Олег Механик - Шпилька

– Зачем тебе это Ева? – он первый раз повернул голову к ней. – Зачем ты лезешь в эти дебри? У тебя же всё хорошо, в деньгах и мужиках у тебя нет недостатка. В уме и красоте тоже. Что ты хочешь выжать из этой ситуации?

– Я хочу тебе помочь…

– Это правда? – с этими словами, он выжимает педаль газа так, что их вдавливает в мягкие кожаные спинки.

– Правда, но не вся. Мне нравится разбираться в сложных ситуациях, распутывать клубки. Раньше я занималась этим только в контексте цифр, финансовых махинаций. Сейчас у меня появился шанс исполнить свою мечту. С детства я прочитала сотни детективов. Я фанатела от Агаты Кристи, Дойля и даже Марининой, и сейчас я попадаю в ситуацию, которая закручена не хуже чем у знаменитых мастеров этого жанра.

– Я бы не сказал! – Алексей криво ухмыляется, одевая солнцезащитные очки. – Я читал детективы и поинтереснее. Здесь всё не так уж и сложно. Кстати, расскажешь мне, как ты до всего этого дошла? Это он тебе всё рассказал?

– Отчасти он, отчасти Тимур, отчасти ты. Вы все рассказывали мне одну и ту же историю, но каждый из вас врал. Один врал, потому что и сам не знал всей правды, двое других просто скрывали страшную подоплёку. Но про становление фирмы и события на заводе я узнала именно от вас. Дальше было дело техники. Нужно было из трёх лживых версий собрать одну правдоподобную и понять какого же кусочка в ней не хватает. Этот кусочек мне помог восстановить мой новый друг из прокуратуры, которым я давече обзавелась. Он помог мне раскопать те старые дела.

– Алексей настороженно посмотрел на неё поверх очков.

– Ещё один сыщик? Третий по счёту? Не многовато на мою голову?

– Не волнуйся, его меньше всего интересует это старое дело, которое давно протухло в архиве. Его интересует то, что находится у меня под юбкой, как, впрочем, и всех вас.

– Не обобщай, – говорит он в то самое время, как его рука скользит по гладкому бедру, как раз под юбку. Он словно хочет прикрыть то самое место, которое интересует всех, предъявить на него свои единоличные права.

– Ну хорошо, допустим. Но с чего ты взяла, что эта тухлая, как ты сама сказала, история связана с нынешними смертями?

– Когда история была мной полностью реконструирована, я задалась вопросом, мог ли один из её прямых или косвенных участников затеять её продолжение. Суть ведь не поменялась. Действуя одним, проверенным однажды методом, можно устранить своих оставшихся конкурентов. Ты был прав, когда говорил, что правильность совершённых тобой поступков определяется позднее, по результатам которые они повлекут за собой. Но одно ты не учёл. Может быть, ты рано подвёл черту? Может быть, баланс ещё не сошёлся. Почему, если ты однажды решил, что можно восстанавливать справедливость таким методом, кто-то другой не может этот же метод направить против тебя? Эта опасная игра, правила которой ты сам установил, ещё не закончена.

Она ловит его палец, который забрался слишком далеко, под юбку, прижимает его к бедру, как юркого сильного ужа.

– Мне кажется, это отвлекает…

– Это не может отвлекать, потому что, только это для меня сейчас главное. Отвлекать может всё остальное…

Его палец продолжает упорно сопротивляться удерживающей его маленькой ручке.

– Я думаю, что ты просто недооцениваешь серьёзность всей ситуации.

– Вот как раз сейчас, когда я увидел ситуацию в целом, мне гораздо легче. Конечно же, это он. Раньше я всё-таки не мог до конца поверить, что он способен на что-то подобное…

– Ты не мог поверить, зная о том, что этот человек способен собственноручно спустить курок?

– Представь себе, не мог. Курок по факту спустил я. Он был всего лишь исполнителем.

– Мне кажется, твоя проблема в том, что ты слишком недооцениваешь людей. – Её тон и похолодевший взгляд, заставляют замереть ужика крадущегося у неё между ног. – Исполнитель такого рода задачи не может быть простым. Убить человека, выстрелив в него практически в упор не так же просто, как забить гвоздь, или составить квартальную смету. Таким исполнителем нужно родиться. Если бы ты не зашоривался на своём «я» и тщательнее покопался в своей памяти, то наверняка вспомнил, кто из вас конкретно предложил решить вопрос таким методом.

– Глеб, я не знаю, что делать! Это конец! – Его голова ложится на ладони, пальцы врезаются в густую шевелюру. На столе ополовиненная бутылка водки и два стакана. Из закуски только половинка чёрного хлеба и упаковка с треугольными кусочками плавленого сыра, разноцветные обёртки от которого комками лежат на столе. Консервная банка, стоящая по центру стола доверху наполнена окурками.

– Может всё не так страшно, Лёха. Ну а ты бы чё на его месте сделал? Рано или поздно этого надо было ожидать. Он, наверное, всё равно тебе какую то долю выделит.

– Ни про-цен-та! – Лёха выставляет перед собой пожелтевший от бесконечного курева палец. – Говорит, мне уже пора и о наследниках позаботится. С-сука! – он бьёт кулаком по столу. – Какие у него наследники, ни ребёнка ни котёнка. Они так всегда, слышь Глеб, приходят только на всё готовое.

Лёха гуляющей рукой наполняет стаканы, тут же жадно выпивает, словно изнурённый жаждой человек.

– Да-а! – пьяно распевает Глеб. – А мы ведь только жить начали. Как было хорошо, пока этот еврей про нас не вспоминал.

– А сейчас что, конец? Глеб, опять всё сначала? Я же сюда всю свою душу вложил! – навзрыд причитает Лёха.

– Не ты один, – поправляет друга Глеб. – Слышь, Лёх, может поговорить ещё с ним, мол так и так, Исаакыч, оставь нам хоть десять процентов.

– Хуй! – Лёха крутит фигой перед носом друга. – Думаешь я не говорил? Да я его чуть ли не на коленях умолял.

– А он чё?

– Ничё! Ржёт сука. Говорит, я вас гебятушки не обижу, будете, говорит у меня, как у хгиста запазухой. И тебе же, говорит легче будет, зачем тебе, мол, проблемы с налоговой. Прикинь, это он меня ещё и облагодетельствовал.

– Может не обманет? Будем на прежних условиях работать? – Глеб с трудом отрывает пьяный умоляющий взгляд от расстеленной газеты и пытается сфокусировать его на Лёхе.

– Ничего не будет как прежде, дружище! Ну ты чё, не работал с этими жидами три года? Ты же знаешь, что будет дальше. Сверху как яблоки посыплются племянники, двоюродные и троюродные братья, друзья, друзья друзей, друзья друзей друзей. Наш авторитет размоют как ложку соли в ведре, а потом сольют в унитаз. И пойдём мы с тобой улицы мести.

– Знаешь, брат, мы не для того в эту дыру приехали, чтобы улицы мести. – Глеб с силой ударяет своим стаканом об стол.

– А что мы можем сделать? Нет вариантов, я уже и так и эдак прикидывал…– продолжает ныть Лёха, прикуривая выдернутый из пепельницы бычок.

– А может показать этому жиду дулю? – Глеб зачем то вместо обещанной дули трясёт перед Лёхой большим кулаком. – Скажем, хуй тебе! Где доказательства, что фирма твоя? По документам единственный акционер ООО «Олимп», Самойлов Алексей Фёдорович. Обвиним эту старую блядь в попытке рейдерского захвата.