Николай Мальцев - Легенда о золотом кирпиче

Тем, кто сидел в протараненной легковушке, повезло не так, как шоферу грузовика. Тот хоть плохо, но шевелился. Хотя как сказать – может быть, и ему было б лучше уже никогда не очухаться. Водитель и пассажир на переднем сидении, попавшие под удар, похоже, были убиты мгновенно. А вот второй пассажир лежал на асфальте, рядом с полуоторванной дверцей, придавленный сверху спортивной сумкой с надписью «Adidas». Впрочем, признаков жизни он тоже не подавал.

Мисюня присвистнул и хотел было дать стрекача – лишняя встреча с ментами бомжа не прельщала. Однако вид сумки, валявшейся просто так на пустом перекрестке – трупы не в счет! – заставил его передумать. Стрелой, словно заяц, метнулся он к месту аварии и схватил вожделенный багаж.

Сумка оказалась тяжелой.

– Поди-ка, к поезду торопились, – подумал бродяга. – Там теперь, наверное, и жратва, и из одежды чего. А может быть, и бутылочку в путь захватили…

Раззадоренный легкой удачей, мародер огляделся и хотел уже было нырнуть заодно в карман к потерпевшему, но тот вдруг открыл глаза. Секунду длилась немая сцена, потом Мисюня рванул к себе сумку, в которую уже впились крепкие пальцы пришедшего в себя пассажира, и со всей возможною резвостью припустил по улице прочь от вокзала.

***

Вам приходилось бегать с похмелья? Да не просто так, а с тяжелою сумкой в охапке и ожидая резкого окрика «стой!»? Нет? И не дай того Бог. Впрочем, бежал Мисюня не долго. И сил на то не было, и особой нужды. Никто за ним не погнался, а потому, свернув пару раз в переулочки и дворы, бомж перешел на шаг. Жаркий пот катил по лицу, дыхание было тяжелым и хриплым, но в целом все выглядело прилично: ну, идет себе человек, несет сумку. Какое дело кому, что одет пешеход в рванину, а сумка – с иголочки, крутая, престижная? Купил, нашел, подарили! И вообще, пошли на… Да никто и вниманья не обратит. И обращать больно некому.

Бег измотал последние силы, голова совсем отрывалась, а во рту рассыпались Каракумы. Горя вожделением, в одном из дворов Мисюня присел за кустик акации, подальше от скамеечек и подъездов, и дрожащей рукой потянул за хвостик застежки-молнии. Когда-то и сам он езживал – в отпуск, в командировки. Еда и питье – и питье! – всегда кладутся с самого верха, чтобы, сев в поезд, долго их не искать. А ребята в машине были крутые, такие с бутербродами не поедут. Может, даже и коньячок…

Молния послушно разъехалась пополам, обнажая нутро «Adidas’а». Бомжик, глотая слюну, глянул в недра украденной сумки – и во рту стало суше, чем было. Вместо одежки и выпивки его пораженному взгляду открылись толстые пачки долларов, наполнявшие сумку до самого верха.

***

Первое, что проделал Мисюня – задернул молнию вновь и крепко зажмурил глаза. Белой горячки у него пока не бывало, но по рассказам он знал, что виденья при ней бывают всегда неприятные: пауки, черти, мыши и прочая гадость. А тут ведь сумка была полна вовсе не червяками. Минуточку посидев и собравшись с духом, бомж вновь потянул за застежку – медленно и с опаской, словно наружу могло бы выпрыгнуть что-то ужасное. Но нет, видение не исчезло. Деньги лежали на месте, по-прежнему зеленея портретами заморского президента. Бродяга шумно вздохнул, как после стакана чистого спирта, и решительно сунул руку за пачкой. Но вынуть ее не успел.

– Ах, бессовестный! – раздался откуда-то сверху громкий сварливый голос. – Тебе, тебе говорю! Думаешь, за кустик присел – тебя и не видно! Весь двор загадили! То собак здесь гуляют, то сами… А тут дети бегают! Пенсионеры тут отдыхают! Вот я милицию позову!..

На балконе пятого этажа стояла растрепанная старуха, потрясая воздетыми в зенит кулаками и близоруко прищурившись. Она кричала громко и с удовольствием, обращаясь не только к мужику за кустом, но заодно ко всему белому свету. В другой раз, конечно, ей бы пришлось услышать в ответ пару ласковых фраз – Мисюня на это был мастер. Но теперь ему было совсем не до того. Подхватив свою сумку, бомж кинулся прочь, оставив зловредную бабку орать в одиночестве.

***

Лишь у себя «на даче», в полуразрушенной двухэтажке почти что на самой окраине, Мисюня рассмотрел и сумку, и деньги спокойно. Собственно, его добычей и были лишь сумка да деньги – больше там не было ничего. Ни спортивных штанов, в которых так удобно слоняться по поезду, ни домашней еды в аккуратных кульках, ни коньяка, ни водки, ни пива. Впрочем, тужить об этом не приходилось – при таком количестве денег да мечтать о халявной похмелке? Да тьфу!

Бомж схватил пачку долларов и сунул в карман. Так, теперь разгуляемся! Сумку вот только спрятать куда-то… Только куда?

Весь свой нехитрый скарб Мисюня хранил на виду. Кому он нужен, кроме него? Да и в жилище это никто не совался. Домишко был аварийным, ступени лестниц угрожающе скрипели и прогибались, стены шатались. Пол в одном месте, на втором этаже, который и занял новый жилец, сгнил до того, что вот-вот был готов провалиться. Окончательно разрушить развалину у городского начальства руки не доходили, а все окрестные жители, включая детей, напуганных заботливыми родителями, обходили опасный дом за версту. Так что Мисюня был его полновластным хозяином и непрошенных гостей, в общем-то, не боялся. И все-таки… Все-таки…

Одно дело оставить без присмотра старый матрац или стоптанные сапоги, и совершенно другое – сумку с деньгами. Даже при полной гарантии, что в жилище никто не войдет, так вот просто швырнуть на пол целое состояние и уйти похмеляться… Нет! Невозможно!

Бомж весь извелся, пока не придумал засыпать сумку осколками кирпича. Отошел на пару шагов, посмотрел. Вроде не видно. Еще посмотрел. Спустился по лестнице и вернулся посмотреть еще раз. И только тогда, изругавшись сам на себя, наконец, покинул развалины.

***

– Значит, бомж, говоришь?

– Да, Пал Петрович, бомж натуральный. Небритый, морда опухшая, грязный весь. Простите, я-то ведь отрубился. Очухался – он сумку уже поволок. А я и встать не могу, башка кружится, весь словно ватный…

– Не волнуйся, Колюня. Тебя не виню. А бомжа мы найдем. Тесен мир, особенно здесь, в нашем городе. Сейчас Романыч зайдет, опишешь ворюгу подробно, как сможешь. Из-под земли откопаем.

– Пал Петрович… А как там ребята?..

– Ребятам, братишка, Царство Небесное… В раю они оба.

– Эх, вона как…

– А водила пьяный, что вас подшиб, их скоро догонит. Так что лечись, не парься. Давай выздоравливай. Доктора все проплачены. На-ка тебе фруктиков на поправку…

***

Труся к магазину, Мисюня в уме вычислял, сколько портвейна можно купить на одну бумажку в сто долларов. Выходило безумно много, так много, что Черныш, наверно, нахлещется до смерти.

– Стоп, – оборвал свои мысли Мисюня, – а при чем тут портвейн? Я же богач! Возьму водки. Или нет, коньяка! Как когда-то! И на закусь чего-нибудь вкусного. Что там идет под коньяк? Шоколад, сыр, лимоны… Так, сто долларов – это будет в рублях примерно…