Алексей Губарев - Фант

А где великовозрастные босяки, там и малышня. Тогда еще восьмилетний Сережа с вечно загорелым другом, которого звали Чучмек, хотя он был Олежек, тоже забрались на злополучные понтоны. Обычно старшие прогоняли сопляков. Но в этот раз она так увлеклись игрою в «латки», что на пробравшихся нарушителей негласной иерархии внимания не обратили.

Чучмеку было чутка больше шести годков. Поэтому с понтона в мутную воду сиганул Сережа, наказав дружку не прыгать вовсе. Но случилась беда. Олежек не внял наказу. И, как только Сережа пропал под водой, Олежек тут же бросился вслед, обрушившись на Сережу. Попав в воду Чучмек так напугался, что, оседлав Сережу, мертвой хваткой вцепился в него и всеми силами карабкался наверх, не позволяя Сереже вынырнуть и хватануть воздуху. А у Сережи не хватало сил сбросить с себя мальчишку. К тому он и до дна не доставал. Силы покидали его стремительно. Он чувствовал, как слабеет, как тело становится ватным, и даже смирился было с участью.

Но Бог есть, это факт неоспоримый. Уж если он смилостивится, то беда коснуться, может и коснется человека, но ретируется. Так оно и вышло. То ли бестолковое барахтание Олежки, то ли созданные ныряющими пацанами завихрения воды, но Сережа цыпочками, вдруг, коснулся илистого дна. Это придало сил, и он, едва отталкиваясь от склизкой глины, каким-то чудом все-таки выбрался на берег с намертво прилипшим к нему Чучмеком.

Детство хоть и взяло свое, но собственное умирание, понимание как это происходит, он запомнил на всю жизнь. И эти воспоминания нет-нет да посещали его.

Уже засыпая, Фант отметил, что снаружи полил сильный дождь, но не стал подниматься и тащиться к дыре. Его рот растянулся в чуть приметной улыбке, затем он повернулся на другой бок и крепко уснул.

20. За день до ухода Дыки, при выходе на прогулку, Торпеда, улучшив момент, как бы невзначай задел плечом Фанта.

– Не пойму, кто ты, – шепнул он, – масть твою не распознаю. Не «мужик» точно, а кто тогда? И заботу Дыки о тебе в толк никак не возьму. Может, разъяснишь, назовешь имечко свое?

Фант научился никому не доверять. Прошло, когда он был наивен, когда пошел воевать по зову сердца, не зная, что современная война, это грязный бизнес, где продается всё и вся. В Афгане разведывательный взвод попросту сдали душманам. И кто сдал! Суки, таскающие в накладных карманах партбилеты.

Но об этом он узнал много потом, когда с тяжело раненым солдатом на руках выбрался из ада, в котором не погибнуть было невозможно. Что в тот раз отвлекло душманов и как появилось призрачное окошко, которое спасло полторы жизни, остается загадкой (раненый боец потерял рассудок, навсегда оставшись инвалидом). Предатели на время смылись и считали, что довольно удачно замели следы. Осадок и желание расправиться с негодяями у Серого со временем несколько поугасло. То ли само собою, то ли в силу жизненных обстоятельств. Но если месть и отодвинулась на неопределенный срок, исключить её не могло ничто. Фант прощать не умел. Когда он совершенно случайно узнал, что их подразделение за доллары подставили душманам и те расстреливали солдат, заведомо направленных в подстроенную ловушку, он горько усмехнулся. Многого терпения стоило Серому выведать фамилии подлецов, пустивших его в расход. Поэтому пусть и наскоками, но Фант настойчиво искал кровных обидчиков. И нашел…

Лишний раз на публике порождать бузу, Фанту не хотелось. Он привык проживать зону, как бы вскользь касаясь всех её проявлений. Он всего сторонился. Поэтому он коротко оборвал Торпеду.

– Спрашиваешь, масти какой? Русский я, понятно? – твердо сказал он Торпеде, – а имя Сергей, крепко запомни, чтобы не волновало лишний раз.

Сказал и пошел своей дорогой.

– Всё с тобой ясно, Фант, – коварно резанул в спину Торпеда.

Многих усилий стоило Фанту сохранить спокойствие и не отреагировать на кличку, которую знал только Дыка. На то он во всей этой шобле и иного полета пичуга, на то он многим выше всей этой мелкотравчатой мелюзги.

Это случилось в 91-м. Фант знал, что на юбилейную годовщину выпускники военных училищ будут собираться. Традиции сильны в русском народе. Под такую дату он и подгадал первый акт «марлезанского балета» мести. Настоящие вояки не очень жалуют публичности, сборищ и болтовни о войне. А вот деляги в погонах, продажная мразь, строящие карьеру чужими руками и жизнями, большие любители потрясти липовыми орденами и похвастать выхлопоченными «заслугами» перед Родиной. Таким за радость позвенеть побрякушками. Они ведь гаек не крутили, руки не морозили, под пули не лезли. Их дело при штабах околачиваться, льстить, обливать грязью работяг в погонах, водить дружбу с «нужными», оказывать услуги честолюбцам, занимающим высокие посты. И продавать. Продавать абсолютно всё, даже жизни. Что этаким паразитам и не покрасоваться лишний раз результатом своей «бурной деятельности».

Погода выдалась паршивая. Но именно в такую погоду и должна вершиться месть над мерзавцами. Выжидать пришлось долго. Фанта уже начал пробирать озноб. Бывшие выпускники гуляли долго и громко. Собравшиеся стали расходиться из ресторана только под утро. Как и предполагал Фант, эти выйдут одной кодлой. Так и случилось.

Сначала на крыльцо вывалилось человек восемь, среди которых были и эти две суки. Спустя несколько минут болтовни и братаний, эти двое остались одни. Фант чуть было не успел, потому как к крыльцу неожиданно подскочило таски. Но всему есть воля Божия. Справедливому возмездию небеса потрафили.

Фант, словно тень, по-кошачьи перемахнул декоративный заборчик и предстал перед раскрасневшимися тварями. – Не ждали? – грозно спросил он мгновенно отрезвевшую сволочь, наведя на них «Макаров». Те ничего не успели ответить. Первый вообще, второй лишь, растопырив пальцы, вытянул руки, стараясь оградить себя от возникшей неприятности. Фант хладнокровно расстрелял предателей, подарив по два выстрела в упор каждой скотине. За погибший взвод, за парня-инвалида, за себя.

Он появился на ресторанном крыльце тенью, тенью и растворился. Ни выбежавшие на выстрелы, ни таксист, ничего вразумительного следователям сказать не могли. Оставался еще один неотомщенный гад, которому пока удавалось скрываться. Но расправа и над ним была делом времени. Шила в мешке не утаишь.

А уже спустя три месяца после этого события Фант попал на зону, только совсем по иному делу и статье.

21. Проснувшись, Фант обнаружил, что из-за царившего мрака, чему способствовала непогода, он сбился со времени. Он полагал, что сейчас в районе семи утра, но оказалось, что проспал он до полудня. Мало того, он совсем не чувствовал прилива сил, как это бывает при хорошем отдыхе. Стряхнув остатки сна, он рванул к злополучному проему. Так и есть, гонец был. Этому свидетельствовал плотный пакет, покоившийся во вновь образованной луже.