Алия Кенесарина - Девушка-солнце

– Не знал, что ты любишь рубиться в футбик. – мне хотелось наверстать упущенное и заново подружиться с сестрой.

– Ты много обо мне не знаешь. – Она пожала плечами, надела наушники и погрузилась в чтение, давая понять, что аудиенция окончена.

Но когда я дошёл до двери, то вдруг услышал её голос:

– Заходи как-нибудь, я тебя сделаю хоть в футбик, хоть в гонки.

Я покивал и мне показалось, что сегодня между мной и Асель установилась прочная, нерушимая связь. Именно сегодня она стала моей сестрой, а не просто девочкой, живущей со мной в одном доме. Вдруг взгляд зацепился за фотографии, стоявшие на стеллаже у двери, и я невольно задержался.

Асель на снимке стояла в обнимку с девушкой-солнце. В отличие от моей коротенькой и пухлой сестрёнки девушка-солнце была высокой, статной, с гордо поднятой головой. Она имела все модельные данные и её часто звали на фотосессии, а однажды даже какой-то зарубежный агент специально приехал разговаривать с её родителями.

Но девушка-солнце не хотела и думать о какой-то другой карьере, кроме как посвятить свою жизнь служению медицине и людям.

Она хотела быть светом! А теперь её имя окутано тьмой. И я просто обязан стереть этот нагар с памяти о ней и обличить убийцу. Может быть тогда я стану спать по ночам и хоть немного отдохну от путешествий по воспоминаниям.

«Если долго смотреть в бездну, то бездна начинает смотреть в тебя!» – она часто цитировала Ницше, и тогда я не понимал значения этих слов. Но сейчас точно знаю, что когда-то я заглянул через край своего рассудка и до сих пор смотрю в бездну своего горя, пытаясь там рассмотреть черты своей любимой.

Как-то ночью я проснулся, словно слыша её голос. В памяти чётко выкристаллизовывались слова девушки-солнце:

– Путь есть. А когда есть дорога, то по ней всегда можно вернуться. Главное – найти свет, чтобы он вывел на нужную тропу в тёмное время.

И сейчас я вспомнил, что она это сказала за неделю до своего исчезновения. Уже тогда она догадывалась, что за ней следят, но девушка-солнце не любила доставлять беспокойство окружающим. Она сказала об этом только мне и то слишком поздно.

Моя бессонница – это моя темница. Я просыпаюсь по ночам и думаю о своей возлюбленной. Однажды встретив свою судьбу и любовь невозможно отменить эти чувства, даже если физически человек уже не с тобой, даже если ты его больше никогда не встретишь. Любовь бессмертна и только физическую оболочку может поддёрнуть тлен, а всё остальное живо.

Мне так жаль, что девушка-солнце не дожила до старости. Она ушла бы в своей постели, окружённая нашими детьми и внуками, а на её губах играла бы мягкая улыбка. Такая смерть подошла бы ей больше всего.

Девушка-солнце как-то сказала, что рядом с любовью всегда ходит грусть и скорбь. Почему-то после её слов во мне поселилось чувство тревоги, которое я гнал от себя. Я как сейчас помню, как она стояла у той треклятой реки, где её нашли. На ней был белый сарафан, подчёркивающий фигуру, и широкополая шляпа с чёрным бантом. Ноги её купались в траве, песке и земле, а она всё время задумчиво смотрела на воду. Это было последнее лето девушки-солнце. Мы выехали с семьями на пикник, и я наслаждался жарким днём, близостью возлюбленной и просто купался вместе с ней в потоке солнечного света.

– И почему эти чувства следуют за любовью? – спросил я.

– Потому что, принимая любовь, следует принять, что иногда проявляется вместе с ней. Это ведь палитра, спектр, это не единожды и дважды, это бесконечно… – загадочно произнесла она, смотря мне прямо в глаза исподлобья. – Если возлюбленный умрёт, второй будет его оплакивать, но даже так любовь будет жить вечно, и однажды они вновь встретятся. Круг жизни исправно движется в отправную точку и опять, и опять всё повторяется. Этот мир бинарен, стоит понять это и принимать как счастье, так и несчастье. Также с жизнью и смертью.

Только теперь я понимаю, что она имела в виду. Она всегда была мудрой, даже слишком мудрой для своего возраста.

Ночь подобралась к утреннему часу, стала таять лёгкой дымкой в рассветном мареве, и я стряхнул с себя воспоминания. Нужно было завтракать и отправляться на работу, ведь поступив в академию полиции, я получил возможность не только расследовать дело о смерти своей возлюбленной, у меня были и другие обязанности, дела, отчёты, планы и вся эта ненужная кутерьма.

И всё это время я был одержим местью. Я хотел найти убийцу, но учёба заставила меня покинуть родной город. Как много раз я прокручивал в голове все пытки и изуверства, которым бы мог его подвергнуть. Я даже не знал, что внутри меня живёт ненасытный монстр, лютый зверь, который готов морить убийцу голодом, пытать его гнилую плоть, отрывать ему ногти, вырывать волосы. Я не доверю его закону! Я сам буду вершить правосудие.

И каждый раз, когда я вспоминаю её мёртвое лицо, жажда мести становится всё сильнее. Я не могу перестать думать о том, что с ней происходило в те двадцать восемь дней, когда она находилась в заточении. Ведь именно столько она прожила, если рассчитать время от её исчезновения, до установленного судмедэкспертом времени смерти. Целых двадцать восемь дней, моя возлюбленная провела рядом со своим убийцей.

Конечно, мир и так не идеален. Каждый день мы сталкиваемся с равнодушием, коррупцией, несправедливостью, болью и смертью. Я вспоминаю дни последних школьных экзаменов. Одни дети получали высокие проходные баллы, другие низкие. Причём первые не обязательно были отличниками, просто за них попросили их родители, сопровождая свою просьбу щедрыми подарками. А у кого не было средств, у тех не было шансов запросто перепрыгнуть все барьеры системы образования и получить гранды на поступление в институт. Моя одноклассница хорошо училась, но из-за волнения получила более низкий бал, чем могла. Её родители были разочарованы, а она решила вопрос с плохими отметками по-своему…Она спрыгнула с десятого этажа, оставив после себя лишь записку: «Простите, что не оправдала ваших ожиданий. Я не могу больше терпеть. Мне больно. Хочу уйти на Небеса. Я познала истину». Она была единственным ребёнком, и её родители чуть не умерли с горя, жалея о словах, сказанных сгоряча дочери.

Тогда, узнав о её смерти, я не был потрясён. Для меня тогда не существовало ничего кроме собственного горя. Тогда я просто жил, ел, пил, сдавал экзамены, чтобы когда-нибудь отомстить. И чужая беда не могла помешать моим планам или как-то эмоционально повлиять на них.

Но сейчас, возвращаясь в те времена, мне горько от того, что простые школьные экзамены превратились в своего рода рулетку, где на кону стояли жизнь и смерть. Сейчас, учась в академии, я почему-то в своих мыслях всё время прокручиваю сказанное той девочкой. В её записке так мало слов, но много боли. И о какой истине она говорила, перед тем как сделать шаг в свою бездну. Я хоть и не особо с ней общался и лишь изредка пересекался на уроках, но сейчас у меня не шёл из головы текст её записки.