Елена Весна - Убийство в элитарном клубе [litres самиздат]

На следующий день Игорь встретился со следователем Дмитриевым, которому поручили вести дело Кармановича.

Дмитриев Григорий Алексеевич, в отличие от Сухинина, был аккуратно одет и причесан, вел себя вежливо и, в целом, производил впечатление адекватного человека, но ничем Игоря не утешил.

– В конце концов, – сказал он, – депрессия иногда протекает скрытно, незаметно для окружающих. Вроде бы у человека всё хорошо, а жить не хочется. И даже родные и близкие не всегда знают.

– Но ведь нет вообще ни одного свидетеля, который бы показал, что у Виталия были какие-то проблемы. Он вообще никому не жаловался ни на что, даже жене.

– Да это тоже не обязательно. Насколько я понял из рассказов свидетелей, этот ваш Карманович был человек сдержанный – интроверт, если выражаться психологическими терминами. Такие люди всё носят в себе и совсем необязательно рассказывают окружающим, что творится у них в душе. Ну а уж женам знаете, вообще далеко не всё рассказывают. Впрочем, мы рассматриваем версию самоубийства, как наиболее вероятную, но не единственную.

– А если бы не эта записка, вы рассматривали бы в первую очередь версию убийства?

– Записка найдена в запертой изнутри комнате, в замочной скважине ключ. Написана почерком, весьма похожим на почерк покойного.

– Ее могли подделать, в наше время это не сложно.

Игорь рассказал Дмитриеву об исчезнувшем листке анкеты. Тот весьма заинтересовался, подробно расспросил его – откуда взялась анкета, где лежала, кто имел доступ, попросил отдать сохранившийся листок. Игорь воспрял было духом, но тут его опять постигло разочарование.

– Все это весьма интересно, – сказал Дмитриев, – но, как доказательство – не потянет. Листок все же мог просто затеряться.

– А бумага, на которой была написана предсмертная записка?

– А что бумага? – не понял следователь. – Обычный листок формата А4.

– У него в номере была пачка такой бумаги? Или в его вещах?

– Нет.

– Так что же получается, он специально взял с собой один листок, чтобы написать на нём записку?

– Записку он мог подготовить заранее, – возразил Дмитриев. – Или действительно взял с собой листок. Я видел, как разложены его вещи в номере – все рубашки аккуратно сложены, все вещи разложены по шкафам, а не накиданы как попало, как обычно у мужиков в номерах. В чемодане – полный порядок. Он педант был, этот ваш Карманович. Так что мог всё заранее тщательно подготовить. Единственное, что опять же странно – на листке не было отпечатков пальцев, вообще никаких , а ведь она была сложена вчетверо. Но опять же, если экспертиза покажет, что это его почерк, это ничего не будет значить.

– Вы знаете, у нас в Клубе уже было совершено убийство.

– Да, наслышан, – сказал следователь, – мне ваши свидетели все уши прожужжали про то убийство. Ну что ж, если записка подделана, то скорее всего это дело с меня снимут и передадут Сухинину. Он вряд ли будет рад, конечно, очень уж ленивый мужик.

– А нельзя ли устроить так, чтобы наоборот, то, первое дело, передали вам?

– Это вряд ли. Как правило, дела всё же объединяют у того следователя, к которому они попали изначально. Сухинин уже давно им занимается, знает все детали, ему будет проще разобраться.

– Он не собирается ни в чём разбираться, – горько сказал Игорь, – он убедил себя в том, что виновен Высотин.

– Но если окажется, что Карманович не убивал себя, то ему придётся изменить свое мнение, – спокойно ответил Дмитриев.

Из разговоров в чате телезрителей:

– Народ, что творится вообще?! Зимой Высотину убили, сегодня Карманович из окна выпал!

– Жесть.

– Какой несчастливый год нынче в Клубе. Столько трагедий!

– А может в Клубе маньяк?

– Да не, пишут, что самоубийство.

– А про Алису ни слова в эфире, заметили? Был человек, нет человека и всё нормально. Я думал, Гарф хоть соболезнования выразит или объяснит что-то.

– До Гарфу по фигу на всех. Козёл!

– А как он Кармановичу-то подсказывал! За уши вытащил – позор! При Основателе такого никогда не было.

– Да, Игра теперь уже не та…

– А ведь Алисе тоже подсказывали – только не Гарф, а Бахметьев. Совпаденьице однако.

- Верните Груздя!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что я хочу Груздя!

– Извращенец! Я вообще-то не тебя спрашивал.

– Я просто сказал, что имеет место быть совпаденьице.

– Караул! Игроков мочат за подсказки!

– Это точно Гарф.

– Так он же сам подсказал.

- А где Груздь?

– В Караганде.

– Сам подсказал, потом устроил показательную казнь, чтобы никому не повадно было.

– А что, точно. И Листьева он убил. И Талькова.

– А Высотина-то Гоши в команде больше нет. Кольцов вместо него.

– Так мужик в тюрьме сидит. Ты думаешь его из камеры на игру будут отпускать?

– Пускай лучше Кольцов будет. Он хоть отвечает, остальные вообще сидят, как овощи.

– Все равно продули, и Кольцов не помог.

– Да Гарф просто сливает эту команду. Специально кладет им сложные вопросы и не подсказывает, как всем остальным. Не нравятся они ему.

Глава пятая.

Игорь стоял у окна, пристально глядя на капли дождя, медленно сползающие по стеклу, словно хотел в сверкающих хрустальных полусферах разглядеть, как гадалка, ожидающее его будущее и на основании увиденного принять, наконец, решение. Вот уже третий день в Москве шли ливневые дожди с грозами, смывая последний снег, а МЧС каждый день назойливо рассылало смс-сообщения, пророча жителям столицы еще и ураганы, и прочие беды. Ведущие новостных каналов дружно уговаривали москвичей не садится за руль, а по возможности, вообще оставаться дома. Игорь охотно поддался на их уговоры, поскольку ни ехать куда-то, ни разговаривать с кем-то ему абсолютно не хотелось. Он бродил по дому в домашней футболке, свободных брюках и радовался почти полному отсутствию домашних. Маргарита уже неделю как улетела в командировку, и они с Олегом наслаждались свободой и чревоугодничали на всю катушку, отъедаясь за все голодные дни.

Сын-студент жил своей жизнью – уезжал рано утром, возвращался за полночь, а иногда и вовсе не возвращался. Иногда заглядывала теща, по просьбе Марго, чтобы прибраться и приготовить обед двум нехозяйственным мужикам. Слава богу, Анна Ильинична была женщиной чуткой, деликатной и видя мрачное, осунувшееся лицо зятя, с расспросами не приставала. Споро варила вкусный обед, потом они вместе пили чай, ведя неспешные беседы о погоде, о последних премьерах, обсуждали новости о родственниках и общих знакомых. Игорь был ей благодарен и за тактичность, с которой она обходила болезненную для него тему, и за умение отвлечь его необязательным светским разговором от мрачных размышлений.