Олег Механик - Шпилька

Что до Глеба, или Семёна, которые в последнее время бегают за ней виляя хвостами, два щелчка пальцами и их не станет. Но это потом. Сейчас предстоят более важные дела. В первую очередь это юбилей в честь двадцатилетия фирмы, который состоится уже через неделю. К этому мероприятию он относится со всей ответственностью. День рождения твоего любимого чада, должен пройти без сучка и задоринки. Десятого июля все сливки этого города соберутся в ресторане «Президент Отеля» на шикарный бал. Это будет его триумф, красный восклицательный знак в летописи его жизни. Но этот триумф должен быть тщательно подготовлен и сделать этого, кроме него самого, как всегда некому. Он уже привык к беспомощности своих подчинённых, к тому же ему самому нравится проворачивать огромные массивы работы. Что ни говори, он ненасытный трудоголик.

***

С утра он впархивает в двери конторы как обычно в приподнятом настроении.

«Доброе утро, Алексей Фёдорович!» – охранник на входе склоняет седую голову.

« Доброе утро, Алексей, Фёдорович!» – две девчонки продажницы, заискивающе улыбаясь, пропускают его первым в лифт.

Лакированные итальянские штиблеты клацают по глянцевому полу коридора. Он лучезарно улыбается и кивает каждому, кто попадается ему на пути.

– Доброе утро, Алексей Фёдорович!

– Доброе!

– Доброе утро Алексей Фёдорович !

– И вам доброе!

– Доброе утро Алексей Фёдорович!

– Доброе…доброе!

Замы и начальники отделов улыбаются в ответ. Все они знают, что эти улыбки сойдут на нет, лишь стоит им оказаться вместе в кабинете. Алексей никогда не улыбается во время работы.

– Привет! – проходя мимо Евы, он наклоняется и целует её в щёчку. Она как всегда неотразима. Рыжая куколка в бежевом коротком платьице. Любой из трёх факторов, будь то взгляд, лёгкое прикосновение, или её неуловимый запах, тут же приводит механизм, находящийся в его ширинке в боевую готовность. Этой ночью они спали в разных местах, но следующей она должна быть с ним. Иначе он просто не сможет.

– Зайдёшь после планёрки? – ласково мурлычет он, и заходит в кабинет.

Подойдя к столу, он снимает пиджак и вешает его на высокую спинку кресла; включает компьютер; щёлкает по голове китайского болванчика, которая начинает раскачиваться в разные стороны; садится. Этим выработанным годами ритуалом он каждый день начинает свою работу. Последняя деталь в ритуале это открытие большого красного блокнота, в котором записаны текущие дела. А дальше начнётся рутина. Опустив машинальный взгляд на блокнот, он вдруг замирает.

На красной кожаной обложке лежит маленькая коробочка. Синяя картонная коробка с нарисованной на ней белым силуэтом человечка, бегущего на лыжах. Он осторожно берёт коробку пальцами обеих рук, приподнимает над блокнотом. Несмотря на свой миниатюрный размер, коробка неимоверно тяжёлая. Он кладёт её на место и продолжает заворожено смотреть на бегущего белого человечка. Ему не нужно открывать эту коробку, он и так знает, что там находится. Все последние события начинают хаотично всплывать в его памяти. Перемешавшись, они вдруг выстраиваются в новый, другой порядок. Он неожиданно увидел всё в новом свете. Эта маленькая коробочка, каким-то образом оказавшаяся у него на столе, вытягивает из него все накопленные силы и всю былую уверенность. Дрожащий палец тянется к кнопке селектора.

– Ева…– он сам не узнаёт свой голос, который стал таким же неуверенным, как в молодости. – Ева… зайди пожалуйста!

За дверью раздаётся уверенный стук каблуков. Она заходит и останавливается на своём любимом месте, в торце стола. Прищур зелёных глаз и еле заметная улыбка говорят о том, что она что-то знает.

– Закрой дверь и подойди сюда! – его голос садится. По телу бегут мурашки. Ему кажется, что кабинет превратился в огромный холодильник с минусовой температурой.

– Это что? – Он показывает пальцем на коробку.

– Это? – Хм…А ты разве не открывал? В прочем на ней же всё написано! Я думаю, что ты должен быть знаком с её содержимым.

– Опять эти твои фокусы! Может прекратишь говорить загадками? – он нервно дёргает галстук, ослабляя узел.

– Ну хорошо…как скажешь, дорогой! Ты главное не нервничай, а то у тебя что- то лицо серым стало. – Она садится бочком на край стола, оголяя глянцевую коленку, и ласково поглаживает Алексея по плечу.

– Это ты подсунула? – шипит он.

– Ну да… хотела тебе сюрприз сделать! – говорит она тоном матери, склонившейся над колыбелью малыша.

– Сюрприз…– он обречённо опускает голову вниз. – Хороший сюрприз.

– Ты спросил, что это такое? – Острый ярко алый коготок брякает по синему картону. – Это ключ, разгадка. Здесь ответ на многие вопросы.

– Я не понимаю, что ты имеешь…

– Самое время начать понимать, Алёша. – Она встаёт со стола, обходит кресло сзади и остаётся за его спиной. – У меня для тебя новость!

– Хорошая, или плохая? – спрашивает он на автомате, не поднимая головы.

– А это уж тебе решать, Алёша. Теперь я точно знаю, кто стоит за этими смертями!

Бегущий человечек на коробке внезапно оживает. Он начинает быстро перебирать белыми нарисованными ножками.

Сухие пожелтевшие иголки, которыми густо усыпана тропинка, хрустят под подошвами белых кроссовок. Он бежит не спеша, трусцой, как обычный любитель утренней пробежки. Этот путь, ведущий от трассы до окраины коттеджного просёлка, он проделывает уже десятый раз. Лесная тропинка со всеми её изгибами и выбоинами, выучена им наизусть. За два предыдущих дня он пробежал по ней не менее шести раз. И сегодняшним утром он уже успел сделать по две пробежки туда и обратно. Небольшое в полтора километра расстояние даётся ему легко. Организм быстро вспомнил и адоптировался к нагрузкам. Как ни странно, бег помогает ему сконцентрироваться и ослабить нервное напряжение, которое преследует его эти двое суток.

Времени на подготовку было в обрез. После принятия тяжёлого решения нужно действовать немедленно, иначе всё может оказаться бесполезно. Сегодняшнее утро, крайняя дата. Уже завтра старик притащит на фирму нотариуса и тогда конец всему. Все успешные начинания пойдут коту под хвост. Это всё равно, что ты растишь приёмного ребёнка, даёшь ему кров и образование, а когда этот ребёнок становится взрослым и успешным вдруг появляются его настоящие родители. «Спасибо вам большое, за то, что не оставили в трудную пору, ну а дальше мы уж как-то сами. Да вы не переживайте! Вы будете видеться с ним столько, сколько захотите, только настоящие родители теперь мы».

Нет уж, извините, господа, мы его растили, а значит он наш. Нате-ка выкусите!

Его дыхание остаётся ровным, несмотря на то, что он преодолел приличное расстояние, бегая туда-сюда по этой тропинке. Всё уже готово, он просто выжидает время и готовится. Через какие-то полчаса всё будет решено в ту, или в другую сторону.