Николай Мальцев - Легенда о золотом кирпиче

В лесу уже вовсю пели птицы. Что им не веселиться, деткам Господним! Солнышко встало, землю пригрело. Букашек да зернышек вволю. Люди не шастают, не пугают. А что будет – на то Божья воля!

Старик подошел к большому плоскому камню, лежащему неподалеку от входа в пещеру, и высыпал на него немножечко крошек – все, что осталось от сухарей, третьего дня принесенных Машуткой. Тотчас же несколько пташек спорхнули с веток на угощение. Монаха они не боялись, привыкли, хотя такие вот трапезы теперь случались все реже: отец Иоанн в последнее время жил впроголодь. Выручали весенние травки да корешки, но ими птиц не попотчуешь.

Вполголоса повторяя молитву, старик поднялся по склону оврага наверх, на полянку, где был раскопан крошечный огород. Повернулся к востоку, к ясному солнышку:

– Царю Небесный, Утешителю, Душе истины…

Начало любого дела – молитва. Так святые отцы завещали. А они жизнь в Боге прожили и на мир смотрели глазами чистыми. Это мы глядим сквозь мутную призму грехов, видим неясные тени – да еще и спорить беремся, и других учить не стесняемся!

Перекрестившись и сделав низкий поклон, отец Иоанн взял в руки лопату и сноровисто принялся перекапывать грядки. Весна-красна ждать не будет, пора огородик сажать. Уж кто урожай соберет – неведомо, на все воля Божья. А пока живем – надо трудиться. Ведь лозунг «кто не работает – тот не ест» большевики не сами придумали. В Святом Писании отыскали…

***

Тамиэль не раз, не два и не двадцать пытался найти кого-нибудь из «своих». Одному-то было не просто. И дело не только в том, что постоянно приходится притворяться, носить нелепую маску. Даже не в том, что не с кем поговорить о насущном, поделиться добытым знанием, просто вместе служить Повелителю. Недостаток общения – ерунда. Дело в том, что в группе было бы легче. Легче во всех отношениях. Непосильное одному легко выполнимо многими, если множество это подчинено одной цели. Только вот отыскать соратников оказалось ой как не просто!

Вначале кое-кто из знакомых вроде увлекся мыслями Тамиэля, и общество, пусть небольшое, все же составилось. Общество увлеченных, смелых и гордых. Но очень скоро группа стала на глазах рассыпаться. Кто-то понял, что это отнюдь не игра, и трусливо сбежал, вернувшись от сути к бесплодным мечтаньям и самообману. Один, осознав только то, что Сатана олицетворяет потворство, а не воздержание, и поощряет так называемые грехи, дающие чувство удовлетворения, дошел до тюрьмы. Большинство увлеклось внешнею стороною и фактически сделалось драмкружком, ставящим жуткие глупые пьески на кладбище. Даже тот единственный, который вроде всерьез занялся духовными поисками, свернул на свою дорогу… Тамиэля не слушал никто, и вскоре братство распалось, не успев состояться.

Тогда он попробовал выйти за пределы своего городишки. Здесь помог Интернет. Вначале даже дух захватило! Сайтов сторонников темных сил оказалось больше, чем сайтов религиозных. Здесь было все – от мелкой любовной магии до классики сатанизма. Но вскоре уныние настигло Тамиэля и тут. Увы, и здесь единодушием даже не пахло, и здесь сходили с ума каждый по-своему! Да, информации было море, но критический ум Тамиэля принимал только капли – те, что отвечали его разумению. Пробовал он кое с кем и связаться, но дальше знакомства дело не двинулось. От него ожидали полного подчинения, безоговорочного принятия учения и устава. Его же мнение новым товарищам было глубоко безразлично. Более того, ему смели указывать на ошибки! Тамиэль предпочел оставаться собой. Сатана всемогущ, и то, что он скрыл от целого цирка клоунов, вполне может достаться ему, одиночке. Надо лишь заслужить. Быть может, вот эти побитые детки сумеют понять и принять тот бесценный дар, который он им принесет? Только теперь, с учетом прежних ошибок, он должен поставить себя не как равный, не как старший из равных, а как безоговорочно старший.

Тамиэль оставил свое укрытие и не спеша подошел к двум парням на газоне. Белобрысый здоровяк больше не ныл. Он утер рукавом слезы и сопли и уже собирался вставать, но, увидев подходившего Тамиэля, вдруг передумал и снова уткнулся в рукав. Другой, каратист, который тоже уже перешел в сидячее положение, наоборот, поспешил вскочить на ноги. Видимо, одинокого противника решил встретить все же во всеоружии. А может, собирался сбежать. Кто его знает? Побитый однажды рискует стать побитым уже навсегда. Впрочем, действия его Тамиэлю понравились. Он улыбнулся, вспомнив, что щенков выбирают по их реакции на непривычный предмет или звук. Если прячется – вырастет трус, не реагирует – дебил и лентяй, рычит и бросается – станет бойцом… А человек – всего лишь еще одно из животных, иногда даже худшее, чем любое четвероногое. Так говорит Сатана.

– Я пришел дать вам силу. Вы готовы ее принять?

Вот так, спокойно, значительно… Как в пошлом, но не лишенном мудрости анекдоте – ошарашить и озадачить…

Румяный амбал отвел рукав от лица. Смотрит с открытым ртом. Ну да, это выше его понимания. Ничего, растолкуем. А этот, второй, делает шаг навстречу. Что, интересно? Еще бы! Ну же, кутя, не бойся! Хочешь стать волкодавом?!

Страшный удар отшвырнул Тамиэля к кирпичной стене. Затылок больно долбанулся об камень, в глазах потемнело, рот наполнился кровью. Ах, вот как! Щенок задумал кусаться! Ну, погоди, ты узнаешь сейчас, на кого поднял руку. Меня можно убить, но побить – невозможно!

Тамиэль сунул руку в сумку, висящую на плече, и вынул оттуда двуствольный обрез, заряженный крупной дробью.

– Андрюшенька, дорогой! Ну, думала, не дождусь! Заходи поскорее! Поди голодный, с дороги-то? Вот я сейчас чайку, да картошечки подогрею, да молочка вот свежего, нарочно сегодня на рынок ходила!

Бабушка Вера встретила внука так, словно и не было долгой разлуки, словно перед нею стоял не двадцатисемилетний мужик, а все тот же, прежний, школьник Андрюшка, с бледным личиком и оттопыренными ушами. Впрочем, для нее он и оставался таким, несмотря на прошедшие годы.

Сама она тоже не изменилась, и не только в глазах Андрея, но и на самом деле. С определенного возраста люди начинают меняться мало и незаметно, и только длительная разлука покажет вдруг и новые морщинки, и лишнюю седину, и другие признаки неумолимого течения времени. А есть старички и старушки, которые словно законсервированы, и сколько бы лет ни прошло, все остаются какими и были. Такой оказалась и Вера Ивановна. В свои семьдесят шесть была она худенькой, подвижной и жизнерадостной. Даже почти без морщин. Только вот после неожиданной смерти мужа голова побелела. Одна управлялась и с домом, и с огородом, да еще и на рынке в сезон торговала – при пенсии ниже, чем прожиточный минимум, это было немалым подспорьем. Кушать хотят, увы, даже пенсионеры и даже в провинции, и платежи с них тоже взимают исправно… Впрочем, унывать баба Вера не собиралась – не в ее это было правилах. Здоровье пока позволяет – и ладно. А уж как грядку вскопать сил не будет, тогда поглядим.