Филлис Джеймс - Неподходящее занятие для женщины [= Неженское дело] [litres]

– Спустя девять месяцев миссис Келлендер умерла, – напомнила Корделия.

– Он не убивал ее, если вы вообразили именно это. Он вовсе не был чудовищем, каким вы его себе представляете, во всяком случае, в то время. Но в каком-то смысле мы оба довели ее до кончины. Ей был нужен настоящий специалист, а не этот беспомощный дуралей Гледвин. Но мы все втроем опасались, что от хорошего врача не скроется, что она никогда не была матерью. Она беспокоилась на этот счет ничуть не меньше нас и настояла не обращаться к другим врачам. Она полюбила ребенка, а потом умерла. Состоялась кремация, и мы решили, будто опасность миновала навсегда.

– Умирая, она оставила Марку записку, всего лишь закорючку в молитвеннике. Группу крови.

– Группа крови – опасная ниточка. Рональд знал результаты анализов. Но после ее смерти мы перестали бояться даже этого.

Воцарилось длительное молчание. К мосту приближались туристы. Мисс Лиминг сказала:

– Вся ирония в том, что Рональд никогда его по-настоящему не любил. Дедушка обожал Марка; тут никаких трудностей не возникало. Он оставил половину состояния Эвелин, и она автоматически перешла ее мужу. Вторая половина причиталась Марку в двадцать один год. Но Рональду никогда не было дела до сына. Оказалось, он не способен испытывать к нему любви; мне тоже запрещалось любить его. Я наблюдала, как он рос, потом пошел в школу. Но любить его мне не позволялось. Зато я вязала ему бесчисленные свитера. Это стало наваждением. По мере того как он взрослел, вязка усложнялась, шерсть становилась все толще. Бедный Марк, он, должно быть, принимал меня за сумасшедшую – странную, вечно недовольную женщину, без которой его отец не может обойтись, но все-таки не женится на ней.

– В коттедже осталась пара свитеров. Что мне с ними делать?

– Заберите их и отдайте тем, кому они нужнее. Или вы считаете, что мне следует распустить шерсть и связать что-нибудь новенькое? Может быть, это станет символом напрасных усилий, страданий, бессмысленных жертв?

– Я найду им применение. А его книги?

– Избавьтесь и от них. Не могу больше появляться в этом коттедже. Избавьтесь от всего, если захотите.

Туристы подошли совсем близко, но их не занимало ничего, кроме собственной болтовни. Мисс Лиминг вынула из кармана конверт и передала его Корделии.

– Я написала коротенькое признание. Здесь нет ничего ни о Марке, ни о том, как он умер, ни о ваших находках. Всего лишь лаконичное заявление, что я застрелила Рональда Келлендера сразу после вашего отъезда из Гарфорд-Хауса, а потом принудила вас подтвердить мою версию. Спрячьте его в надежное место. В один прекрасный день оно может вам пригодиться.

Корделия увидела, что конверт адресован лично ей, но не стала его вскрывать.

– Поздно, – сказала она. – Если вы сожалеете о содеянном, надо было рассказать обо всем раньше. Теперь дело прекращено.

– Не сожалею. Я рада, что мы поступили именно так, а не иначе. Но дело может быть возобновлено.

– Но оно закрыто! Вердикт вынесен!

– У Рональда всегда хватало могущественных друзей. Они пользуются влиянием и иногда любят пускать его в ход, хотя бы ради доказательства того, что оно еще не утрачено.

– Но они не могут воскресить закрытое дело! Для изменения вердикта коронера потребовалось бы постановление парламента!

– Я и не говорю, что они замахнутся на такое. Но они могут задать кое-какие вопросы. Что называется, шепнуть словечко в нужное ушко. А нужное ушко долго искать не придется. Вот как они действуют. Такие это люди.

– У вас есть зажигалка? – неожиданно полюбопытствовала Корделия.

Ни о чем не спрашивая и не возражая, мисс Лиминг открыла сумочку и протянула Корделии изящную серебряную вещицу. Корделия не курила и не привыкла обращаться с зажигалками. Ей потребовалось несколько щелчков, чтобы искорка превратилась в язычок пламени. Тогда она свесилась над водой и подожгла уголок конверта.

В ярких лучах солнца огонек был совершенно незаметен. На глазах у Корделии бумага как бы сама по себе начала съеживаться, а быстро обуглившиеся края конверта – осыпаться. Речной ветерок унес в сторону едкий запах горелого. Почувствовав, что невидимое пламя начинает лизать ей пальцы, Корделия выпустила конверт, и он, окутавшись дымом и описывая круги, как бумажный голубок, неспешно устремился к воде, мелькнул последний раз, напомнив миниатюрностью снежинку, и сгинул в Кеме.

– Ваш возлюбленный застрелился, – произнесла она. – Это все, что вам или мне надо отныне помнить.

Они больше не заговаривали о смерти Рональда Келлендера. Их путь лежал через усаженную вязами аллею. Внезапно мисс Лиминг оглядела ее и раздраженно выпалила:

– Вы выглядите на удивление неплохо!

Корделия решила, что это вспышка старшей по

возрасту, завидующей несгибаемой молодости, мгновенно восстанавливающей силы. Достаточно было одной ночи глубокого, ничем не потревоженного сна – и она снова обрела состояние, которое Берни с утомительной застенчивостью именовал «ясноглазием и пышнохвостием». Исцарапанные плечи и спина зажили мгновенно, не дожидаясь горячей ванны. События истекших недель не оставили на ней видимых отметин. Относительно мисс Лиминг она бы поостереглась делать схожее заключение. Гладкие платиновые волосы все так же безупречно обрамляли ее лицо наподобие купальной шапочки, одежда сидела на ней с прежней деловитой элегантностью, словно необходимость выглядеть собранной и всезнающей помощницей занятого бизнесмена не исчезла и по сию пору. Однако ее бледную кожу теперь покрывал какой-то серый налет, глаза впали, а морщины в уголках рта и на лбу, еще недавно едва намечавшиеся, двинулись в наступление по всему фронту, отчего ее лицо впервые приобрело утомленный и постаревший вид.

Пройдя под аркой Королевских ворот, они свернули направо. Неподалеку отдыхал «остин-мини»; «ровер» мисс Лиминг поджидал ее подальше, на Куинс-роуд. Прощаясь, она на мгновение сжала руку Корделии твердой хваткой и сказала «до свидания» так буднично, словно они были кембриджскими подружками, расстающимися после нечаянной встречи на воскресном богослужении. На ее губах ни разу не появилось улыбки. Корделия смотрела вслед высокой угловатой фигуре, пока та, так и не оглянувшись, не исчезла за воротами короля Якова. Суждено ли им повстречаться снова? Трудно было поверить, что количество их встреч исчислялось четырьмя. Между ними не было ничего общего, кроме принадлежности к женскому полу, однако дней, последовавших за смертью Рональда Келлендера, хватило, чтобы Корделия поняла всю силу женской преданности. Мисс Лиминг сама говорила, что они не испытывают друг к другу никакой симпатии. И все же одна отвечала за безопасность другой. Порой хранимая ими тайна ужасала Корделию своей чудовищностью. Однако со временем такие моменты случались все реже. Жизнь продолжается. Ни той ни другой не дано напрочь изгнать случившееся из памяти, однако она вполне могла представить себе, как в один прекрасный день они мельком встретятся взглядами где-нибудь в холле ресторана или театра или молча разъедутся на эскалаторах подземки, гадая про себя, пронеслись ли в памяти другой те же страшные картины. Даже сейчас, спустя всего четыре дня после оглашения вердикта, убийство Рональда Келлендера заняло свое место в пейзаже прошлого.