Морис Леблан - Полая игла

Руан… Дьеп… Гавр… треугольник Ко… Все заключено там… С одной стороны море. С другой — течет Сена. А с третьей — две долины, ведущие из Руана в Дьеп.

Ботреле осенило: именно на этом участке, в краю высоких плато, от крутых берегов Сены до прибрежных скал Ла-Манша, всегда или почти всегда оперировал Люпен. Вот уже десять лет он методически обрабатывал эти места, как будто начинал действовать от самого сердца страны, с которой тесно связана легенда о «Полой игле».

Где происходило дело барона Каорна? На берегах Сены, между Руаном и Гавром. А ограбление Тибермесниля? С противоположной стороны плато, между Руаном и Дьепом. А кражи в Грюше, Монтиньи, Красвиле? В самом центре Ко. Куда ехал Люпен, когда в купе на него напал убийца с улицы Лафонтен. Пьер Онфрей? В Руан. Куда повезли, захватив, Херлока Шолмса? [5]В окрестности Гавра.

А теперешняя драма, где она разворачивалась? В Амбрюмези, на дороге из Гавра в Дьеп.

Руан, Дьеп, Гавр, все время действие происходит в треугольнике Ко.

Следовательно, несколько лет назад, прочитав брошюру и зная о тайнике, в котором Мария-Антуанетта спрятала документ, Арсену Люпену удалось прибрать к рукам тот самый часослов. А получив документ, он отправился в поход, нашел то, что искал, и зажил там, в завоеванной стране.

Ну так Ботреле тоже пойдет в поход.

И он отправился с волнением в груди, с мыслями о том, что по тому же пути прошел некогда и Люпен. Вот так же тот, наверное, надеялся, отправляясь на поиски бесценного клада, чтобы раскрыть секрет и овладеть высшим могуществом. Приведут ли усилия Ботреле к такому же результату?

Рано утром он вышел из Руана, загримировав лицо и перекинув через плечо палку с узелком, наподобие ремесленников, что бродят по дорогам Франции.

Ботреле направился прямо в Дуклер. Там позавтракал и, пройдя через городок, вышел к Сене, продолжая свой путь дальше, все время вдоль прибрежных откосов. Инстинкт, подкрепленный логикой, все гнал его к извилистым берегам прекрасной реки. Когда ограбили замок Каорна, великолепные коллекции уплыли оттуда именно по Сене. И краденые старинные скульптуры Господней Часовни тоже переправляли водным путем. Ему так и виделась целая флотилия барж, курсирующих между Руаном и Гавром с грузом ценнейших произведений искусства и богатств этого края на борту, предназначенных затем к отправке в страну миллиардеров.

«Горячо! Горячо!» — как в детской игре, приговаривал молодой человек, пошатываясь от многопудовой ноши вдруг свалившейся на него истины.

Неудачи первых дней ничуть не поколебали Ботреле. Он глубоко и нерушимо верил в руководившую его действиями гипотезу. Смелая гипотеза, скажете вы? Неправдоподобная? Пусть! Она была достойна врага, которого пустился преследовать молодой человек. Она была такая же немыслимо отчаянная, как и тот, кто назывался Люпеном. Воюя с ним, следовало искать за пределами привычного, где-то в области фантастики, сверхчеловеческих возможностей! Жюмьеж, Ла Майерэ, Сен-Вандриль, Кодебек, Танкарвиль, Кильбеф — все эти городки еще как помнили Люпена! Сколько раз он, быть может, любовался их готическими башнями и древними развалинами!

И все же именно Гавр, окрестности Гавра манили Ботреле, как свет маяка в ночи.

«Короли Франции обладают секретами, влияющими на судьбу городов».

Загадочная фраза стала сейчас такой понятной Изидору! Вот она, истинная причина закладки города именно на этом месте, а сама судьба Гавра, не связана ли она напрямую с тайной «Полой иглы»?

— Так… так… — в каком-то опьянении бормотал Ботреле. — Старинный нормандский лиман, одно из основных мест, главный узел, вокруг которого начала формироваться французская нация, местность эта приобретает все большее значение в силу двух причин. Одна из них — в закладке нового, всем известного живого, солнечного города, выхода в океан, важного порта, а другая — скрытая под сумраком ночи, неизвестная, невидимая и неосязаемая, а оттого особенно мрачная и таинственная. Целый отрезок истории Франции и королевского дома подчинен Игле, ей же подчиняется и жизнь Люпена. Одни и те же источники богатства и власти питают королей и обеспечивают победу великому искателю приключений.

От селения к селению, от реки до моря идет Ботреле. Он как бы внюхивается, вслушивается в окружающие предметы, будто задумал вырвать у них ответ на мучающий его вопрос. Может, спросить у этого пригорка? Или у того леса? А может быть, у домиков вон в той деревне? В простой беседе с крестьянином не вспыхнет ли вдруг магическое слово?

Онфлер, старинный город лимана. Как-то утром, завтракая там в трактире, он заметил за столом напротив типичного нормандского барышника, краснощекого здоровенного детину, из тех, кто в долгополой блузе, всегда с кнутом в руках шатаются по местным ярмаркам, перепродавая лошадей. В какой-то момент Ботреле показалось, что тот смотрит на него с неким особенным интересом, как будто они знакомы или, по крайней мере, словно старался узнать юношу.

«Да нет, не может быть, — подумалось ему, — я никогда не видел этого лошадника, и он не мог меня видеть».

Вскоре тот и правда отвернулся от Ботреле, зажег трубку, спросил кофе и коньяку, закурил и принялся пить из чашки. Позавтракав, Изидор расплатился и встал. По дороге к выходу ему пришлось на секунду остановиться у столика барышника, чтобы пропустить входивших в это время людей. И вдруг тот тихо проговорил:

— Здравствуйте, господин Ботреле.

Изидор не колеблясь сразу же сел к нему за столик и ответил:

— Да, это я… но кто вы такой? Как вы меня узнали?

— Это было нетрудно. И, однако, я видел вас лишь на фотографиях в газетах. Но ведь у вас такой… как бы это сказать по-французски?.. Такой плохой грим.

Ясно чувствовался иностранный акцент, и Ботреле почудилось при более пристальном взгляде на незнакомца, что тот тоже пытается изменить свое лицо.

— Кто вы такой? — повторял он. — Кто вы такой?

Иностранец улыбнулся:

— А вы не узнаете?

— Нет, мы с вами никогда не встречались.

— Никогда. Однако вспомните… мои фотографии тоже часто печатаются в газетах… Ну, как, узнали?

— Нет.

— Херлок Шолмс.

Удивительная встреча. Но и вполне закономерная. Ботреле сразу понял, что она означает. И после обмена любезностями сказал Шолмсу:

— Полагаю, что раз вы здесь… Это из-за него?

— Да.

— Значит, и вы тоже думаете, что в этих краях нам может повезти?

— Уверен.

Со смешанным чувством Ботреле воспринял слова англичанина. Хорошо, конечно, что мнение Шолмса совпадает с его собственным. Но если тот тоже придет к победе, лавры достанутся не только одному Ботреле. Да и к тому же английский сыщик вполне может опередить его, Изидора.