Олег Механик - Шпилька

– Ну и дурак же я! Какой дурак! Ещё и без резинки! – Он сжимает ладонями лицо, словно скульптор, который сминает не удавшийся образ, чтобы вылепить новый.

– Не бойся, котик! Если сам чистый, тогда ничего тебе не грозит! – Её свесившаяся с дивана рука гладит его жёсткие, начинающие седеть волосы.

– Ага! А забеременеть не боишься? – продолжает хныкать Глеб.

– Нет! Я уже никогда не забеременею.

Она резко встаёт с дивана, словно разбуженная своими же словами.

– Ну что так и будешь здесь валяться, или в дом пойдём?

***

Она лежит на распластанной волчьей шкуре и, опёршись на локоть, смотрит на язычки жёлтого пламени, пляшущие за толстым каминным стеклом.

Он сидит в кресле, курит уже третью подряд сигарету и не может оторвать глаз от её обнажённой спины и идеального овала бёдер, на которых маленькими зайчиками резвятся отблески пламени. Он уже не отводит жадного взгляда и не пытается включить силу воли. Чего уж там? Всё что могло пойти не так, уже пошло…

– Так и будешь молчать?

– Я сказала тебе всё, что хотела. Теперь твоя очередь! – Тихо произносит она, продолжая смотреть на огонь в камине.

– Ева, а ты ничего не перепутала? По-моему ты у меня на работе. – Он говорит мягко, тоном любящего папаши, который читает нотации дочке.

– Послушай, Глеб, если ты действительно хочешь получить результат, которого добиваешься, давай прекратим играть в хозяина и рабыню. Мне это не нравится.

– Знаю, ты предпочитаешь играть в повелительницу. Жаль хлыста здесь нет.

– Я серьёзно, Глеб. Если ты хочешь, чтобы я тебе помогла, то сейчас твоя очередь отвечать на вопросы.

– Слушай, а какой у тебя интерес мне помогать? Только не говори, что влюбилась.

– Какой интерес? Ставки будут выше. Гораздо выше. Всё будет зависеть от того куска, который тебе удастся отхватить. Давай будем говорить о десяти процентах от этого куска, вне зависимости от его размеров, если вдруг это даже будет целая туша.

– Это беспредметный разговор, Ева. Но если речь идёт прям таки о кусках и ты действительно в силах мне помочь, то почему бы и нет?

– Будем считать, что договорились. Ты готов отвечать на мои вопросы?

Огонь в камине разгорелся и теперь отблески пламени ползают по её бархатной спине.

– Всё зависит от характера вопросов. Ну, хорошо, давай попробуем.

– Первый вопрос: Как ты думаешь, это может быть делом рук Алексея?

Он много раз в своих мыслях сопоставлял два противоположных образа и не мог поверить, что это один и тот же человек. Нынешний Лёха – уважаемый человек, директор, трудяга, делец, любимчик и любитель баб. В него словно встроили вечный двигатель и с каждым годом он не стареет, а становится моложе, как Бенджамин Баттон.

Тот Лёха, которого он в первый раз увидел в аудитории Омского индустриального института, в простонародье называемого «Индусом» был щуплым забитым очкариком. Он ничем не выделялся среди одногрупников, разве что своей дрищавостью, замкнутостью и нерешительностью. Как бы сложилась его и Лёхина жизнь, если бы на первом занятии их куратор Шнуров Пётр Сергеевич, известный в миру, как Шнурок, не посадил их вместе. Шнурок, обладавший большим педагогическим стажем, быстро оценил, кто есть кто в новой, доставшейся ему группе, большинство студентов в которой составляли особи мужского пола. Он поменял принцип гласящий «Каждой твари по паре» на противоположный. Шнурок, пытаясь облегчить работу педагогов и повысить управляемость группы, установил чёткий порядок, согласно которому студенты должны были рассаживаться за парты. Ему нужно было понаблюдать за группой всего один урок. Он сказал, что первое занятие свободное и новобранцы студенты могут делать всё что им заблагорассудится, пока он занимается более важными делами. Делая вид, что что-то записывает в журнале, Шнурок поверх очков наблюдал за поведением студентов. Он быстро определил, какие есть коалиции, кто с кем сдружился, где есть хулиганы и где ботаники. Теперь всю эту свору оставалось растасовать так, чтобы самые отъявленные находились в разных концах класса, а хулиганов разбавить ботаниками.

Так они и очутились за одной партой. Дерзкий, спортивный красавчик Глеб Семёнов и очкастый заморыш Лёша Самойлов. Новый сосед Глебу не понравился. Мало того, что с ним нельзя было поговорить, и они были разные, как кошка с собакой от очкарика ещё разило потом, словно он мылся раз в год. Несмотря на то, что Лёша принадлежал к касте ботаников, у него и списать было нельзя. Соображал он хуже Глеба, постоянно жаловался на головную боль вызванную гайморитом. Одним словом не сосед, а зловонный букет с неприятностями. Глеб несколько раз просил куратора, чтобы тот наделил его другим соседом, но Шнурок был непреклонен. Как говорится: стерпится – слюбится.

Соседи по парте не то чтобы слюбились, но со временем стали хотя бы терпеть друг друга. Постепенно, Лёша становился принадлежностью Глеба, его второй половинкой. Половинкой в худшем смысле этого слова, маленькой и не самой лучшей. Он выполнял мелкие поручения своего соседа, как то сгонять за сигаретами, или занять очередь в столовке, за что тот не давал его в обиду.

Глеб безоговорочно пресекал попытки других однокурсников запарить Лёху.

– Это мой личный бандерлог, найди себе другого! – Было его стандартным ответом зарвавшемуся одногрупнику, который пытался посягнуть на его собственность.

Со временем появилась ещё одна взаимная выгода, которая сблизила соседей по парте.

В конце каждого месяца студенты, не завалившие зачётов, получали стипендию космических масштабов аж тридцать рублей. В этот день к «Индусу» стекались толпы местной гопоты, которая пыталась отжать стипендию у ботаников. Свою первую стипендию Лёше пришлось отдать бритоголовому щербатому пареньку, одетому в белую фуфайку. Ему хватило минуты, чтобы понять, что от него хотят, и он даже не пытался возражать, спорить, или занижать размеры имеющейся на руках суммы. Здоровье то оно дороже.

Со второй стипендией Лёшу встречали уже несколько парней в белых фуфайках, среди которых был старый друг. На беду встречающей компании, Лёша шёл в паре с каким-то здоровяком. Бритоголовый попытался отозвать старого знакомого в сторону, но получил от его спутника мощный удар, сломавший ему носовую переборку. Братья по фуфайкам сочли ненужным вмешиваться в «разговор правильных пацанов» и угодливо расступились перед агрессивным фраером, который как на поводке тащил за собой дохлого очкарика.

В этот самый день соседи по парте заключили устное соглашение, согласно которому одна сторона отстёгивает другой десять рублей от стипендии. Вторая сторона, в свою очередь обязуется обеспечить безопасность первой стороны в день получения стипендии и тем самым сохранить ей двадцать рублей.