Виктор Артёмов - Тонкая материя

– Дитрих, – завопила она – как ты сюда попал? Что ты тут делаешь?

– Мы уже уходим, – послышалось из-за двери.

– Мы?!

Дверь с витражным стеклом открылась и на балкон-террасу второго этажа, как на сцену домашнего театра, вывалились двое: рыжий Дитрих и его приятель, жгучий брюнет, женоподобный мальчик, на мокрых, красных губах которого застыла улыбка идиота. Парни явно пребывали под кайфом, а беспорядок в одежде слишком прозрачно указывал на голубой тон их отношений. Дитрих, кем бы он не приходился Ханне, вызывал во мне отвращение с первой секунды. Девушка явно была в шоке, и рыжий, пользуясь ее замешательством, пошел в атаку.

– Это дом моего отца, и я имею право делать здесь, что хочу, ясно тебе, сестричка?! – заорал он, вращая глазами, полными дури. – Ты презираешь меня, а чем ты лучше? Ты такая же шлюха, как твоя мать и все вы. Мы – голубая кровь, а вы плебс. Уходи ты и забирай своего грязного дружка, а я остаюсь. Вам помочь?

Показалось, что у бахвала и рога выросли, пока он свергался с лестницы и устремлялся к нам. Пришлось помочь товарищу вылететь в дверь, пересчитать оставшиеся ступеньки и улечься на лужайке. Жгучий брюнет лунатической походкой последовал за любовником.

– Ужас, ужас, ужас! – пробормотала Ханна.

– Что это было?

– Этот урод не мой брат! У первой жены моего отца был ребенок, а когда она умерла, отец сделал для него все, чтобы тот стал настоящим мужчиной. А получился гей. Черт бы с ним, природа сильнее наших благих намерений, но он и как человек полное ничтожество. Паразит, наглец и наркоман.

– Я бы не отказался от чая.

Ханна рассмеялась, реагируя на неожиданную смену темы.

– Я не смогла так быстро выкинуть из головы Дитриха, как это, к моему полному восторгу, сделал ты, выкинув его за дверь.

– А теперь?

– Чисто!

И выпадают нам ночи, как счастье, которые получаются каким-то образом неправдоподобно огромными, с расширяющимися куда-то в темные глубины стенами, с возносящимися до звездного неба сводами и молчанием, беременным музыкой. За огромным овальным столом с темной, благородной породы дерева столешницей мы пили ароматный чай и коньяк из огромных круглых бокалов и всматривались друг в друга, как в новый мир. Совершенная красота девушки, энергия, излучаемая каждой клеточкой сияющей кожи и зеленым огнем глаз, заставили бы плясать кисти в руках любого настоящего живописца. Женскую красоту не описать словами, потому что слова при этом вдруг изменяются и смотрят иронично. Нога превращается в ножку и т. д. Я просто не мог налюбоваться на нее и слушал ее, как прекрасную музыку. В полном молчании. Ханна нарушила его первой. Она указала на скрипку в самом центре композиции.

– Это копия того Гварнери, любимой скрипки Паганини. Очень удачная, звук как у пушки. Эти другие – копии Страдивари и Амати. Очень хорошие копии и дорогие. Но это наш большой секрет. Ты никому не скажешь?

– Уже забыл. Но очень хочется подержать их в руках и даже поиграть на Пушке.

– Прямо сейчас?!

– Потом. Сейчас у нас тихий час и я на уровне Песни песней или даже выше, на уровне Allegro molto Сороковой симфонии. Когда смотрю на тебя.

О! – Неожиданное признание, судя по вспыхнувшему румянцем лицу, было принято благосклонно. – Но никакая красота не сравнится с этой прекрасной музыкой.

– Женская красота, так хитро подстроено природой, ключик к жизни. Золотой ключик. А в этой бессмертной музыке, в мотиве главной темы, таком же простом, как формула воды, сама жизнь, ее тайна и красота.

Ханна промолчала, но в ее молчании я услышал согласие и даже больше, чем простое согласие. Магнитная буря, невидимая, рожденная не нами, упругая, как у Вивальди, сделала пространство, разделявшее нас, ничтожным и слило в одно наши мысли, чувства и тела.

Белоснежный экспресс на Вену, уже ничем не отличимый от авиалайнера, с драконьей грацией вдвинулся на перрон. Меня провожала только Ханна, но она притягивала к себе столько мужских взглядов (да и женских тоже!), что казалось, меня провожает весь перрон. Невозможно красивая, элегантная, со светящимся лицом, Ханна крепко прижималась ко мне плечом, завладев рукой, забыв все остальное. Да, были безумные ночь и утро. И силы, скрытые в музыке, которой мы оба были преданы до конца и которые питали, утраивая, наш любовный пыл. Да, были штрихи, разнообразнейшие Springbogen и нежнейшие an der Spritze и т.д., но без божьей помощи я вряд ли был бы так хорош, мужественен и един перед моей прекрасной амазонкой – Ипполитой, Пентисилеей и Фалестрой в одном лице. Ханна, подчиняясь чувству, подтянулась на носочках и поцеловала меня долгим поцелуем. Вокруг зааплодировали. В этот момент заиграл мой сотовый. Мама.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.