Елена Дарикович - Шерлок Холмс и страшная комната. Неизвестная рукопись доктора Ватсона

А он редко смеется, но вот я его рассмешил. Надо сказать, мы с Фредди очень ему симпатизируем, и хоть камердинер об этом знает, не может не знать, дистанции не сокращает ни с кем, даже с ребенком, а дистанция эта изрядная. Такой вот нелюдим. Да, еще он фанатичный книгочей. Работы у него в доме не так много, делает он ее быстро и ловко, в чужие дела не вмешивается, а свободное время проводит за книгами. Вообще лорд хорошо разбирается в людях и обстановка у нас вполне домашняя. Ну, я, кажется, наболтал тут лишнего, — спохватился вдруг мистер Торлин.

Но, похоже, Холмс так не считал, потому задал еще вопросы.

— А давно ли мистер Нортинг у лорда камердинером?

— Да лет шесть.

— А где чьи комнаты, можете сказать, ведь замок ваш большой, как я понял?

— Огромный! Одна лестница чего стоит. Потолки высоченные, а коридор не многим уже Олд-Бонд-стрит. Честное слово! Могу набросать вам план.

— Отлично.

— Все апартаменты в доме располагаются по обе стороны коридора на всех этажах одинаково. Входа два: парадный и с торца, но лестница наверх одна в углу между двумя входами. Планировка, может, не самая удобная, но это оттого, что часть замка обращена к пропасти. Мы с Фредди — на втором этаже, миссис Вайс тоже — только в дальнем от нас конце. У Фредди четыре комнаты: спальня, диванная, библиотека, она же классная, и большая гостиная. У меня — три: спальня, кабинет и малая гардеробная с сундуком. Мне предложили занять еще две смежные комнаты. Но я и в этих-то теряюсь. Привык, знаете ли, жить компактно, чтобы все было в пределах вытянутой руки, а все эти хождения туда-сюда только добавляют суеты и убивают время. Лорд живет на первом этаже в правом восточном крыле. Камердинер — там же, только по другую сторону коридора, хотя у него и на третьем есть апартаменты, но в связи с болезнью лорда он чаще при нем. Четвертый этаж вовсе нежилой, туда исстари складывали все ненужное, и теперь для нас с Фредди это настоящий исторический музей. Прислуга обретается в отдельном домике на задах парка в бывшей сторожевой казарме, где прежде находились все службы: прачечная, пекарня, конюшня, каретная и прочие. Там хозяйничает Мэгги и живут все Джонсоны.

— А камердинера сегодня вы не видели? — неожиданно спросил Холмс.

— Нет. Мы с ним вообще-то не часто видимся. Он много времени проводит у лорда или ездит по хозяйственным делам, и о его передвижениях лучше знает экономка.

— Значит, когда он приехал, вы не знаете?

— Не знаю. Да и для чего бы я стал этим интересоваться.

— А если бы что-нибудь произошло?

— Тогда, я думаю, миссис Вайс первая обратилась бы ко мне за помощью. От нее только я и узнаю о том, что происходит в доме. А проявлять излишний интерес к частной жизни лорда или кого бы то ни было не в моих привычках. Да и сейчас пришел к вам не так просто, до последнего момента все сомневался. Знаете как бывает… вечно боишься сделать что-то не то и не так и попасть… в дурацкое положение.

— Да, Ватсон, боязнь попасть в дурацкое положение — это поистине ужас всех англичан!

— Увы, это так, Холмс.

— Мистер Торлин, если нам придется осмотреть место… э-э происшествия, как это лучше сделать? Незаметно, разумеется.

— Знаете, мистер Холмс, у нас все просто. Случается, путешественники, заплутав в лесу, попадают в наш парк или специально приходят полюбоваться замком, никто их не гонит.

— В любом случае, мистер Торлин, договоримся, что бы там ни было, мы вас знать не знаем, вы нас тоже… любое расследование легче проводить, соблюдая инкогнито.

На это мистер Торлин как-то растерянно улыбнулся и пробормотал, будто извиняясь:

— Боюсь, этого как раз и не получится.

— Не получится чего? — не понял Холмс.

— Соблюсти инкогнито. Я не сомневаюсь, что как я вас узнал с первого взгляда, так и все вас узнают.

— Все?

— Думаю, да. Понимаете ли… моим альбомом, вернее, вашим альбомом, у нас интересуются абсолютно все… и портреты ваши давно и хорошо известны.

— Ну, значит, я сделаю вид, что путешествую инкогнито, а они в свою очередь сделают вид, что меня не знают. По крайней мере, все будут сдержаннее в проявлении любопытства. Ну, а лично с вами мы не знакомы. Так будет естественней и в меньшей степени обеспокоит того, кто настороже.

— Тут уж я не знаю, как лучше быть…

— Что ж, я и сам никогда ничего наперед не знаю.

С уходом учителя Холмс долго сидел задумавшись.

Я также пребывал под впечатлением услышанного и все пытался угадать, что же именно в рассказе учителя больше всего заинтересовало моего умного друга. А то, что он заинтересован, было очевидно. И меня самого поразила какая-то мысль, какая-то таинственная догадка, которая то возникала, то исчезала в дебрях памяти. И оттого я никак не мог освободиться от ее гипнотического действия. Наконец Холмс встал и оживленно потер руки.

— Кажется, пора на рыбалку.

— А где же наши удочки? — пробормотал я рассеянно, так как эта прекрасная идея в данный момент не вызывала во мне должного сочувствия.

— Боюсь, на удочку такую зубастую рыбку не поймать, но если повезет, поймаем и голыми руками.

В тот момент я не понял метафоры, но с готовностью встал, хотя сразу забыл зачем… и по началу не заметил, что Холмс меня пристально рассматривает.

— Ватсон, друг мой… Что с вами?

— А что такое? — я мельком взглянул в зеркало над камином. Оттуда на меня смотрел человек с наморщенным лбом, закушенной нижней губой, сощуренным правым глазом и вдобавок в перекрученном галстуке.

— Ох, Ватсон, вы теперь представляете собой законченную аллегорию таинственности. Эдак не пойдет, мы с вами люди, как-никак, известные, и нам давно пора научиться делать хорошую мину при плохой игре, иначе скоро вся округа будет знать, что этот чертов Холмс со своим не в меру ретивым Ватсоном опять гоняют по Лондону какого-то несчастного Джека-Потрошителя.

— Ха-ха-ха, — покатился я со смеху, — ох, Холмс, вы меня когда-нибудь доконаете своими шуточками.

Но Холмс уже смотрел на меня без тени улыбки.

— Если бы не вы, Ватсон, это дело могло бы и не начаться, а я предчувствую, что оно будет необыкновенное.

— Как так, я?

— Вам, друг мой, отчего-то пришло в голову попросить описать человека, с которым боролся во сне наш учитель. Почему вдруг?

— Вовсе не вдруг, Холмс. Так принято поступать с душевнобольными. По-другому и не подобраться к истоку их помешательства. Это так сказать, необходимый сбор материала, а дальше анализ и выводы. Психология довольно молодая наука, но подробный опрос больного, на который она опирается, вовсе не нов.

— Да, да, Ватсон, мне это хорошо известно, опрос свидетелей, анализ, выводы — и преступник найден!

— А болезнь и есть настоящий преступник, ведь она преступает закон естества, отнимает у человека здоровье, а порой и саму жизнь, точь-в-точь как грабитель отнимает все самое ценное. Да и маскируется иная болезнь не хуже вашего злоумышленника.