Олег Механик - Шпилька

– Тю-ю…бесполезно! – Лёха отмахивается ладошкой от огромного кулака. Из его глаз выжженных вонючим бычком бегут слёзы. – Нашёл с кем сутяжничать. У него есть всё: адвокаты, влиятельные друзья, деньги наконец. Всё закончится тем, что я ещё и присяду лет на пять.

Он разливает по стаканам остатки водки.

– Подумать только. Вся жизнь под откос из-за какого то одного старого прыща. – Он кладёт ладонь на стакан, словно этот стакан и есть старый прыщ.

Вдруг рука Глеба ложится поверх его ладони и с силой дёргает её в сторону. Стакан падает на бок. Пятно от разливаемой водки разрастается на газетном листе.

– Если это один несчастный прыщ, нужно его просто выдавить!– Красные глаза Глеба буравят Лёху, смотрят на него сверху вниз. Он вдруг чувствует себя тем первокурсником, которого злой педагог Шнурок подсадил за парту к какому-то быдловатому громиле.

Он опускает глаза и то ли хихикает, то ли хнычет.

– И что мы сделаем? Убьём его? У тебя нет знакомого киллера? Нет, Глеб…в этих делах мы лохи. Нас возьмут в оборот ещё на стадии поиска исполнителя. Да и времени уже нет искать, осталось три дня.

– Я сам его исполню! – красные глаза продолжают давить на Лёху. – А чё, винт у меня есть, стреляю как Робин Гуд, зря, что ли пять лет биатлоном занимался?

– Ты серьёзно? – сейчас Лёха уже не смеётся над другом, потому что вдруг увидел шанс в этих налитых кровью глазах.

– Слушай, Лёх, ты уверен, что никто кроме него не знает про фирму? – Отвечает Глеб вопросом на вопрос, крепко ухватив Лёху за запястье.

– На сто процентов уверенным быть нельзя. Я же не залезу в голову к этому жиду. По крайней мере, когда он со мной говорил, сказал, что для всех это станет сюрпризом…

– Или не станет. Он же живёт в Сосновом бору в частном доме?

– Ну да!

– Срочно узнай адрес. Нужно посмотреть диспозицию.

– Глеб, хорош шутить…ну ты же понимаешь, что всё это пьяный разговор.

В просящем тоне Лёхи слышится мольба о том, чтобы друг опроверг его слова. Идея то отличная!

Глеб кладёт пятерню на мокрую газету.

– Давай так, дружище. Делай что хочешь, но к завтрашнему утру добудь мне адрес этого Шпильмана. Я съезжу на место и осмотрюсь, можно ли там что-нибудь сделать. Всё равно это наш единственный шанс.

– А ты понимаешь, чем мы рискуем, если…

– Понимаю, поэтому у меня условия. – Толстый палец Глеба, как ствол пистолета направлен Лёхе прямо между глаз. – Пятьдесят процентов. Если всё получится, моя доля в фирме будет пятьдесят процентов.

Лёхе опять вспоминается институт, когда Глеб требовал за отбитую у гопников стипендию десять рублей. Но тогда это была хотя бы третья часть.

– Хм-м…ты хочешь контрольный пакет? Но мы ведь рискуем с тобой поровну. Не забывай, что как бы там ни случилось, если нас повяжут, то вместе. И потом, Глеб, ты же знаешь, сколько я всего вложил в эту контору.

– Ещё пять минут назад, ты был готов подарить эту контору старику, а сейчас тебя не устраивают пятьдесят процентов? – Зло улыбается Глеб.

Лёха подбирается на стуле. Он начинает мгновенно трезветь. Сейчас нужно принять два сложных решения и этого никак не сделать на пьяную голову. Он закрывает глаза и пытается сосредоточиться. Идея, которую предложил Глеб неплохая. Что там говорить, отличная идея. Только что дальше? Имея контрольный пакет, Глеб может перехватить управление фирмой. Они идут на большой риск, речь идёт ни много ни мало о жизни человека. Не получится ли так, что с устранением старика, его положение не станет менее плачевным? Ради чего он будет брать на себя этот груз, который будет влачить до конца жизни.

Он открывает глаза. Теперь его взгляд сфокусирован и чёток.

– Знаешь что, Глеб, я тут подумал, что…не надо ничего этого. Одним словом, я против.

– Против? Да я тебе решение на блюдечке принёс. Тебе же и делать ничего не нужно будет. – Глеб склоняется над столом к другу, словно не понимая, как можно отказываться от такого предложения.

– Это решение слишком тяжёлое. Лично для себя я не вижу выгоды так рисковать.

Глеб понимает, что ключевым звеном в принятии решения является его друг, поэтому и условия диктовать именно ему.

– Хорошо, твои условия…– сдаётся он.

– Давай так, дружище. Рискуем мы одинаково, поэтому в случае успеха, каждый возьмет по сорок процентов. Это называется «ни вашим, ни нашим». Тогда ни у кого из нас не возникнет желания тянуть одеяло на себя.

– А оставшиеся двадцать процентов?

– Разделим между Ванькой и Тимуром. Парни с нами в одной упряжке и не нужно их обижать. Тем более так мы снимем у них подозрения.

– Им говорить ничего не будем? – По интонации Глеба непонятно, спрашивает он, или утверждает?

– Конечно нет! Сейчас для нас самая выгодная ситуация. Пока только три человека в курсе всей истории. Это я, ты и Александр Исаакович. В случае внезапной кончины Шпильмана ни кому не придёт в голову связать эту историю с нами. Чем меньше народу посвящено в курс этого дела, тем лучше. Это будет замкнутая система, утечка информации из которой будет обоюдно невыгодна для обоих её участников.

– Согласен!

Рука Глеба тянется над столом с мокрой газетой и лежащим на боку гранёным стаканом.

Объездная магистраль уже закончилась и трасса сузилась, превратившись в двухполосную дорогу. За окном мелькают рыжие стволы сосен. Синяя табличка на обочине указывает на то, что они удалились от города аж на пятьдесят километров.

Его рука продолжает сжимать бедро Евы, как рычаг, без которого эта машина не будет столь быстро и плавно лететь над серым полотном. Сила мягкого нажатия на бедро прямо пропорциональна усилию давления правой ноги на педаль газа.

– Ты думаешь, что я следующий? – Он произносит эту фразу как можно равнодушнее, в уголке его рта саркастическая улыбка.

– По логике вещей, да! Я почти в этом уверена.

– Тогда объясни, что им движет! – улыбка превращается в недовольную гримасу, словно он внезапно почувствовал боль.

– Всё, что угодно, старые обиды, жажда денег и власти, ущемлённое самолюбие. Скорее всего, совокупность всех этих причин. Они копятся в человеке годами, смешиваются, образуя взрывчатое вещество, и в один прекрасный момент бахают. Венцом всему является ещё одно обстоятельство.

Он поворачивает голову, и заинтересованный взгляд прожигает зеркальные стёкла солнцезащитных очков.

– Какое обстоятельство?

– Он однажды это сделал и ему понравилось. Однажды он смог почувствовать этот адреналин, то ощущение когда ты на секунду становишься богом и в твоих руках целая жизнь, которую ты в эту секунду можешь подарить человеку, или отобрать у него навсегда. По одному щелчку, рраз…– она звонко щёлкает пальцами… ты можешь лишать людей целого состояния, которое не измеряется никакими деньгами. Это их опыт, мысли, чувства, переживания, это их надежды. Щёлк, и ничего нет. Наверное, в этот момент убийца чувствует себя всемогущим. Может быть, ради таких моментов люди и убивают.