Алия Кенесарина - Девушка-солнце

Я машинально ел завтрак и вспоминал, как мы носились по дорогам, ели мороженое, как девушка-солнце исполняла вместо меня тяжёлую обязанность – играла в куклы с моей маленькой сестрёнкой. Как по вечерам мы бегали купаться на реку…

Чашка дрогнула в моей руке, горло сдавил спазм памяти, я больше не ходил на реку, ведь именно там обрела свой последний покой девушка-солнце. Обрету ли я когда-нибудь покой. Заслужил ли я его или эта трагедия навсегда выжгла его из моей души…

Суетный день немного подвинул тяжёлый груз моих воспоминаний, но, когда опустился вечер, я снова окунулся в тот день, который почему-то сегодня особенно ярко отразился в ретроспективе моего прошлого. Я помню, что под вечер стояла удушающая жара, и мы, нагулявшись с утра до самых сумерек, сидели дома. Взрослые варились в мареве скучных, на наш взгляд, разговоров, а мы уже переиграли во все игры, и я, устав от мятого влажного воздуха, сказал:

– Пойдём скупаемся?

Моя сестрёнка Асель сразу же собрала все свои игрушки и устроилась на бортике бассейна, а потом сказала громким повелительным тоном:

– Асан, ты обещал, что будешь со мной играть. Так что сейчас ты можешь искупнуться, а потом плыви сюда, и мы будем купать кукол. Им тоже жарко.

Сначала мы все застыли в удивлении, а потом заулыбались и послушались шестилетнего ребёнка. Детская непосредственность моей сестрёнки всегда сначала всех озадачивала, а потом умиляла. Хотя на тот момент я и девушка-солнце были ненамного старше Асель, нам было по девять, а Асану четырнадцать.

Мы весело поплескались в бассейне, тёплая вода бодрила, смывала дневной зной, уносила прочь вялость. И Асан послушно пошёл помогать в купании длинной вереницы пластиковых кукол. А мы с девушкой-солнце выбрались с другой стороны чаши бассейна и побрели по тропинкам сада. Мокрую кожу приятно холодил ветер, а моя спутница словно была одета в лунный свет. Я помню, тогда подумал, что забавно звучит «солнце, одетое в платье из лунного света».

Вскоре мы вернулись к бассейну, но задержались на поляне. Отсюда были виден дом, доносился тихий говор родителей, было слышно, как сестрёнка раздаёт чёткие указания Асану.

Девушка-солнце вдруг опустилась прямо на траву, легла на спину и сказала:

– Ложись рядом, будем летать среди звёзд.

Я прилёг в некотором отдалении от неё, колкая трава иголочками обожгла кожу, меня пробил озноб, и в тот момент я понял, что для меня больше не существует подружки девушки-солнце, я совершенно точно был влюблён.

– Смотри какое небо. Я обнимаю весь космос. – раскидывая руки в стороны, проговорила моя возлюбленная.

Я старательно пялился в небо, чтобы не смотреть на неё, потому что мне казалось если я взгляну в её сторону, она сразу всё поймёт. Мне вообще казалось, что она всегда всё понимает без слов! Девушка-солнце всегда была какой-то взрослой и сейчас меня царапнула мысль, что она точно чувствовала, что с ней произойдёт и торопилась жить.

Я и сейчас чувствовал то, что происходило со мной в тот вечер. Между нами вдруг разверзлась целая пропасть, когда девчонка, лежащая рядом, перестала быть другом и стала любимой. Она стала недосягаемой, загадочной, ждущей своего завоевателя и в то же время была родной и близкой. Вы скажете дети не умеют любить? Я отвечу, что любовь в таком возрасте самая чистая, не замутнённая страстью и…

Сейчас я третий час лежал без сна, тревожил свою память воспоминаниями, болезненно ковырялся в них, а сердце сжимала стальная рука тоски. С одной стороны, мне надоело это слово «память, воспоминания», с другой – это было самое ценное, что у меня осталось.

В открытое окно залетел сладковатый аромат выпечки. «Как-то нелепо печь в такое время. Ночь на дворе.» – Подумал я, но сразу же вернулся в тот вечер, когда мы с девушкой-солнце лежали на траве и обнимали космос, и я услышал мамин голос:

– Дети, идите кушать.

Нам накрыли поздний ужин на веранде перед домом. Здесь прогуливался тёплый ветер, пришёл Асан, совершенно измученный энтузиазмом моей сестры, пришла девушка-солнце, которая бегала переодеться после купания.

Стол, как всегда был ярким, нарядным. Лежали сочные фрукты, мама напекла необыкновенное хрустящее печенье по новому рецепту, в большой тарелке лежали мои любимые (здесь можно указать какое-то национальное блюдо). Мы ели, болтали, веселились. Потом я прислушался к разговору взрослых. Родители говорили о грустном. О теракте в какой-то другой стране и о том, как много народу погибло. И тогда моё сердце первый раз тревожно съёжилось, я глянул в сторону девушки-солнце и подумал, о том, что хорошо, когда она со мной, значит, она в безопасности. А для тех людей завтра не наступит никогда. Сейчас я понимаю, что завтра тогда не наступило и для тех, кто их любил.

Девушка-солнце, видимо, тоже услышала, о чём говорят в доме и шутливо пихнула меня в бок рукой:

– Эй, не грусти. Я вот верю, что на всё есть причина. А если есть основание для действия, значит в итоге всё будет хорошо. И вообще, я верю в высший разум и доверяю Вселенной!

Я уже говорил, что она была мудра не по годам.

– Почему же тогда ты плачешь? – спросил я, видя, как в слезинках на её ресницах отражается полная луна.

– Не знаю. – она пожала худенькими плечиками. – Мне почему-то грустно. С одной стороны, думаешь, что должно быть всё хорошо, а вот здесь неспокойно. – она приложила руку к груди. – И всё это вызывает какую-то бурю эмоций.

Сейчас, будучи уже взрослым, я вспоминаю её слова и пытаюсь поверить в её логику и убеждения, но я не могу с ними согласиться. Какая могла быть причина для такой ранней смерти? Почему девушка-солнце должна была умереть? Какая могла быть причина у Бога или Вселенной или ещё у кого-то, кто нарисовал её линию жизни такой короткой. Ведь это не пьеса, не сценарий и люди не должны умирать или оставаться жить по задумке автора. В этом мире всё гораздо сложнее.

Она мечтала стать врачом. Кстати, она об этом объявила тем вечером, о котором я сегодня неустанно вспоминаю. Потом она с таким усердием готовилась, что я даже иногда злился на неё, я планировал поход в кино, а она зубрила учебники или сравнивала учебную программу в университетах. Она строила радужные планы на будущее, хотела спасать людей и всё время металась между специальностями, так смешно огорчалась, что нельзя быть одновременно кардиохирургом, невропатологом и стоматологом. Ей было интересно всё и девушку-солнце всегда огорчала человеческая боль. За что же тебе, моя любовь, выпало такое страдание и слышишь ли ты там на небесах, как я каждый день говорю тебе в своих мыслях то, что не смог сказать вслух?!

Ладно, хватит лирики. Я сел на кровати и глянул на часы, рассвет плескался уже где-то на краю горизонта, а значит, я поспал несколько часов и теперь уже точно не усну. Поэтому можно снова приниматься за работу.