Светлана Рощина - Случайная жертва [litres самиздат]

Тут разгневанный Струбчевский вновь обратился к адвокату.

– Не ожидал я от тебя такого, Сергей Эдуардович! Не ожидал!

Продолжать этот разговор дальше не было смысла, и потому наши герои сочли за благо попрощаться с бывшим полковником и поскорее уехать из дома, где им были не рады.

Выехав с территории дач на трассу, наши герои наперебой принялись выплёскивать друг на друга свои эмоции.

– Это была плохая идея! Я с самого начала говорил! – принялся отчитывать Тимофея Савельевича Сергей Эдуардович. – Мало того, что мы ничего не добились, мы ещё и испортили отношения с очень влиятельным человеком, чья помощь могла бы понадобиться в будущем!

– Напротив! – выговаривал ему Тимофей Савельевич. – Это была очень продуктивная встреча! Всё прошло ещё лучше, чем я ожидал!

– Лучше?! – не понял нашего героя адвокат. – Что же тогда в вашем понимании «хуже»?

– Если бы Вы не были знакомы с основами логики и психологии, то я бы сейчас Вам всё разложил по полочкам, чтобы Вы сами могли убедиться в моей правоте. Но поскольку у нас с Вами одинаковое образование, да и опыт работы с людьми тоже схожий, то я лишь кое-что Вам напомню. Как обычно ведёт себя виновный человек? Сразу же признаёт свою вину и просит наказать его? – сказал Тимофей Савельевич и выдержал небольшую паузу. – Собственно, такое тоже бывает, если человека заела совесть. Но люди редко считают себя виноватыми, даже если нарушили закон и прекрасно знают об этом. Мысленно они находят для себя кучу оправданий или же перекладывают вину на кого-то другого и продолжают спокойно жить, чувствуя себя в полной безопасности до тех пор, пока кто-то не изобличит их. И тогда начинаются волны праведного гнева. Человек будет стоять насмерть, до хрипоты доказывая свою невиновность, пока его не припрут к стенке неопровержимыми фактами. Вот только фактов у нас нет, лишь догадки. Поэтому Владимир Константинович и кричал на нас, топая ногами, стараясь эмоционально подавить нас, потому что ему было что скрывать. А для сравнения возьмём нас с Вами. Вот если бы к Вам, Сергей Эдуардович, заявился бы какой-нибудь Ваш старый знакомый. Причём отнюдь не представитель органов власти, а просто скромный любитель теории заговора, и принялся бы обвинять Вашего сына в каком-нибудь преступлении. Стали бы Вы его оскорблять и выгонять из своего дома или бы популярно объяснили этому субъекту, что он не прав, и в качестве дополнительных доказательств продемонстрировали бы ему содержимое Вашего сейфа. Просто для обозрения, конечно же, а не для того, чтобы он лично мог подержать и понюхать каждый Ваш пистолет. Так бы Вы поступили или нет?

– Разумеется, так! – подтвердил Парамонов. – Думаю, и Вы в аналогичной ситуации поступили бы точно так же!

– Безусловно! – согласился Елисеев.

– Но ведь люди бывают разные! У всех свой темперамент, и у каждого свой порог обиды. И далеко за примерами ходить не надо. Вспомним небезызвестного нам товарища Иванова, который за свою дочь Лилю готов был убить Агея Абрамова. И даже чуть не убил!

– Не спорю! – вновь согласился с доводами адвоката наш герой. – Но Юрий Иванов не занимает должность начальника ОВД и никогда не занимал, и даже не мог бы занять, потому что с таким уровнем импульсивности он не прошёл бы медкомиссию. Так что если наш уважаемый Владимир Константинович смог дослужиться до такой высокой должности, то и с психикой и с уровнем самоконтроля у него должно быть всё в полном порядке! Сотрудники органов внутренних дел проходят медкомиссию каждый год, и посещение психиатра и психолога всегда обязательны! Так что же могло заставить Владимира Константиновича выйти из себя, позабыв все правила приличия? На мой взгляд, только одно. Мы были правы в своих подозрениях и в отношении имеющегося у него незарегистрированного оружия, и в отношении дочери. Полагаю, что Струбчевский и без наших намёков давно догадался о проблемах своей дочери, и может быть сам начал подозревать её. Вот только никто не любит, когда другие дурно отзываются о членах твоей семьи, даже если они того заслуживают. Уж так устроен человек! Каждый считает, что только он имеет право на обвинение, ведь лишь его доверие было подорвано! А посторонний человек, действующий даже из благих побуждений, вроде как не причём. Поэтому нам сегодня и досталось на орехи. Но я уверен, что мы поступили правильно, и нас ждёт ещё одна встреча с Владимиром Константиновичем. Причём в самое ближайшее время. Помяните моё слово! Он – человек разумный, недаром дослужился до такой должности и заработал себе высокую репутацию. Поэтому он примет правильное решение. Нам нужно лишь немного подождать, – заключил Тимофей Савельевич.

– А если Вы ошибаетесь? – недоверчиво спросил в ответ адвокат.

– В таком случае, у нас есть ещё сто семьдесят два подозреваемых и целых пять дней до апелляционного слушания, чтобы попытаться найти таинственного убийцу Агея Абрамова и Полины Плещеевой, – невозмутимо ответил наш герой.

– Не смешно! – без тени иронии ответил адвокат.

Прошло два дня. За всё это время практически ничего не случилось. Даже наши герои не общались между собой, потому что понимали, что сделать что-либо существенное за тот короткий срок, который оставался до апелляционного слушания, практически невозможно. Каждый надеялся на чудо. На то, что кто-то из тех лиц, с кем они общались за последние дни, вдруг проявит совесть и расскажет то, что поможет Вячеславу Ратникову выйти на свободу. И вот спустя два дня Тимофей Савельевич прочёл на своём телефоне новое сообщение от адвоката следующего содержания: «Полковник желает с нами поговорить. Завтра с утра просит приехать к нему на дачу. Вы сможете?». И наш герой тут же ответил: «Конечно, смогу. Во сколько встречаемся?».

Договорившись о времени встречи, Тимофей Савельевич, довольный подобным поворотом дел, лёг спать, заранее предчувствуя, что завтра наступит перелом в этом таинственном деле и он наконец-то узнает правду о том, что же случилось год назад с Агеем Абрамовым и Полиной Плещеевой.

В этот раз перед Сергеем Эдуардовичем и Тимофеем Савельевичем предстал отнюдь не бравый полковник на пенсии, а измученный старик с потухшим взглядом и огромными синяками под глазами, свидетельствовавшими о бессонной ночи. Без лишних слов он провёл гостей к себе в дом и даже предложил выпить, и вовсе не квас. Но наши герои отказались. Тогда полковник провёл своих посетителей в просторную и светлую гостиную, предложил занимать места, после чего, словно обессилев, тяжело опустился в кресло. Струбчевский молчал, и наши герои не торопили его. И лишь спустя пять, а может десять минут, полковник заговорил.