Агата Кристи - Лощина [= Долина; = Смерть у бассейна] [litres]

– Когда вы так внезапно покинули «Лощину», я, конечно, знал, куда вы направитесь. Я нанял машину и быстро приехал прямо сюда.

– Понимаю, – Генриетта вздохнула. – Только вы можете…

– Вы не должны пить этот чай, – сказал Пуаро, забирая у нее чашку и ставя ее обратно на поднос. – Нехорошо пить чай, если вода не закипела.

– Разве такая мелочь имеет значение?

– Все имеет значение, – мягко сказал Пуаро.

Послышался шум, и Герда вошла в комнату. В руках у нее была рабочая сумка. Взгляд Герды переходил с Пуаро на Генриетту.

– Боюсь, я весьма подозрительная личность, – поспешно сказала Генриетта. – Герда, оказывается, мосье Пуаро следил за мной. Он считает, что я убила Джона… Но он не может этого доказать.

Она говорила нарочито медленно и осмотрительно. Только бы Герда не выдала себя…

– Мне очень жаль, – рассеянно сказала Герда. – Хотите чаю, мосье Пуаро?

– Нет, благодарю вас, мадам.

Герда села рядом с подносом. Она начала говорить в своей обычной извиняющейся манере:

– Мне так жаль, что никого нет дома. Моя сестра и дети отправились на пикник. Я не очень хорошо себя чувствовала, и они оставили меня дома.

– Я вам сочувствую, мадам.

Герда взяла чашку и выпила.

– Все так беспокойно. Все беспокойно! Видите ли, всегда все устраивал Джон, а теперь Джона нет… – Голос замер. – Теперь Джона нет…

Ее взгляд, жалкий, недоумевающий, поочередно устремлялся на Пуаро и Генриетту.

– Я не знаю, что делать без Джона. Джон заботился обо мне. Теперь его нет, и ничего больше нет. А дети… Они задают вопросы, и я не могу на них ответить. Я не знаю, что сказать Тэрри. Он все время повторяет: «Почему убили отца?» Когда-нибудь он, конечно, узнает почему. Тэрри всегда важно знать. Меня удивляет, что он постоянно спрашивает «почему», а не «кто»!

Герда откинулась на спинку стула. Губы ее посинели.

– Я чувствую себя… не очень хорошо, – с трудом проговорила она. – Если бы Джон… Джон…

Пуаро обошел вокруг стола и, подойдя к Герде, осторожно сбоку подвинул ее на стуле. Голова ее упала на грудь. Пуаро, склонившись, поднял ей веко. Затем выпрямился.

– Легкая и сравнительно безболезненная смерть.

Генриетта пристально посмотрела на него.

– Сердце? Нет! – Внезапно она поняла: – Что-то в чае. Она сама положила. Она избрала такой путь?

Пуаро слегка покачал головой.

– О нет! Это предназначалось для вас. Это ваша чашка.

– Для меня? – недоверчиво спросила Генриетта. – Но я пыталась помочь ей!

– Это не имеет значения. Вы видели когда-нибудь собаку, попавшую в западню? Она вонзает зубы в любого, кто ее коснется. Миссис Кристоу поняла, что вы узнали ее секрет. Значит, вы тоже должны были умереть.

– И вы, – медленно сказала Генриетта, – когда заставили меня поставить чашку обратно на поднос… Вы имели в виду… вы имели в виду Герду…

Пуаро спокойно прервал ее:

– Нет-нет, мадемуазель. Я не знал, что в вашей чашке был яд. Но я предполагал, что он мог там быть. А когда чашка была на подносе – тут все решала судьба, из какой чашки она станет пить… если вас устраивает такое объяснение. Я бы сказал, что это милосердный конец. Для нее… и для двух невинных детей. Вы очень устали, не правда ли? – мягко спросил он.

Генриетта кивнула.

– Когда вы догадались? – спросила она.

– Трудно сказать. Сцена была разыграна, я чувствовал это с самого начала. Но очень долго не понимал, что она была подготовлена Гердой Кристоу… что ее поза была игрой – ведь она на самом деле играла роль. Я был озадачен простотой и в то же время сложностью… Вскоре я понял, что сражаюсь против вашей изобретательности и что вам подыгрывают ваши родственники, как только они поняли, чего вы добиваетесь. – На некоторое время воцарилось молчание, затем он спросил: – Зачем вам это было нужно?

– Затем, что меня попросил Джон! Он это имел в виду, когда сказал: «Генриетта!» В этом слове заключалось все. Он просил меня защитить Герду. Понимаете, он любил ее. Больше, чем Веронику Крэй… больше, чем меня. Герда принадлежала ему, а Джон любил вещи, которые были его собственностью. Он знал, что только я могу защитить Герду от последствий того, что она натворила. И он знал, что я сделаю все, что он хочет, потому что я любила его.

– И вы сразу начали действовать, – мрачно сказал Пуаро.

– Да, первое, что я могла придумать, – это взять револьвер из рук Герды и уронить его в бассейн, чтобы усложнить опознание отпечатков пальцев. Когда позже я узнала, что Джон был убит из другого револьвера, я стала его искать и, конечно, сразу нашла, потому что знала, куда Герда могла бы его спрятать… Я только на чуть-чуть опередила людей инспектора Грэйнджа. Я положила револьвер в мою большую сумку, – продолжала она после небольшой паузы. – А затем отвезла в Лондон и спрятала в студии. Спрятала так, чтобы полицейские не нашли.

– Глиняный конь… – тихо сказал Пуаро.

– Откуда вы знаете? Да, я положила револьвер в мешочек для губки, обмотала проволокой и облепила глиной. Ведь не станет же полиция уничтожать шедевр художника! А что натолкнуло вас на эту мысль?

– То, что вы выбрали для тайника именно лошадь. Троянский конь [83] Троянский конь – согласно древнегреческим мифам, огромный деревянный конь, построенный греками по предложению Одиссея во время осады Трои, чтобы проникнуть в неприступный город; троянцы взяли коня в город, а ночью спрятавшиеся внутри коня греки вышли из укрытия, напали на спящих троянцев и после ужасной кровопролитной битвы овладели Троей. – подсознательная ассоциация в вашем мозгу. Но отпечатки пальцев… Как вы это устроили?

– Слепой старик, который продает спички на улице. Он не знал, какую вещь я попросила его подержать, пока достану деньги.

Пуаро мгновение смотрел на нее.

– C’est formidable! [84] Это невероятно! (фр.) – пробормотал он. – Вы, мадемуазель, один из самых достойных противников, с которыми мне приходилось встречаться.

– Это было ужасно утомительно… Все время стараться быть на один ход впереди вас!

– Я знаю. Я начал понимать, как только увидел, что кто-то специально наводит след на всех, на всех, кроме Герды Кристоу. Все уводило от нее. Вы умышленно нарисовали Игдрасиль, чтобы привлечь мое внимание и направить подозрение на себя. Леди Энкейтлл, которая прекрасно знала, что вы делаете, забавлялась, сбивая с толку бедного инспектора Грэйнджа, гоняя его от одного к другому: Дэвид, Эдвард, она сама… Да, есть такой прием, чтобы отвести подозрение от виновного, – намекать на чью-то еще вину, ничего точно не указывая. При этом каждая улика выглядит вначале очень убедительно, но затем ни к чему не ведет.

Генриетта посмотрела на ссутулившуюся фигуру на стуле.

– Бедная Герда!