Сирил Хейр - Простым ударом шила. Смерть бродит по лесу

— Просите у меня объяснений? У меня? Право же, это у вас пора попросить объяснений! Вы всерьез допускаете, что я имею какое-то отношение к смерти этой несчастной?

Любому, кто увидел бы миссис Рэнсом в ее элегантном салоне, подобное предположение показалось бы нелепым.

— Я этого не подразумевал.

— Однако прозрачно намекнули! — Миссис Рэнсом взяла шитье и с яростной сосредоточенностью стала тыкать в ткань иголкой. — А если это не подразумевали, то не ясно, в чем суть вашего вопроса. Я решительно отказываюсь отвечать на дальнейшие вопросы без своего адвоката. Уж и не знаю, что он скажет, услышав, что меня практически обвинили в убийстве только потому, что кто-то решил подобрать мою сережку и спрятать в мусорной корзине.

— Хорошо, мадам, — произнес Тримбл. — Если такова ваша позиция, я ничего больше поделать не могу. Однако перед уходом мне хотелось бы перемолвиться словечком с мистером Роузом.

— Его здесь нет, — отрезала миссис Рэнсом, не поднимая головы от шитья.

— Насколько я знаю, он гостил в вашем доме. Когда он уехал?

— Вчера.

— Тогда где он сейчас?

— Понятия не имею.

— Вижу, миссис Рэнсом, вы решительно настроены не помогать нам. — Суперинтендант собрался уходить.

— После того как вы меня оскорбили своими подозрениями, не понимаю, с чего бы мне хотеть вам помочь. — Взяв ножницы, миссис Рэнсом отрезала нитку. — Но я благодарю вас за найденную сережку, — добавила она. — Нет причин, почему вы должны лишать меня моей собственности, как пытаетесь лишить доброго имени. Годфри, проводи этих людей!

— Ну, Годфри, они ушли? — с веселой улыбкой спросила миссис Рэнсом через несколько минут.

— Да, мама.

— Ты посмотрел, не появились ли в саду новые отдыхающие?

— Да, мама.

— Не повторяй «да, мама», глупыш. Кто-то подумает, будто ты боишься, вдруг я тебя съем. В саду находился кто-нибудь?

— Несколько детей рвали примулы позади сарая, я их прогнал. У ворот детективов ждала полицейская машина — она, наверное, распугала остальных.

— Хотя бы что-то путное из визита полиции получилось. Но было забавно. Не так ли?

— Мама, я…

— Да, Годфри?

— Нет, ничего. Только я… Мне бы хотелось, чтобы ты этого не делала.

— Чего именно?

— Ну… сама знаешь.

— Да, — кивнула, мило улыбаясь, миссис Рэнсом. — Ты выражаешься не так ясно, как обычно, Годфри, но я знаю, слишком хорошо знаю. Однако порой просто невозможно удержаться. Боюсь, я из тех людей, которые стремятся получать удовольствие. А теперь, бога ради, сотри с лица это пристыженное выражение и сходи за хересом. Времени осталось как раз на бокальчик перед ленчем, и, по-моему, нам это обоим не помешает.

Минут через десять миссис Рэнсом, отпивая херес, спросила:

— Как ты считаешь, Годфри, кто на самом деле убил глупую старую миссис Пинк? И почему? Любопытно было бы знать, правда?

Обитатели Тисбери, не считая того меньшинства, которое по роду занятий зарабатывало деньги на воскресных отдыхающих, разумеется, предпочитали уехать на пасхальные каникулы из деревни. Чтобы не видеть заполненных склонов Тисового холма, они грузились в свои крошечные машины и мотоциклы с колясками и отправлялись по запруженным шоссе к морю, где проводили несколько счастливых часов на пляжах популярного курорта, жители которого (не считая того меньшинства, какое по роду занятий зарабатывало деньги на воскресных отдыхающих) ускользали в какой-нибудь живописный уголок вроде Тисового холма. А потому, зайдя в гараж мистера Тодмана, Тримбл без удивления узнал от унылого рабочего, которого оставили управляться с бензоколонкой, что владелец и его жена с платными пассажирами уехали на рассвете в Богнор-Реджис и вернутся поздно вечером.

Полдень давно миновал, и суперинтендант предложил сержанту Бруму пойти на ленч в «Ночлег охотника». Сержант, работавший практически бессменно со вчерашнего утра, согласился с готовностью, вызванной не столько преданностью работе, сколько ужасом перед едой, которую вынужден был бы употребить дома. Однако через мгновение он вернулся к обычному своему унынию и заметил, что ресторан в гостинице скорее всего переполнен туристами.

Тримбл отправил его на разведку. Вскоре он вернулся и со смаком укрепившегося в своих выводах пессимиста сообщил: мол, в ближайшие полчаса свободного стола не предвидится, а мясной отруб уже закончился.

— Ладно, — кивнул суперинтендант, — значит, подождем полчаса.

— К бару не пробиться, — мрачно добавил Брум. — Забит под завязку.

— О баре речи не было, — усмехнувшись, возразил Тримбл.

Вообще он был доволен, что можно немного прогуляться по деревне. Будучи человеком городским, Тримбл всегда чувствовал себя не в своей тарелке, если сталкивался с делом, расследовать которое приходилось в какой-либо общине вроде Тисбери. Деревенская жизнь с ее тесным единением, за которым скрываются сотни тонких социальных различий, с запутанными лабиринтами кровных и брачных уз, со ссорами и распрями, которые могут быть древними, как приходская церковь, или недавними, как прошлогодняя сельскохозяйственная выставка, всегда были и оставались для него загадкой. Самое большее, что мог городской житель, — это держать глаза и уши открытыми на случай, если что-то увиденное или услышанное позволит ему заглянуть под поверхность.

В сопровождении терпеливого и мучимого жаждой сержанта Брума Тримбл неспешным шагом направился мимо гостиницы к коттеджу миссис Пинк. Стук молотка и вопли младенца свидетельствовали, что Марлен и ее муж обустройство дома ставили выше радостей отдыха. Возле коттеджа опирался на велосипед и серьезно глядел в пространство констебль Меррет.

При виде этой безмятежной фигуры суперинтендант вдруг испытал приступ раздражения. Если бы только у него был в деревне свой, по-настоящему умный человек! Несомненно, что для пытливого полицейского здесь бездонный кладезь сведений. Меррет же не видит дальше собственного носа, да и его, вероятно, не увидит тоже, если и дальше будет ловить ворон.

Меррет все же осознал, что к нему приближается начальство, выпрямился и отдал честь.

— Сдается, погода в выходные не подведет, — дружелюбно заметил он.

Тримбла погода не интересовала.

— Как долго вы служите в Тисбери? — резко спросил он.

Меррет снова возвел очи в муках умственных подсчетов.

— Одиннадцать лет в день Святого Михаила будет, — наконец объявил он, опуская взгляд до уровня суперинтенданта.

— Значит, вы довольно неплохо знаете местных жителей?

— Я бы так не сказал, сэр. Одиннадцать лет не так уж и много, чтобы узнать место.

Тримблу вспомнилось все, чего он достиг за прошедшие одиннадцать лет, и его раздражение сменилось жалостью к существованию, настолько пустому, тщетному и бедному на события.