Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

И умолк. Изидор не отрывал от фотографии взгляда, словно изучал ее со всех сторон.

— А есть где-нибудь в одном лье от города трактир под названием «Лион д’Ор»? [60] Лион д’Ор (Lion d’Or) — Золотой Лев (фр.). — Примеч. перев. — спросил он наконец.

— Да, конечно, как раз в лье отсюда.

— На Валонской дороге, не так ли?

— Да, именно на Валонской дороге.

— У меня есть все основания полагать, что трактир этот служит генеральным штабом люпеновских дружков. Оттуда они и вступили в сношение с отцом.

— Ну что вы такое говорите! Ваш отец ни с кем не разговаривал. Ни с кем не виделся.

— Ни с кем чужим, но у них был посредник.

— Почему вы так думаете?

— Из-за фотографии.

— Да это же ваш снимок!

— Мой, но я его ему не посылал. Я даже не знал о его существовании. Меня сфотографировали без моего ведома в амбрюмезийских развалинах, и сделал это, вне сомнения, секретарь следователя, то есть, как вам известно, сообщник Арсена Люпена.

— А зачем?

— Эта фотография служила пропуском, паролем, с помощью которого им удалось заручиться доверием отца.

— Но кто же, кто проник ко мне в дом?

— Не знаю, ясно одно: отец попал в ловушку. Ему сказали, что я здесь, поблизости, что хочу с ним увидеться в трактире «Лион д’Ор», и он поверил.

— Какая-то ерунда! Как вы можете утверждать…

— Очень просто. Они моим почерком написали на обороте место встречи, смотрите: «Д. Вал.» — Валонская дорога; «3 км 400», трактир «Лион». Мой отец пришел, и они захватили его, вот как это было.

— Ладно… — потрясенный, бормотал Форберваль, — ладно… согласен… пусть так оно и было… но все равно он не мог никуда выйти ночью.

— Он вышел днем, намереваясь дождаться вечера, чтобы ехать в трактир.

— Но, черт возьми, он же весь день просидел у себя в комнате!

— Хотите убедиться? Бегите в порт, Форберваль, и спросите у того, кто дежурил позавчера во второй половине дня… Но только поторопитесь, если хотите еще застать меня здесь.

— Значит, вы уезжаете?

— Да, первым же поездом.

— Как же так? Вы же не узнали… Не искали…

— Поиски закончены. Мне известно практически все, что я хотел узнать. Через час меня в Шербуре уже не будет.

Форберваль поднялся. Он ошеломленно уставился на Ботреле, затем, помедлив, взялся за фуражку.

— Идем, Шарлотта.

— Нет, — возразил Ботреле, — я еще хочу у нее кое-что спросить. Пусть останется. Заодно и поболтаем. Я ведь знал ее совсем еще маленькой.

Форберваль ушел. Ботреле с девочкой остались в кабачке одни. Некоторое время они сидели молча. Официант унес чашки из-под кофе.

Их взгляды встретились, и молодой человек очень мягко накрыл руку девочки своей. Она мгновение глядела на него потерянно, будто задыхаясь. И вдруг, уронив голову на руки, зарыдала.

Ботреле не утешал ее; только спросил чуть позже:

— Ведь это ты все сделала, да? Ты была посредником? Ты принесла фотографию? Правда? А потом, позавчера, говорила всем, что мой отец у себя в комнате, хотя знала, что его там нет, ведь ты же сама помогла ему выйти?

Шарлотта не отвечала. Тогда он проговорил:

— Зачем ты это сделала? Тебе, конечно, дали денег… на ленты или целое платье…

Ботреле отнял руки девочки от лица, заглянул ей в глаза. Он увидел следы слез на несчастном личике. Милое девичье лицо! Но было в ее чертах что-то тревожное, переменчивое, склонность уступать искушениям и готовность ради этого на все.

— Ну ладно, — сказал Ботреле, — дело сделано, не будем больше об этом говорить. Мне даже не нужно знать, как именно все между вами произошло. Скажи лишь только то, что будет полезно мне в моих поисках. Может быть, при тебе о чем-то говорили? На чем его увезли?

— В автомобиле… я слышала, как они об этом говорили, — быстро ответила она.

— А по какой дороге?

— Этого я не знаю.

— Может быть, тебе запомнилось хоть слово, хоть что-то, наводящее на след?

— Ничего… Правда, один их них сказал: «Не будем терять времени… завтра в восемь сам шеф позвонит нам туда».

— Куда это «туда»?.. Припомни… Ведь это было название города?

— Да… что-то такое, похожее на Шато…

— Шатобриан? Шато-Тьерри?

— Нет… нет…

— Шатору?

— Да, так… Шатору.

Но Ботреле уже не слышал последнего слова. Он вскочил с места, не заботясь более о Форбервале, и, бросив девочку, изумленно глядящую на него, распахнул дверь и кинулся к перрону.

— Шатору… Будьте добры, один билет до Шатору.

— Через Ле-Ман и Тур? — осведомилась кассирша.

— Да-да… Кратчайшим путем… Я буду там к завтраку?

— О нет!

— К обеду? К ужину?

— Нет, для этого вам надо было бы ехать через Париж… Парижский экспресс отходит в восемь часов… Вы не успеете.

Но Ботреле успел.

«Отлично, — думал он, сидя в купе, — я провел в Шербуре не более часа, но и этот час не пропал даром».

Он ни минуты не сомневался, что Шарлотта сказала правду. Она была из тех, кто в силу слабости характера неустойчивы духом, способны на самые страшные предательства, но в то же время не чужды ей были и искренние порывы, и Ботреле заметил в испуганных глазах ребенка раскаяние за причиненное ею зло, горячее желание хоть частично что-то исправить. Поэтому молодой человек был уверен, что Шатору — именно тот город, на который намекал Арсен Люпен, куда он должен звонить своим сообщникам.

Едва прибыв в Париж, Ботреле принял все меры к тому, чтобы избавиться от возможной слежки. Он ясно осознавал важность момента: он шел по верному следу, что приведет его к отцу, и малейшая неосторожность могла испортить все дело.

Юноша зашел к одному из своих знакомых по лицею и час спустя, совершенно неузнаваемый, вновь появился на улице. Теперь это был англичанин лет тридцати, одетый в коричневый, в широкую клетку костюм с короткими брюками. На ногах у него были шерстяные гольфы, а на голове красовалась кепочка. Толстый слой грима покрывал лицо, ставшее другим еще и из-за короткой рыжей бородки.

«Англичанин» оседлал велосипед с прикрепленными к нему принадлежностями для рисования и покатил в сторону Аустерлицкого вокзала.

Заночевав в Иссудёне, он на рассвете выехал в нужном направлении и к семи часам был уже на почте в Шатору, где заказал разговор с Парижем. В ожидании его Ботреле разговорился с телефонисткой и от нее узнал, что позавчера примерно в это же время некто в костюме автомобилиста также просил соединить его с Парижем.

Вот и доказательство. Ждать дальше просто не было смысла.

К вечеру после многочисленных расспросов ему уже стало доподлинно известно, что какой-то лимузин, появившийся со стороны Турской дороги, пересек городок Бюзансе, проехал затем по городу Шатору и в конце концов остановился на опушке леса. Около десяти часов вечера к лимузину подкатил кабриолет с кучером, после чего экипаж двинулся к югу по Бюзанской долине. Люди, видевшие его в этот момент, утверждают, что рядом с кучером уже кто-то сидел. Лимузин же поехал в обратную сторону, к северу — в Иссудён.