Морис Леблан - Полая игла

— Часть?

— Да, по-моему, место, где скрывался Люпен, — это лишь часть проблемы. А в остальном — посмотрим.

— Господин Ботреле, с вами я уже ничему не удивляюсь. Но как вам удалось раскопать?..

— О, это было совсем несложно. В письме господина Харлингтона к господину Этьену Водрею, то есть к Люпену…

— В перехваченном письме?

— Именно. В нем была одна фраза, которая сразу же меня заинтриговала: «Вместе с картинами отправляйте все остальное, хотя я сильно сомневаюсь, что Вам удастся получить что-либо еще».

— Да, да, припоминаю.

— Что это было за остальное? Произведения искусства, редкая вещица? В замке наибольшую ценность представляли лишь гобелены и полотна Рубенса. Драгоценности? Их мало, да и они довольно посредственные. Что же тогда? С другой стороны, можно ли было предполагать, что такому необычайно ловкому вору, как Люпен, не удастся заполучить это «остальное», тем более что он сам его предложил? Возможно, с трудом, так как дело необычно, но все же если за дело берется Люпен, все может быть.

— Однако же ему не удалось — ведь ничего не пропало.

— Удалось, кое-что пропало.

— Да, картины Рубенса, но…

— Картины и кое-что еще, и здесь, как и в случае с картинами, произошла подмена, а похищено нечто более редкостное и более ценное, чем полотна Рубенса.

— Что же, в конце концов? Не мучьте меня.

Идя развалинами в направлении дверцы в стене, оба подошли к Господней Часовне.

Ботреле остановился.

— Хотите узнать, господин следователь?

— Еще бы не хотеть!

В руках у Ботреле оказалась палка, толстая узловатая трость. Вдруг он резким ударом вдребезги расколол одну из статуэток, украшающих портал часовни.

— Да вы с ума сошли! — вне себя крикнул господин Фийель, кинувшись собирать осколки. — Вы с ума сошли! Такой изумительный святой…

— Изумительный! — вторил ему Изидор, сделав выпад, от которого полетела вниз Дева Мария.

Господин Фийель крепко обхватил его.

— Юноша, я не позволю вам…

Но за Девой Марией последовали волхвы, а вслед за ними слетели ясли с маленьким Иисусом…

— Еще одно движение, и я стреляю.

Появившийся граф де Жевр уже поднимал заряженный револьвер.

Ботреле расхохотался.

— Стреляйте лучше в них, господин граф… стреляйте в них, как в тире. Вот, смотрите, человечек, что несет голову в руках.

Иоанн Креститель, подпрыгнув, покатился вниз.

— Боже, — простонал граф, нацеливая револьвер, — ну что за профанация! Такие шедевры!

— «Липа», господин граф.

— Что? Что вы говорите? — завопил господин Фийель, выхватывая у графа револьвер.

— Липа, папье-маше!

— Как? Как это возможно?

— Дуньте, и нету! Пустота! Ничто!

Граф нагнулся и подобрал с земли осколок статуэтки.

— Посмотрите хорошенько, господин граф. Ведь это гипс, как будто потемневший от времени, покрытый плесенью, позеленевший, ну точь-в-точь старинный камень! И все же это гипс, муляжи из гипса, вот что осталось от несравненных шедевров… Вот чем они занимались все эти дни… вот что заготовил еще год назад господин Шарпенэ, сделавший и копии с картин Рубенса!

Теперь он сам схватил за руку господина Фийеля.

— Что вы на это скажете, господин следователь? Красиво? Великолепно? Гигантская кража! Похитили Господню Часовню! Целую готическую часовню разобрали по камешку! Забрали множество статуэток, а взамен оставили человечков из штукатурки! У вас конфисковали один из великолепнейших образчиков эпохи несравненного искусства! Украли Господню Часовню! Ну не прелестно ли? О, господин следователь, какой же он все-таки гениальный человек!

— Ну, это вы, господин Ботреле, хватили через край.

— Невозможно хватить через край, месье, когда речь идет о таком человеке. Все, что выше среднего уровня, достойно преклонения. А он оказался выше всех остальных. В его высоком полете сквозит такое богатство оригинальных решений, такая мощь, изобретательность и в то же время непринужденность, что меня даже дрожь пробирает.

— Жаль только, что он умер, — усмехнулся господин Фийель. — А то как бы не стянул башни с собора Парижской богоматери.

— Вы напрасно смеетесь, месье. Даже умерев, он продолжает поражать наше воображение.

— Да я не сказал ничего такого… господин Ботреле, и, более того, не без некоторого трепета ожидаю его увидеть, если, конечно, дружки не успели утащить труп.

— Если к тому же это его ранила моя бедная племянница, — добавил граф де Жевр.

— Его, его, господин граф, — заверил Ботреле, — он и никто другой упал в развалины от пули мадемуазель де Сен-Веран, его она увидела поднимающимся и снова падающим, именно он уполз затем к Большой аркаде, а там снова поднялся и каким-то чудом, хотя у меня на этот счет есть некоторые догадки, добрался до своего каменного укрытия, ставшего впоследствии его могилой.

Он палкой постучал по двери часовни.

— Что? Что? — изумленно вскричал господин Фийель. — Могила? Вы думаете, что невидимый тайник…

— Находится здесь, — подтвердил тот.

— Но мы же тут искали!

— Плохо искали.

— Здесь нет никакого укрытия, — возразил господин де Жевр. — Я хорошо знаю часовню.

— Ошибаетесь, господин граф, тайник есть. Поезжайте в Варенжевильскую мэрию, где собраны все бумаги из старинного аббатства Амбрюмези, и вы узнаете из документов восемнадцатого века, что под часовней находился склеп. Он был построен еще в другой часовне, римской, на месте которой позднее возвели вот эту.

— Как же Люпен проведал о склепе? — поинтересовался господин Фийель.

— О, очень просто, ведь он же вел здесь работы, демонтируя лепные украшения.

— Полноте, полноте, господин Ботреле, по-моему, вы преувеличиваете. Не демонтировал же он всю часовню. Смотрите, все камни остались на своих местах.

— Конечно же, он заменил и увез лишь то, что имело художественную ценность: резные камни, скульптуры, статуэтки, бесценные точеные колоннады и фрагменты сводов. Само здание осталось нетронутым, стены и фундамент его не интересовали.

— Стало быть, господин Ботреле, Люпен не смог бы пробраться в склеп.

Тут господину де Жевру принесли ключ от часовни. Дверь отворили. Все трое вошли внутрь.

Осмотревшись, Ботреле объяснил:

— Совершенно ясно, что плиты пола не трогали. Однако мы легко убедимся, что алтарь тут тоже поддельный. А как правило, лестница, ведущая в склеп, начинается за алтарем и дальше проходит под ним.

— И вы считаете…

— Я считаю, что, именно занимаясь алтарем, Люпен обнаружил склеп.

Один из слуг по приказанию графа принес заступ, и Ботреле принялся за дело. Во все стороны от алтаря полетели куски гипса.

— Бог мой, — пробормотал Фийель, — мне прямо не терпится узнать…

— Мне тоже, — согласился Ботреле, весь побледневший от волнения.