Алексей Губарев - Второй патрон [litres самиздат]

– Замечаю за вами, Пал Андреич, хорошее расположение, – сказал хозяин.

– Да разве плохо, когда в выигрыше! – воскликнул Ракитин.

– И каков барыш, осмелюсь спросить?

– Сумма, конечно, незатейливая, прогнали всего один "кружок". Но как сорван банк! Это просто песня. Я так выразительно блефовал, что за столом и взаправду подумали, будто у меня высокая карта.

– Что ж, разрешите поздравить вас, Пал Андреич.

Полковая забава выгодно уживалась со всевозможными проверками. Обычно в таежную даль присылался инспектор из «маменьких сынков». А все потому, как прошедшие тайгу крепко помнили о гнусе, пронизывающей влажности, невыносимой духоте и отсутствии условий. Отослать этих «зубров» в глухомань стоило трудов. А на «маменького сыночка» рыкнул – тот и поехал себе молча осваивать глубинку. Проверяющего, как правило, располагали в одноэтажной гостинице на окраине городка и, зная о неприспособленности приезжего, приставляли ему проводника. Проводник, из бедовых и вдобавок сущий прохиндей, знакомил инспектора с боевыми порядками части, жилым сектором, казармами, складами. Отчаянно спаивал ссыльного беднягу и, ссылаясь на скуку, совращал на игру. Когда созревший «клиент», утомленный бесцельным посещением боевых постов, свинарника, котельной, автопарка и помоек, садился за стол, а на это требовалось дня три-четыре, ему давали выиграть незначительную сумму. В другой раз придумывали ему скромный проигрыш. И, наконец, позволяли снять кон в полжалованья капитана или даже майора. Далее, пока новоявленный игрок испытывал эйфорию, ему, довольно подогретому алкоголем, предлагалось тут же отправиться с компанией на охоту или рыбалку. Захватывающая идея преподносилась под соусом, что у зверя начался невиданный переход или несметными косяками пошла на нерест красная рыба. Полномочный гость сначала вяло отнекивался, но проснувшийся в нем гусар быстро разделывался с его волей и вертолет увозил несчастного в непролазную глушь. Высадив «десант» у скособоченного зимовья, вертолет улетучивался, и столичный путешественник и еще три пропитые рожи оставались один на один с непроходимой тайгой, месячным запасом спирта и без всякой связи с цивилизацией. Далее следовала неделя пьяного угара, бестолковой пальбы из автоматов с утра и до вечера, купание в водах Татарского пролива, неугасаемое кострище, шурпа из рябчика с дымком, вареная белка, изматывающая диарея от вонючих моллюсков и обжорства икрой, изучение свежего отпечатка медвежьей лапы с накладыванием на него фуражки, и прочие веселости препровождения времени в лесном плену.

По прошествии декады, в кровь искусанного мошкой, заросшего, изможденного внезапно свалившимся отдыхом инспектора переправляли в часть. В гостиничном номере его ожидали неподъемные баулы с копченой корюшкой, кетовыми балыками и тешей, стопка пластиковых судков, наполненных зернистой икрой и ближе к вечеру отменная баня с прощальным возлиянием до полуобморочного состояния. Наутро ошеломленный изобилием даров проверяющий охотно подмахивал акты, где в графе итоговая отметка значилось «хорошо», потому как оценку «отлично» ставить нельзя во избежание повторной проверки. И уже на следующий день по заре он, довольный приемом, перекошенный непосильною ношей, с таким выхлопом, что стоя рядом обязательно пробудится желание откушать соленого огурца, отбывал в аэропорт краевого центра. Как только часть освобождалась от присутствия инспектирующего, с лица командира «счастливого полка» сходила дурашливая улыбка…

Конфликты между офицерами не новость. Не отмени вовремя дуэли, понятие русский офицер наверняка бы давно стало историей.

Перепалка разгорелась в 18.00 пятницы и, как водится, из-за сущего пустяка. Снеговской принимал дежурство по полку. Закончив смену помощником дежурного по части, пост сдавал Слизунов. Особисты в наряды ходят очень редко. От этого независимость эти люди примеряют на себя гипертрофированно, а понятие о чувстве собственного достоинства у этих деятелей поставлено с ног на голову. По этой причине ими очень болезненно переносятся всякого рода указания, которые подразумевает служебная иерархия. Любому командиру стоит больших усилий загнать на дежурство сотрудника тайной канцелярии. Тем не менее, каким-то образом старшего лейтенанта смогли привлечь к этой скучной повинности.

Артур Станиславович не мог и предположить, что обыденное замечание устранить пару недостатков в дежурном помещении вызовет неуправляемый гнев особиста.

– Самим трудно убрать? Ночь длинная и времени у вас будет море – буркнул обиженный Слизунов.

– Это так, дорогой коллега, но с какой стати я должен принимать неубранное помещение? Ваша обязанность перед сдачей смены навести порядок в служебном помещении, – спокойно парировал Артур Станиславович, и сам будучи не особенно в духе.

– А вы, что надорветесь рыкнуть на солдат? Бойцам все равно нечего делать. Небось не переломятся ваши подопечные, если лишний раз веником помашут.

– При чем тут надорвусь или нет, и переломятся ли бойцы, елозя метлой. Есть обязанности – выполняйте, товарищ старший лейтенант.

– Вы мне ещё будете указывать? Скажите спасибо, что я вообще дежурю.

– Спасибо я вам говорить не собираюсь. Устав гласит, что наряды по части между офицерами распределяются равномерно. Более того, прошу принять к сведению, что я некоторым образом выше вас в звании.

– Ну, и ничего. Не умрёте от небольшого беспорядка. Ещё раз повторяю, меня все устраивает. Если вам не нравится, прибирайтесь на свой вкус. Времени на это у вас предостаточно. Полагаю, Ниночка не станет вас отвлекать от этого удовольствия, – зло и с сарказмом прошипел Слизунов.

– Ах, паскудник, – про себя воскликнул капитан, – все же пронюхал. Вот же гадость. Пиявка! И ещё вздумал сыграть на этом. Дудки тебе! Мне наплевать вылезет связь с Ниночкой наружу или нет. С меня взятки гладки. Отчего это не подобрать того, что валяется под ногами? Идиот, да разве не понятно, что в любом случае от подобной огласки худо будет себя чувствовать этот неотесанный рогоносец – замполит полка. А Ниночка разве заслуживает такого? Огласка унизительна. Нет, не хватит у тебя духу опорочить светлое создание. Врешь, сволочь, кишка тонка у тебя, растрезвонить о Ниночке.

– Контора пишет, – вслух сьязвил Снеговской,– в общем так, старший лейтенант, наряд я не приму до тех пор, пока не будет наведен порядок. Чтобы не смущать вас и более не терзать вашу изнеженность я удалюсь. Как все сделаете, найдёте меня в казармах.

Слизунов хотел было возразить, но за Снеговским уже захлопнулась дверь, противно загудев пружиною.

Уступи, смири гордыню. Всего-то пятнадцать минут. Но нет. Слизунов упёрся. Артур Станиславович тоже оставался несгибаем в своём решении. Зайдя в тупик, неловкая ситуация густым туманом повисла в помещении. К отбою в конфликт вынужденно ввязалось руководство полка. Общими усилиями компромисс кое-как соизволили найти. Дежурка была вылизана. В полночь в журнале, наконец, появилась запись – наряд сдан-принят, и Слизунова отпустили отдыхать. Но глупая ссора оставила офицеров в контрах и по разным берегам правды от затаенной обиды. Офицеры молча обменялись многозначительными взглядами и расстались негласными врагами.