Олег Механик - Шпилька

Как он ни старается, всё равно не может убедить себя в безоговорочном успехе предприятия. Уж слишком здесь много побочных факторов, которые могут помешать. Одно то, что он будет делать это впервые, уже порождает много сомнений. А не дрогнет ли его кишка в последний момент. Ещё эта винтовка. Оружие конечно хорошее, почти бесшумное, бьёт точно в цель. Но мелкашка есть мелкашка. Редко, кто использует малопульку в такого рода делах. Здесь нужна стопроцентная уверенность, что дело будет исполнено наверняка. Значит, попадание должно быть точным. Страшно подумать, что будет, если он только подранит старика. Тот мгновенно сопоставит все факты и наведёт ментов на правильный след. Нужно бить наверняка. Вся информация, которая находится в голове у этого деда, должна навсегда исчезнуть вместе с ним. Компьютер нужно выдернуть из розетки так, чтобы слетел жёсткий диск, и файлы не подлежали восстановлению.

***

Сейчас ему приходится использовать то, что у него есть. А у него есть умение хорошо бегать, метко стрелять при запредельных нагрузках и старый, но надёжный «винт». Советская модель мелкокалиберной винтовки «ТОЗ-17» с истёртым прикладом и огромным, напоминающим оконный шпингалет, затвором досталась ему ещё в юности. Он скомуниздил её, когда покидал секцию биатлона. Не получилось из него большого спортсмена, хотя по-началу он подавал надежды. Да и дело больше не в нём а в эпохе. В эти чёртовы девяностые всё разваливалось и растаскивалось. Разваливалась и секция, в которой он раньше дневал и ночевал. Ушли их любимого тренера, Пал Саныча, а на его место поставили какое-то жирное мурло. Ну вот ребята и потекли из секции. Почти все кто уходил первыми, успели прихватить с собой реквизит в виде неучтённых старых винтарей и кучи к ним патронов. Интересно, кому-нибудь из пацанов кроме него пригодился этот арсенал?

Винтовку он притащил на место ещё позавчера. Почищенная, смазанная, бережно завёрнутая в промасленную тряпку, она прикопана в рыхлом песке рядом с выбранной диспозицией.

Сделав последнюю пробежку, он оказывается на месте. Коттеджный посёлок клином упёрт в лесную опушку. Забор поместья Шпильмана, которое и образовывает это клин, отделяет от леса лишь узкая асфальтированная дорога. По этой дороге Александр Исаакович каждый день уезжает в город и возвращается обратно. Неизвестно, где теперь постоянно трудится Александр Исаакович, но уезжает он в одно и то же время. По крайней мере, три дня наблюдения показали, что синяя «Тойота RAF-4» выезжает из гаража ровно в восемь.

На компактном циферблате спортивных часов без четверти восемь. Остаётся пятнадцать минут. Он откапывает винтовку, тщательно протирает её промасленной тряпкой, заправляет патрон в патронник, мягко щёлкает обильно смазанным массивным затвором. Его позиция находится на бугорке между двух сосёнок. Небольшой пенёк он будет использовать как подставку. Он кладёт цевьё винтовки на гладкую поверхность пенька, смотрит в громоздкий прицел. Коричневые панели подъёмных ворот почти как на ладони. Расстояние детское, не больше шестидесяти метров. Это всё равно, что бить в упор. Но здесь нужно сделать большую скидку на волнение. Он надеется, что справится с ним, хотя с тревогой ощущает, как потеют ладошки и учащается сердцебиение. Хорошо, что он разогрелся. На тренировках ему приходилось стрелять при зашкаливающих физических нагрузках. Здесь он сталкивается с психологической нагрузкой, с которой совладать стократ сложнее. Остаются считанные минуты. Он ещё раз смотрит в прицел, рассматривая винтики, которыми прикреплены планки ворот. Кусок толстой арматуры, просунутый им в направляющий паз, при открытии ворот провалится внутрь, тем самым не давая им закрыться до конца.

Началось: ворота плавно ползут вверх, обнажая округлый зад Тойоты. Крестик прицела начинает гулять, от того, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

«Успокойся!» – командует он непонятно, кому, и делает несколько глубоких вдохов и выдохов. Машина, тем временем, зажгла задние фонари и неспешно выкатилась из гаража. Ворота ползут вниз и останавливаются, оставляя широкую щель снизу. А он уже надеялся, что ничего не выйдет, и можно будет со спокойной совестью покинуть позицию.

Нет, Шпильман выходит из машины. На нём клетчатая рубаха с коротким рукавом и светлые брюки. Седовласый человек небольшого роста внимательно рассматривает ворота, быстро находит причину неисправности и чуть наклоняется в попытке её устранить. Нужно стрелять в тот момент, когда он будет возиться с арматурой. В окуляре прицела крупные серые клетки. Третья от плеча, пятая сверху от воротника. Он представляет себе, что это не рубаха, а всего лишь шахматная доска. Нужно просто сделать ход на «F5». Он перестал чувствовать указательный палец, который лежит на курке. Тот стал словно ватный. Одно микроскопическое движение верхней фаланги и мир изменится. Он перевернётся; возможно навсегда пропадёт во тьме в глазах этого старика, и уже точно не будет прежним для него.

Вдох!

В-ы-ы-дох!

Движение пальца должно быть максимально плавным, словно ты придерживаешь бабочку, которая собирается улететь. Лёгким нажатием нужно просто раздавить эту бабочку. Раздавить, чтобы грянул гром.

Сухой щелчок похож на треск ломающейся ветки. Ровно по центру клеточки появляется небольшое отверстие, словно кто-то остро-отточенным карандашом поставил точку на тетрадном листке . Старик дёргается и выгибается назад, будто чувствуя укус пчелы. Потом разворачивается на сто восемьдесят градусов и идёт прямо на него. Он как завороженный смотрит в прицел на гневное лицо и синие губы, которые что-то произносят. Внезапно мимика полностью спадает с этого лица, оно превращается в бездушную маску с остекленевшим взглядом. Старик присаживается возле колеса машины, а потом сползает по нему вниз.

Только сейчас он выходит из ступора, и, схватив винтовку, бежит вниз по тропинке. Пробежав несколько шагов, разворачивается на сто восемьдесят градусов, возвращается назад.

«Гильза, придурок! Как же ты мог забыть!» – он нервно бурчит себе под нос, шаря в сосновых иголках. Будучи профессиональным стрелком, он знает, на какое расстояние обычно отлетает гильза. Это его и спасает. Золотистый цилиндр он находит почти мгновенно; хватает его и снова убегает в лес, даже не взглянув на дорогу; бежит по знакомой тропинке, уже на ходу закутывает винтовку в тряпку. Теперь нужно молиться, чтобы никто не попался навстречу. Выбежав к трассе, он перебегает на другую сторону. Спускается с пологого склона вниз. В глубокой канаве стоит дождевая вода. Не щадя кроссовок, он по щиколотку погружается в эту грязную воду, пробегает несколько метров вдоль канавы, затем углубляется в лес. Если пустят собак, здесь они должны потерять след. Он продирается через колючий шиповник, через густые заросли высохшей травы всё глубже; спускается ниже, туда, где берёзки редеют и лежат вповалку. Наконец-то. Ноги начинают проваливаться в зыбкой трясине. Он заходит как можно дальше, пока ноги не начинают увязать по колено в густой илистой массе. Здесь он останавливается, берёт винтовку за приклад и силой втыкает её в грязь. Он сверлит ей жижу словно буром, пока над поверхностью болота не остаётся лишь дно приклада. Он с трудом достаёт из грязи правую ногу и вдавливает ей приклад в болото. Выползти удаётся только на четвереньках. Оказавшись на сухой траве, он скидывает с себя грязный спортивный костюм и кроссовки, достаёт из рюкзака другой точно такой же костюм и белые почти такие же кроссовки. Он одевает на себя всё сухое и чистое, а грязное утрамбовывает в рюкзак.