление, добыть доказательства не так-то трудно. Тем более профессионалу вроде меня. А вы прекрасно знаете, что мне известна вся правда.

– И вы не сообщили ничего полиции?

– Нет.

– И Ниро Вулфу?

– Нет.

– Отчего же?

Я пожал плечами, насколько это было возможно в моем положении.

– Заранее извиняюсь, если изложу свои соображения не слишком складно, – сказал я, – потому что впервые в жизни беседую с кем-то, будучи связан по рукам и ногам, и, боюсь, это не способствует полету мысли. На мой взгляд, мы можем воспользоваться сложившейся ситуацией с обоюдной выгодой. Видите ли, какое дело: я сыт по горло карьерой частного детектива и хочу уйти на покой. Я предлагаю вам купить у меня… э-э-э… некоторую информацию за… ну, скажем, за пятьдесят тысяч долларов. Согласен, это недешево, но я гарантирую вам качественный товар и полнейшую конфиденциальность. Есть важное условие: мы должны решить вопрос как можно скорее. Если вы откажетесь от сделки, мне будет довольно сложно объяснить полиции, почему я сразу не вспомнил все то, о чем мне рассказала убитая. В общем, даю вам двадцать четыре часа – и ни минутой больше. Я просто не смогу тянуть время.

– Это невозможно устроить так, чтобы я получил то, за что заплатил.

– Уверен, что возможно. Если вы не хотите, чтобы я преследовал вас всю оставшуюся жизнь. Поверьте, и я не хочу, чтобы вы преследовали меня.

– Естественно, не хотите. – Он улыбнулся или, во всяком случае, решил, что улыбается. – Полагаю, мне придется заплатить.

Внезапно он издал какие-то звуки, словно начал задыхаться, и встал.

– Вы пытаетесь освободить руку, – хрипло произнес он и шагнул ко мне.

Вся кровь разом бросилась ему в голову, а взгляд вдруг замер и словно бы остекленел. Очевидно, он изначально явился сюда, рассчитывая расправиться со мной, но только теперь настроился на убийство. Вопреки здравому смыслу я не испугался, а, напротив, развеселился. Ну и чем, интересно, он собрался меня удавить?

– Стойте! – заорал я на него.

Он замер, снова пробормотал:

– Вы пытаетесь освободить руку, – и сделал еще один шаг, намереваясь зайти мне за спину.

Уперев связанные ноги в пол, я дернулся всем телом и, исполнив дикий прыжок в сторону вместе со стулом, снова развернулся лицом к убийце.

– У меня для вас припасен еще один сюрприз, – сказал я ему. – Записка от Ниро Вулфа. Она здесь, в нагрудном кармане. Можете достать ее, только не пытайтесь зайти мне за спину.

Его остекленевшие глаза смотрели на меня в упор.

– Вам что, неинтересно, о чем там говорится? – возмутился я. – Достаньте записку!

Он стоял всего в двух шагах от меня, но, чтобы преодолеть это расстояние, сделал четыре маленьких шажка. Его рука в перчатке скользнула в мой нагрудный карман и достала оттуда сложенный вдвое листок желтой бумаги. Судя по тому, как убийца смотрел на записку, я бы усомнился, что он способен сейчас ее прочесть, но ему это все-таки удалось. Я наблюдал за его лицом, пока он впитывал каждое слово, выписанное прямым и ясным почерком Вулфа.

Если мистер Гудвин не вернется домой к полуночи, вся информация, полученная им от Синтии Браун, будет доведена до сведения полиции, и я лично прослежу за тем, чтобы власти немедленно предприняли самые решительные действия.

Убийца перевел взгляд на меня, и его глаза мало-помалу ожили, перестав быть остекленевшими. Теперь в них пылала горячая ненависть.

Я ощутил себя на коне.

– Хотели меня убить, да? Увы, у вас ничего не выйдет. Вулф специально это подстроил. Ведь знай вы, что я все рассказал ему, даже и не стали бы со мной говорить. Так вот, вернемся к нашей сделке. Ниро Вулф хочет получить пятьдесят тысяч долларов завтра, не позднее шести часов вечера. Вы напрасно думаете, будто у нас нет улик. Мы раздобудем и предъявим полиции убедительные доказательства, даже не сомневайтесь. Что же касается ваших планов избавиться от меня, то с ними придется распрощаться. Если хоть один волосок упадет с моей головы, Вулф будет считать вас своим личным врагом. А сейчас, поймите, он вам вовсе не враг, а просто хочет получить пятьдесят тысяч баксов.

Убийцу била дрожь, и он отчаянно пытался успокоиться.

– Возможно, – уступил я, – вам не удастся раздобыть такую крупную сумму за столь короткое время. В этом случае нас вполне устроит долговая расписка. Можете набросать ее на обороте его записки. Возьмите ручку у меня в кармане. И не пытайтесь торговаться: Вулф разумный человек и никогда не требует лишнего.

– Я не дурак! – резко ответил он и перестал дрожать.

– Кто называл вас дураком? – Мой голос звучал взволнованно и убедительно; мне начало казаться, что я сумел сбить его с толку. – Я всего-навсего призываю вас хорошенько подумать. Одно из двух: мы либо загнали вас в угол, либо нет. Если нет, тогда что вы здесь делаете? Если загнали, то я предлагаю вам оптимальный выход. Ну же, возьмите мою ручку из кармана.

Я все еще думал, что мне удалось сломить противника. Об этом свидетельствовали растерянность в его глазах и сгорбленная спина. Будь мои руки свободны, я сам достал бы ручку, отвинтил колпачок и вложил ему в пальцы – и он не стал бы противиться. Он был уже готов составить и подписать долговую расписку, но… Похоже, я все-таки недооценил этого человека.

Миг растерянности прошел. Он встряхнул головой, расправил плечи и с ненавистью произнес:

– Двадцать четыре часа, вы сказали? Стало быть, у меня есть время до завтра. Я постараюсь хорошенько все обдумать и непременно дам знать Ниро Вулфу о своем решении. – И с этими словами он двинулся к выходу.