Таисия Кольт - Тайна Шато де Виль

Франция, особняк коллекционера Седрика Буше, апрель1922 года

Седрик Буше сидел за столом в своем кабинете и задумчиво перебирал монеты, приобретенные им у частного коллекционера в Бельгии две недели назад. Это была отличная подборка: античные шедевры, которые так редко удавалось найти, несколько медалей чеканки великого гравера Августина Дюпре с изображениями Марианны – символом Франции – и даже российские рубли эпохи Александра III, выпущенные в память о его коронации. Ради этих кружочков из драгоценного металла стоило совершить это небольшое путешествие, даже несмотря на сильную усталость, которую нумизмат теперь чувствовал все чаще и чаще. Седрику Буше было пятьдесят шесть лет, и большую часть своей жизни он посвятил собиранию ценных монет, жетонов, медалей. Его коллекция была одной из лучших в Европе, и через два месяца на аукционе в Лондоне он планировал выставить на продажу несколько экземпляров – они должны были взволновать публику и привлечь на торги самых искушенных ценителей.

Но сейчас Буше не хотелось думать об этом; все клады и сокрытые в земле сокровища не интересовали его в эту минуту. Мужчина закрыл глаза и попытался представить, как Люси Дюбуа могла выглядеть сейчас, спустя почти тридцать лет с их последней встречи.

В те юные годы он был пленен ею, и неудивительно, ведь девушка была поистине прекрасна: длинные темные волосы до пояса, пухлые щечки и соблазнительные от природы ярко-красные губы. С тех пор не проходило и дня, чтобы Седрик Буше не вспоминал о ней. Было ли правильным то, как он поступил тогда? Но ведь это сделало ее счастливой! Должно было сделать… Коллекционер вздохнул. Отложив монеты в сторону, он дотянулся до нижнего ящика секретера и достал оттуда письмо. Месяц назад Седрик написал Люси, и ответ пришел почти сразу. Значит, он должен ехать к ней. Кто знает, возможно, это будет их последняя встреча. Нужно подготовиться как следует.

Буше в волнении прошелся по комнате, а затем резко остановился, наклонился и отодвинул лежащий по центру ковер. Одна из половиц отличалась от остальных, и нумизмат надавил на нее двумя руками, после чего дощечка с щелчком отскочила. Мужчина запустил руку в открывшийся тайник и достал какой-то листок. Закрыв свой потайной сейф, он вернулся за стол и, положив перед собой бумагу, принялся тщательно выводить слова. Когда Седрик Буше закончил писать, было уже половина двенадцатого ночи. Нумизмат устало взглянул на настенные часы и, сложив листок, убрал его во внутренний карман пиджака. Завтра он отправляется к ней, к своей Люси, они встретятся вновь, а там будь что будет. Какое теперь имели значение вся его коллекция и огромное состояние, если перед лицом смерти все равны.

Подумав о смерти, Буше вздрогнул. Он достал из комода небольшой револьвер и положил его на край стола. «И все-таки эта поездка необходима», – пробормотал мужчина и, резко поднявшись, покинул кабинет.

Франция, пригород Каора, замок Шато де Виль, июнь 1922 года

– Зачем Жаку потребовалось так срочно ехать в Лондон? – молодая француженка приятной наружности сидела в соломенном кресле возле живой изгороди в удивительно красивом саду, окружающем старинный замок, и перелистывала свой альбом с семейными фотографиями.

Ее собеседник, молодой человек лет двадцати восьми, пожал плечами и небрежно бросил:

– Поведение твоего брата в последнее время довольно странное, ты не находишь? От него теперь можно ожидать чего угодно!

– Не понимаю, о чем это вы, – девушка резко выпрямилась и захлопнула альбом. Эти двое уже давно обращались друг к другу на «ты», но сейчас ей хотелось подчеркнуть разницу в их положении и немного осадить кавалера. Ее лицо исказила гримаса отчаяния, и девушка тихо застонала.

– Неужели все это связано с приездом месье Буше? – воскликнула она наконец. – Но Жак всегда был благоразумен, к чему заводиться по пустякам?

Молодой человек пожал плечами и потер лоб рукой.

– Мне трудно судить об этом. Мы с Жаком познакомились в непростое время. На войне люди быстро сходятся, но суть человека не всегда можно распознать за дымом пушек и бесчисленным количеством убитых солдат.

– Вы хотите сказать, что вы оба притворялись там, сражаясь за мир? – отчаянно воскликнула француженка. – Но я думала, что во время боя человек становится бесстрашнее и сбрасывает с себя все маски, которые нужны ему, чтобы прятать свое истинное лицо в светском обществе.

– Отчасти вы правы, – кивнул молодой человек, – но, чтобы выжить на войне, иногда приходится вычищать свою душу от всего лишнего, становиться бесчувственным и циничным, даже жестоким.

– Значит, вы считаете, что мой брат тоже мог стать таким? Жестоким и бессердечным? – упавшим голосом пролепетала мадемуазель.

– Зря я напугал вас, – широко улыбнулся ее собеседник, – не берите в голову! Война закончилась четыре года назад, все уже потихоньку возвращаются к обычной жизни, и ваш брат снова стал прежним, таким же славным малым, каким вы знали его раньше. Пойдемте-ка лучше в дом, становится прохладно.

Из-за угла замка показалась тоненькая фигурка горничной в белом переднике. Разглядев молодых людей в саду, она прокричала:

– Мадемуазель, вас зовет мадам. Кажется, какие-то новости от вашего брата.

– Спасибо, Сесиль, уже иду, – махнула в ответ девушка, и служанка исчезла так же незаметно, как и появилась.

– Сегодня во сне я видела мертвых птиц. Это дурной знак, – покачала головой француженка, и ее невыразительное бледное лицо приняло тревожное выражение.

– Сейчас мы все узнаем, – устало протянул молодой человек. – Уверен, с Жаком все в порядке, а ваши сны – это просто результат мигрени, от которой вы страдаете уже два дня.

Он поднялся и потянул девушку за собой. Француженка с тоской взглянула на семейный альбом, небрежно бросила его на кресло и поспешила вслед за своим другом.

Англия, Лондон, госпиталь Святого Варфоломея

Я открыл глаза и с трудом смог перевести взгляд из стороны в сторону. Яркий свет настолько ослепил меня, что я ничего не сумел разглядеть, кроме плохо выкрашенных белых стен, и это навело меня на мысль, что я нахожусь в больнице. Все тело жутко ныло, я попробовал пошевелить пальцами на руках, и острая боль пронзила меня насквозь. «У меня сломана рука, – пронеслось в голове, – наверное, еще и нога. Но что со мной случилось? Как я оказался здесь?»

Как я ни старался, вспомнить ничего не удавалось. Моя жизнь началась с чистого листа в больничной палате.

Вдруг дверь отворилась, и несколько человек, по виду медицинский персонал, буквально влетели в комнату. Они обсуждали что-то в полголоса, и я с трудом мог их расслышать. Язык, на котором они говорили, был не мой родной, но все же я его хорошо знал и прекрасно понимал. Одна приятная молодая девушка, по всей видимости, медсестра, подошла ко мне и бодрым голосом прощебетала: