Алексей Губарев - Фант

С час раздумий и Фант выкрикнул: – Ну надо же! Всё учел старый вор. Первый на меня совершит нападение с целью убить и, защищаясь, я остаюсь чист перед совестью и братвой.

Естественно мое появление на глаза оставшимся в живых подельникам спровоцирует опять-таки нападение на меня. И нападение с одной целью – убить. Я снова вынужден буду защищаться. Тем самым чистота совести остается девственной и по всем понятиям правда за мной. А уголовник Уська, оставленный бренному миру за неимением тяжких грехов, становится свидетелем грехопадения убитых. Ну, Дыка! Вор, так вор! Великий вор!…

22. Уже больше года после освобождения Фант вел «третьего», но удобный случай расквитаться с негодяем, ни как не подворачивался. Этот мерзавец оказался весьма крепким орешком и к тому физически очень сильным человеком. Эдакий, постоянно озирающийся, с глазами-щелочками упитанный выцветший «кабанчик». Нужно отметить, что «третий» характеризовался чертовской осмотрительностью и большой осторожностью.

То ли он как-то прознал об убитых сотоварищах из прошлого, то ли от природы был такой, но вёл он себя в точности, как ведёт нашкодивший медведь-шатун, задравший человека и знающий, что на него открыли охоту. Чувствовалось, что он всегда на стороже. Этот человек умел на свету выказывать себя так, что вокруг было либо множество свидетелей, либо условия умело подбирались таковыми, что обязательно или попадешься ему на глаза, или просто испортишь дело. А подобное не входило в планы справедливого мстителя.

Но Фант умел терпеть и ждать, как окровавленный терпел боль и ждал наступления темноты в Афганистане в неравном бою с драгоценной еле живой ношей на уставших плечах.

Случай к исполнению карательной операции подобрался летом 94-го на пляжах августовской Алушты. Как ни осторожничал подонок, но не вытерпел иссушающей жары и в самом многолюдном месте забрался в воду остудиться. Перед тем, как оставить жену с ребенком «кабанчик» долго озирался, словно чуял опасность. Но все же к воде сначала медленно пошел, а позже, несколько постояв, так же медленно забрался в море по грудь. На то, что метрах в двадцати от него зашел в воду атлетически сложенный загорелый молодой человек внимания никто не обратил, как и на то, что минуты через две «кабанчик» внезапно скрылся под водою.

Впрочем, одну дамочку, качающуюся на надувном матрасе, нервным шлепком обрызгала на короткое время мелькнувшая рука. Но она привыкла, что молодежь часто дурачится в воде и не обратила на это внимание. Среди беснующихся отдыхающих не вызвал удивления и выбравшийся из воды все тот же молодой человек, но уже держащий на весу левую руку и морщащейся от боли.

– Третий! … укусил…, сильный собака – прошептал Фант, рассматривая глубокие кровоточащие отпечатки зубов на запястье. Затем, подойдя к своему лежаку спокойно подобрал одежду и скоро оставил пляж.

По прошествии десяти минут, миловидная жена исчезнувшего мужчины было заволновалась. Но нытье трехлетнего ребенка какое-то время не давало разрастись тревоге, охватившей женщину.

Вопль расколол монотонный гул купающихся неожиданно. Это случилось спустя полчаса, после исчезновения «кабанчика». Невдалеке под самым волнорезом резвилась компания парней и один, нырнув, в прозрачной воде наткнулся на утопленника. Всё пошло по наезженной колее, когда вдруг обнаруживается мертвец. Отдыхающие забегали и брезгливо засуетились. Началась паника. Новоявленная вдова, узнав о несчастье, заголосила. В обществе объявилась милиция и замелькали белые халаты докторов скорой помощи, что всегда случается при каждом рядовом утоплении человека.

Фант же в это время уже занял место в троллейбусе на Симферополь, отходящем каждые три минуты, и спокойно ожидал отправления, старательно пряча поврежденную руку под цветным пакетом.

23. Маклер, ясно осознавая, какой куш щекочет ему ладоши, работал, как говориться, на износ. Единственная метеостанция, небольшое одноэтажное здание с живописным двориком на окраине города, благодаря его усилиям, переживала состояние глубокого шока. Две сотрудницы и их астеничный коллега по цеху были так запуганы молодчиками, что первые две стали апатичны и впали в депрессию, а второй пребывал в неподдающемся излечению унынии. Поводом этому послужило "неправильное" поведение благовоспитанных служащих метеоконторы. Когда к воротам метеостанции подкатил видавший виды седан с эмблемой "Кроун", навстречу важно вышел озлобленный сторож с твердым намерением строго соблюдать инструкции – неизвестным двора не открывать и чужаков на территорию не впускать. Но Рейсфедя ни говорить, ни церемониться не стал. Он даже не поздоровался. Мощный удар в престарелую грудь потушил свет в глазах и свалил носителя охранных ценностей на землю прямо у ворот, где тот, согнувшись калачиком и выпучив глаза, мог только сучить ногами и беспомощно открывать рот.

Подбежавший к этому моменту Уська, ухватив поверженного старика за шиворот, хладнокровно отволок скрючившегося бедолагу в сторону. Затем, изображая из себя услужливого швейцара, распахнул ворота. Машина подкатила к самому крыльцу здания. Компания едва только успела выбраться из салона автомобиля, как из здания с задором выскочили две взлохмаченные местные фурии, а вслед за ними и тощий мужичок с прилизанными сальными волосами. Но цель ополчившихся на нарушителей спокойствия сотрудников поругать визитеров и немедленно изгнать непрошеных гостей с территории метеостанции, напугав вызовом милиции, мгновенно переменилась. Которую была более агрессивной и открыла,, было рот, чтобы завизжать, крепко ухватил за окрашенные в кармин патлы Заноза и, пару раз мотанув женщину из стороны в сторону, с ехидной улыбкой впечатал ее лицом в деревянную дверь. Та, ударившись лбом, охнула и, схватившись от боли за лицо, присела. Другая от неожиданного отпора опешила и от страха за свою шкуру ей уже было совсем не до ругани. Молодой человек, видя как нахалы обращаются с женщинами, хотел было вступиться. Но тут вмешался Маклер и сбил все планы защитника дамской чести. Он взял малого за шиворот, который опрометчиво рискнул было сделать попытку вывернуться. Но Маклер, оказавшись ловчее, прошипел: – Слышь, петушара, ты это, не рыпайся, – и тут же от души ткнул несогласного с таким обращением в солнечное сплетение. Когда обмякший борец за идею кое-как задышал, перебарывая спазм, Маклер прижал его к стене и начал спокойно говорить: – Слышь, насекомое, поясняю. Мне нужна погода, плохая погода. Мне очень нужно знать про плохую погоду, где, когда, как и на сколько. Ты будешь каждый день приходить ко мне и подробно рассказывать о приближении урагана или прочей дряни и, поверь, я выверну тебя наизнанку в поисках этой штукенции. Я это умею. Куда тебе нужно будет приходить скажет вот этот, кивнул Маклер на Уську. Ты меня хорошо понял?