Е. Ермак - База для убийства

Консервативное общество тоже косо смотрит, если дети твои в саду, а ты вынуждена работать. Понятно, что мужчину, оставившего семью, будут осуждать все, но бывшей домохозяйке от этого не легче.

Даже если муж имеет небольшой доход, чаще всего он предпочитает, чтобы жена была дома и занималась исключительно хозяйством.

В этот день ничто не предвещало беды. Я совершенно не ощущала запах грозы в воздухе, может, потому что была поглощена своими мыслями и наблюдениями за местными жителями.

По выходным Абдул на стареньких «Жигулях» вывозил нас в город, где я жадно приглядывалась к особенностям бытовой жизни горожан. Я подмечала яркий макияж глаз и, как правило, отсутствие губной помады на тщательно обработанных тональным кремом юных девичьих лицах. И без того черные густые брови частенько подрисовывали со страстью маньяка. Длиннющие густые волосы и непременно торчащие полусклеенные от туши ресницы завершали образ. В ходу были юбки в пол и туфли на платформе.

Я с недоумением глядела на вывешенные в витринах короткие платья и джинсы. Кто же их носит тут, зачем сюда завозят европейские коллекции, когда люди покупают на рынке эти свои летящие юбки? Изредка я видела в городе девчонок в современной одежде, но это капля в море. Которая, впрочем, привносит медленно, но верно свои изменения в местную моду.

Мы сидели с Ниной в кафе на четвертом этаже торгового центра и смотрели вниз на шумную улицу. Я заказала себе кофе и мороженое, а моя спутница – чай. Слышалась современная музыка в сопровождении звона посуды и болтовни официантов.

– Я больше не могу ждать! Вот возьму, и позвоню ей! – возмущённо произнесла Нина, будто продолжая с кем-то спорить.

– И чего ты этим добьешься? Я сразу поняла, о чем она говорит.

Мы же спим в одной комнате, целыми днями вдвоем бок о бок убираем дом на базе, едим вместе, молчим вместе. Я чувствую ее, она – меня.

– А мне всё равно уже… Пусть ей будет так же больно, как мне.

– Нина, ей уже не будет больно, ты же сама это знаешь, ну! – сказала я.

Когда Нина в таком бешенстве, мне становилось страшно. В такие моменты я, аккуратно подыскивая слова, общалась с ней нарочито спокойным тоном. Словно на минном поле, в любую минуту и от любого неведомого мне слова она могла взорваться. Я боялась вызвать огонь на себя. Ей ничего не стоило довести меня до слез своими рублеными и бескомпромиссными фразами.

Однажды ещё в Москве, Нина не выдержала разлуки с Каримом и заявилась к нему домой. Его законной жене она заявила, что является любовницей Карима. Помимо этого, Нина предложила делить между ними любовь и внимание мужчины.

– Господи, вот ты Нина, отчаянная! И что она ответила тебе?

– А ничего. Сидела и плакала, а потом и я с ней, – призналась она.

– Жена его симпатичная? – мне стало интересно.

– Да, красивая, молодая, из хорошей семьи. Из его родного селения. У них есть сыновья и маленькая совсем дочка.

Но я знала уже об этом. Две красавицы делят одного мужчину. Кто-то из них встретился в его жизни раньше… Командует парадом та, что опередила.

Стройный официант в белой рубахе и черном жилете принес наш заказ. Мороженое сильно подтаяло, а чай у Нины расплескался по блюдцу ржавой лужицей. Сколько раз мы сюда приходили, всегда что-то нам было не так.

То мы оказывались за столиком, который не успели протереть или на нем не было салфеток, то заказ перепутали. Хотя в зале этого кафе посетителей обычно не густо. Путать не с кем. Халид с базы всегда посмеивался над нашим недовольством:

– А чего вы хотели! Если к вам подошёл официант, уже хорошо! Это вам не Москва!

– Это потому что мы женщины? Без сопровождения мужчины? – меня искренне возмущало такое положение вещей.

Подобное официальное отношение к женскому полу было непривычным. Я несколько раз наблюдала семейную пару на базе.

Мужчина приходился дальним родственником то ли хозяину, то ли Абдулу. И поэтому в жаркие дни мог беспрепятственно привозить своё семейство искупаться. Я вспоминаю. Глава семьи одет в белую наглаженную рубаху и черные брюки. Мокасины его лоснятся от чистоты и блестят на солнце. Он вышагивает в направлении моря, важно пересекая территорию базы. Выкидывает вперёд длинные худые ноги.

За ним спешит женщина, хрупкая и невысокая. Жена. На ней чёрное платье по щиколотку с длинными рукавами и косынка на волосах. Прическа из длинных густых волос скромно называется “пучок”. Женщина согнулась вправо под тяжестью огромной черной сумки, которую она несёт. Там еда для мужа и детей, их полотенца, плед и, возможно, ее купальник. Хотя я в этом сомневаюсь. Ведь на купание приехала не она, а ее муж и дети, семенящие за ней.

Два мальчишки и девчоночка, совсем крошка. Она держится за подол маминой юбки и смотрит себе под ноги, чтобы не упасть и не рассмешить братьев своей неловкостью.

Я отвлеклась от разговора, представив ту семью на базе. Нина сидела напротив меня в кафе, выпрямив спину. Напряжённая, строгая, будто она – жена Карима, а не любовница ему. Мне так и хотелось ей сказать, что Карим не ценит ни жену, ни Нину. Наверняка проводит время ещё с кем-то. Но я не могла портить с ней отношения.

Впереди половина лета, мы будем жить вместе на базе. Нам предстояло убрать ещё целый дом. Вычистить его после ремонта, придать жилой вид дорогущей, но пыльной мебели. Зачем мне с ней ссорится? Я не скандальный человек. После споров на повышенных тонах мне будет тяжело общаться с Ниной.

Я посмотрела на нее. Чай свой она давно выпила. Выглядела Нина несчастной. Как брошенный доверчивый щенок.

– Нина, а когда он обещал приехать сюда? – осторожно спросила я.

– Черт возьми! Сразу! Он собирался приехать сразу, как мы прибудем! Ненавижу его! – ее глаза блестели от злых слез.

– Может, он вместе с охраной хозяина прилетит? – сделала я последнюю попытку успокоить ее.

– Может, и так… Я бы хотела порвать с ним. Карим совсем меня не уважает! Но пока не могу! Ты не можешь меня понять!

– Почему это?

– Да потому, что ты никогда не встречалась с мужчиной, хоть каплю похожим на Карима! Ты же знаешь, перед ним не устоять! – Нина говорила громко.

Даже официант, занятый тем, что складывал ламинированные листы с напечатанным меню в ровную стопку, отвлекся от своего важного дела.

– Конечно, я всегда встречаюсь с убогими парнями, которые и рядом с твоим великолепным Каримом не стояли! Это ты хочешь сказать? – мне было обидно от того, что я считала ее правой.

Нина сощурилась и ехидно произнесла, вероятно, очень довольная собой:

– А что? Разве я ошибаюсь?

После ее слов мне хотелось вскочить, плеснуть остатками своего кофе ей на блузку и удалится из этого кафе. Из ее жизни. Но не с базы.