Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— И вы считаете…

— Я считаю, что, именно занимаясь алтарем, Люпен обнаружил склеп.

Один из слуг по приказанию графа принес заступ, и Ботреле принялся за дело. Во все стороны от алтаря полетели куски гипса.

— Бог мой, — пробормотал господин Фийель, — мне прямо не терпится узнать…

— Мне тоже, — согласился Ботреле, весь побледневший от волнения.

Удары заступом сделались чаще. И вдруг орудие Ботреле, до этого легко входившее в гипс, натолкнулось на что-то твердое и даже отскочило. Они услышали, как что-то осыпалось, и тут то, что осталось от алтаря, провалилось вниз, увлекаемое большим камнем, который сдвинул с места Ботреле. Изидор нагнулся. Он зажег спичку и поводил ею в пустоте:

— Лестница начинается даже ближе, чем я предполагал, почти под входом. Отсюда видны первые ступеньки.

— Склеп глубокий?

— Три-четыре метра… Ступени довольно высокие… А в некоторых местах их и вовсе нет.

— Невероятно, — принялся рассуждать господин Фийель, — чтобы за то короткое время, пока отсутствовали жандармы, сообщникам удалось и осуществить похищение мадемуазель де Сен-Веран, и вытащить отсюда труп… Да и зачем бы им это? Нет, я все больше склоняюсь к мысли, что он здесь.

Слуга принес лестницу, а Ботреле просунул ее в яму, на ощупь установил между валяющимися обломками и крепко ухватился за верхние перекладины.

— Спускайтесь, господин Фийель.

Следователь со свечой осторожно полез вниз. За ним спустился граф де Жевр. И в свою очередь Ботреле поставил ногу на первую ступеньку лестницы.

Их оказалось восемнадцать — машинально посчитал Ботреле, на ходу оглядывая склеп, который едва освещала, борясь с темнотой, свечка. Но внизу в нос ему ударил отвратительный, резкий запах, запах разложения, он как бы въедается в человека и продолжает преследовать его потом. Изидор чуть не задохнулся, сердце подпрыгнуло в груди…

Вдруг в плечо ему впилась чья-то дрожащая рука.

— Что?! Что это?!

— Ботреле… — услышал он голос господина Фийеля.

От волнения тот не мог говорить.

— Успокойтесь, господин следователь, возьмите себя в руки…

— Ботреле… Он тут…

— А?

— Да, что-то там, под камнем, отвалившимся от алтаря… Я подвинул его… и дотронулся… О, никогда не забуду…

— Где он?

— С той стороны… Чувствуете, какой запах? Вот, смотрите.

Он поднял свечу и поднес ее к чему-то, распластанному на полу.

— О-о! — Крик ужаса вырвался у Ботреле.

Все трое склонились над трупом. Полуголый, исхудавший, он выглядел совершенно жутко. Местами сквозь истлевшую одежду виднелась зеленоватая кожа, цвета жидкого воска. Но самое ужасное зрелище, от которого вскрикнул молодой человек, представляла собой голова, голова, раздавленная камнем, безобразная бесформенная масса, где невозможно было ничего различить, а когда глаза их привыкли к темноте, они заметили, что голова вся кишела червями…

В четыре прыжка Ботреле оказался на верху лестницы и вылетел наружу, на свежий воздух. Господин Фийель обнаружил его лежавшим навзничь, спрятав лицо в ладони.

— Поздравляю вас, Ботреле. Кроме тайника, который вы все-таки нашли, еще по крайней мере в двух вопросах подтверждается ваша правота. Во-первых, человек, в которого стреляла мадемуазель де Сен-Веран, был действительно Арсеном Люпеном, как вы и утверждали с самого начала. Во-вторых, Люпен проживал в Париже действительно под именем Этьена Водрея. На белье его стоят инициалы «Э.» и «В.». Мне кажется, этого достаточно…

Изидор хранил неподвижность.

— Господин граф пошел отдать распоряжения насчет экипажа. Сейчас поедем за доктором Жуэ, чтобы по всем правилам констатировать смерть. По-моему, она наступила по меньшей мере неделю назад. Степень разложения трупа… Да вы не слушаете меня?

— Нет, слушаю.

— Все, о чем я говорю, имеет объективные причины. Так, например…

Господин Фийель продолжал рассуждать, не заботясь более о том, интересует это собеседника или нет. Приход господина де Жевра прервал его монолог.

В руках граф держал два письма. В одном из них сообщалось, что Херлок Шолмс прибудет завтра.

— Чудесно! — радостно откликнулся господин Фийель. — И инспектор Ганимар приедет тоже. Как все кстати выходит!

— Второе письмо адресовано вам, господин следователь, — прервал его граф.

— Тем лучше, тем лучше, — изрек господин Фийель, пробежав письмо глазами. — Этим господам решительно нечего будет делать здесь. Ботреле, мне сообщают, что сегодня утром ловцы креветок обнаружили на скалах труп молодой женщины.

Ботреле вскочил:

— Что вы говорите? Труп…

— Молодой женщины… к тому же расчлененный так, что невозможно было бы его опознать, если бы на правой руке не было маленького тонкого золотого браслета, он врезался в распухшую руку. Мы знаем, что мадемуазель де Сен-Веран носила на правой руке золотую цепочку. Значит, господин граф, это действительно была ваша несчастная племянница, море выбросило ее труп. Что на это скажете вы, Ботреле?

— Ничего… ничего… напротив, все, как мы видим, выстраивается в цепь согласно моей аргументации. Получается, что все факты подряд, даже самые противоречивые и странные, становятся подтверждением предположений, возникших у меня с самого начала.

— Я что-то не очень понимаю.

— Скоро поймете. Не забудьте, я обещал вам сказать всю правду.

— Но мне кажется…

— Немного терпения. Пока что вы не могли пожаловаться на меня. Сегодня прекрасная погода. Пойдите прогуляйтесь, пообедайте в замке, выкурите трубочку. А я вернусь к четырем или пяти часам. Что же до возвращения в лицей, бог с ним, поеду ночным поездом.

Они подошли к хозяйственным постройкам позади замка. Ботреле вскочил на велосипед и укатил.

В Дьеппе он заехал в редакцию газеты «Ля Вижи» и попросил показать ему все номера за последние две недели. Затем направился за десять километров оттуда в селение Энвермё. Там он побеседовал с мэром, кюре и сельским полицейским. На колокольне сельской церкви пробило три. Его расследование закончилось.

Возвращаясь, Изидор напевал от радости веселую песенку. Ноги равномерно и сильно жали на педали, он вдыхал полной грудью свежий морской воздух. И порой, счастливый от того, что усилия не пропали даром, что вожделенная цель близка, он даже издавал победный вопль.

Вдали показалось Амбрюмези. Велосипед, разогнавшись, летел по склону перед замком. Деревья, что в четыре ряда издавна росли вдоль дороги, казалось, несутся ему навстречу и потом пропадают позади.