Юлия Санникова - Расследования официальные и не очень [litres самиздат]

– С 15 до 16 часов мадам де Марс звонила мужу, разговор 5 минут 22 секунды, ей звонила сестра, разговор 2 минуты 6 секунд, потом еще два звонка по работе. Она работает в Ситилинке – начальник нескольких проектов по строительству жилья. Правда дела у компании в последнее время идут неважно, жилконторы, оказывается, тоже периодически захлестывает глобальный финансовый кризис.

– На работе у нее имелись враги или недоброжелатели?

– У Клер был застарелый конфликт с начальником отдела технического надзора.

– Насколько сильный?

– Обычный, как и любой другой конфликт по работе. Или вы имеете в виду такой, чтобы перерезать горло в собственной постели? Нет, такой вряд ли, – покачала головой Мартан.

***

К нотариусу, ведающему делами семьи де Марс, инспектор Клеп решила отправиться лично, в сопровождении обоих сержантов. Дэгль и Мартан в таких случаях в разговор не вмешивались, а лишь внимательно слушали шефа и мотали на ус.

Нотариус, мэтр Ван Спаендонк, оказался тщедушным старичком, одетым в мешковатый костюм темно-синего цвета и голубую рубашку с туго накрахмаленным воротником.

Разговор происходил в огромном холодном кабинете, стены которого украшали литографии Сальвадора Дали.

– Дела у мадам Клер де Марс шли неважно, – сообщил Ван Спаендонк, медленно шевеля губами, – на счетах пусто, поэтому наследникам не на что особо рассчитывать. Собственно, вряд ли им вообще что-то достанется.

– А квартира в Испании?

– В Испании? Ах, да, в Аликанте. Жилье куплено в рассрочку, первый взнос уплачен, а вот с последующими вышла задержка. Банк насчитал пени и штрафы, но платежи больше не производились. Из этого я заключаю: у мадам де Марс кончились деньги и нечем было погасить кредит.

– Как обстоят финансы родителей Клер? У них должна быть большая сумма в активах, ведь они собирались открыть ресторан, и они наверняка помогли бы Клер с выплатой ипотеки.

– Мне об этом ничего не известно, – сказал Ван Спаендонк поморщившись словно понюхал нашатырь. – при мне никаких купчих они не подписывали и тему в разговорах со мной не поднимали.

– Вы хотите сказать, Клер и Мари ничего осталось после смерти родителей?

Ван Спаендонк издал хрипящий звук и покачал головой, после этого жеста у сидящих в комнате не осталось сомнений, что сестры не получат в наследство ни сантима.

***

– Какой-то тупик, – заявил Дэгль, едва они покинули дом нотариуса. – Совершенно непонятно куда подевались те бешеные деньги, которые родители заработали на инвестициях. Не могли же они их выдумать или потратить за такое короткое время? А может быть у них что называется крыша поехала, все-таки они пожилые люди, и в таком возрасте всякое бывает. С моей старой теткой, царство ей небесное, произошло что-то подобное: она спрятала бумажку в пятьсот евро под форму для кекса, а месяц спустя забрала и отдала внуку, он хотел купить мопед и был очень рад такой существенной помощи. Про субсидирование мопеда тетка благополучно забыла, зато помнила, что пятьсот евро лежат под формой для пирога. В следующий раз она захотела послать их внучке на свадьбу и полезла в шкаф на кухне, но денег там, естественно, не оказалось. Тетка божилась, что их у нее украли и даже грешным делом думала на внука с мопедом. Объяснить ей, что деньги она сама отдала раньше, так и не получилось. Она так и умерла, свято уверенная, что ее обобрали собственные родственники. А что если с деньгами семьи дю Марс приключилась такая же история?

Инспектор пожала плечами.

– Думаю, что вопрос о дивидендах и инвестициях лучше всего адресовать месье Боргелю, он же занимался финансами в семье.

– Шеф! – Дэгль недоуменно посмотрел на Клеп. – Но вы же помните, да, что Боргель общается на языке духов?

– Придется прибегнуть к решительным мерам. Месье Боргель обладает важной информацией по этому делу, и нам во что бы то ни стало нужно получить ее.

***

В психиатрической клинике Нотр-Дам день был в самом разгаре. Медсестры сновали туда-сюда по коридору, поддерживая под руки пациентов, из столовой словно призрак сквозь стены просачивался аромат жарящихся в масле мяса и овощей. Больные, находящиеся в ремиссии, бурно обсуждали последние новости: большинство поддерживало французов, возмущенных пенсионной реформы Макрона. Остальные находили себе занятия под влиянием момента, подавляющее же большинство обитателей лечебницы мирно спало, погруженное в сон таблеткой успокоительного.

Боргель вел себя смирно и покорно шлепал за медсестрой, которая вела его за руку. Подойдя к полицейским он замер на месте, уставившись в одну точку и принялся судорожно трясти верхней половиной тела как будто выражал энергичное согласие.

– Хотя бы не воет, – сказала Майя Леви, украдкой разглядывая Дэгля. Заметив это, сержант весело подмигнул хорошенькой медсестре, а она отвела взгляд и улыбнулась.

Возникла пауза, все присутствующие, за исключением месье Брогеля, сознание которого, судя по всему, находилось в стране лесных духов, и инспектора Клеп, отдававшей отчет о своих действиях в любой отдельно взятый момент времени, пребывали в полном недоумении. Дэглю и Мартан было совершенно неясно, каким образом шеф собиралась извлечь информацию у человека, который судя по всему регрессировал до уровня животного, а, может быть, и того ниже.

Мартан подошла к Боргелю и постаралась принять самое мягкое выражение лица, на которое была способна.

– Месье Боргель, – сказала она участливо, – вы – наша единственная надежда. Ведь вы видели, что произошло тогда ночью с Клер. Вы должны нам помочь. Пожалуйста! Тогда мы обязательно найдем убийцу вашей жены, этот человек не должен находится на свободе, ведь он может причинить вред другим людям.

– Пу-пу-пу-пу-упу… – сказал Бродель и принялся раскачиваться сильнее.

– Пожалуйста, месье Боргель, – повторила Мартан и положила руку ему на плечо. От прикосновения Боргель подскочил как ужаленный и принялся орать и жутко выть.

– Ну теперь эти вопли надолго, – заключила Майя, демонстративно вздохнув.

Мартан отшатнулась.

– Простите, я не хотела, – сказала она, бросив виноватый взгляд на Клеп.

Инспектор покачала головой.

– Не волнуйтесь, Мартан, вот увидите, месье Боргель очень быстро придет в себя. И вообще, эта история с помутнением сознания, потерей памяти и духами из леса Сен-Ламбер как-то затянулась. Вы не находите?

Мартан пожала плечами, она все еще чувствовала себя виноватой за то, что вывела из равновесия месье Брогеля, поэтому не уловила намек инспектора. Клеп тем временем продолжала.

– Дело об убийстве мадам де Марс ловко срежиссировано. Это ощущение не покидало меня с самого начала. Как будто кто-то нарочно привлекал внимание к тем или иным вещам. Нас хотели уверить, что Клер была убита кем-то неведомым, пришедшим из леса, очень страшным и ужасным, что от встречи с ним месье Брогель потерял память и вообще человеческий облик. Однако, тут возникает вполне закономерный вопрос. Скажите, сержант, – Клеп обратилась к Дэглю, – например, если к вам в дом, пока вы сладко спите, заползет что-то неведомое? Ну хорошо, вторгнется кто-то незнакомый. Наверное, вы проснетесь, не так ли? Однако, Клер почему-то не проснулась, так и продолжала мирно спать в своей постели, пока злоумышленник пробирался сквозь закрытую дверь, искал нож на кухне, а затем перерезал ей горло. Почему, как вы считаете? На мой взгляд, все это говорит лишь об одном: никого неведомого в ночь 6 декабря в дом к Клер не пробиралось, а в спальню к ней зашел человек, знавший, как без труда открыть дверь, и где найти острый нож. К примеру, миниатюрной женщине, которая носит мягкую обувь, сделать это проще простого.