Эжен Шаветт - Прокурор Брише

Подобно старым лошадям, двигающимся галопом, когда разгорячены, и совершенно теряющим силы во время остановки, слабый писарь хорошо исполнял свою обязанность, пока допрос снимался без перерыва, но отдых остановил его рвение, ослабил нервы; усталость взяла верх над больным стариком, и он, несмотря на твердую решимость довести дело до конца, задремал в своем кресле, а через минуту крепко заснул. Судья употребил этот час отдыха на то, чтобы справиться об арестах, произведенных по его распоряжению. Многие из заподозренных, испугавшись доноса, решили бежать со всей добычей, состоявшей из дамских украшений, драгоценностей и бриллиантов, но были пойманы. Все вещи, найденные у них, были доставлены судье, а он велел положить их на стол; скоро образовались целые горы золота и серебра. Видя, что уже пора начинать допрос, де Бадьер посмотрел на своего писаря. Старик показался ему таким утомленным, что он не хотел будить его и, подумав, что Картуш уже все сказал, а остальное не может иметь особой важности, решил дописать сам, не тревожа бедного старика. Господин де Бадьер не ошибся, – разбойник начал повторять сказанное, желая отдалить хоть на несколько секунд мучительную пытку, ожидавшую его на площади.

– Вы ничего более не имеете сообщить правительству? – спросил судья, прерывая его бесполезные повторы.

– Ничего более, господин судья, – отвечал преступник, не осмеливаясь солгать. Но в эту минуту взгляд его упал на драгоценности, покрывавшие стол, остановился на одной из них, и, казалось, новое воспоминание промелькнуло в голове его.

– Ах да, я совсем забыл нашего прокурора! – сказал Картуш.

– Почему вы называете этого сообщника прокурором? – спросил судья. – Что это за прозвище?

– Да потому что он действительно занимал место прокурора в Шатле, если я не ошибаюсь, – ответил доносчик.

Де Бадьер с удивлением посмотрел на Картуша, думая, что он шутит, но подсудимый был совершенно серьезен.

– Но как же настоящее имя человека, которого вы называете прокурором? – спросил судья.

Картуш подумал несколько секунд.

– Плут тщательно скрывал свое имя, но мы случайно узнали – фамилия его Брише.

Несмотря на свою силу воли, при этих словах судья вздрогнул; хорошо, что преступник ничего не заметил, занявшись разглядыванием различных драгоценностей.

– Что за человек этот Брише? – спросил судья, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Ничто не может вам дать более ясного понятия о прокуроре, как этот портрет, вделанный в роскошный браслет. Его нашли, вероятно, у высокой Эрнестины. Это и есть изображение противной рожи Брише.

Судья взял дрожащей рукой указанный браслет, нажал пружину – тогда открылся медальон. Бросив взгляд на портрет, судья страшно побледнел.

Прежде чем продолжать наш рассказ, мы должны объяснить читателю, кто был Брише и почему его портрет произвел такое странное впечатление на судью.

В 1697 году Афанасий Брише, бывший прокурором в Шатле, отказался от своего места, желая воспользоваться богатством, приобретенным им в продолжение тридцатилетней службы. Но, как все богатые люди, Брише имел много завистников и недоброжелателей, говоривших по секрету, что его всеми признанный талант и успешная деятельность не могли бы доставить ему такой значительный капитал, если бы, помимо прокурорских доходов, он не имел счастья распоряжаться капиталом герцога Вивьенского, этого умного и развратного брата Монтеспан, который, владея несколькими миллионами, ухитрился умереть разоренным до нитки. Конечно, может быть, это было ошибочное предположение, потому что покойный герцог оставил в сердце Брише такое чувство, какое грабитель не может испытывать к своей жертве. Это было чувство глубокой благодарности. Прокурор сохранял о нем самое нежное воспоминание, и надо было видеть, с каким волнением произносил он имя герцога, всегда прибавляя полный титул покойного: «адмирал Французского флота». Была ли эта благодарность следствием какой-нибудь важной услуги, оказанной герцогом, или, может быть, Брише не забывал, что, не будь адмирала, и у него не было бы такого богатства. Мы не будем пока отыскивать причину этого, а только повторим, что в 1697 году прокурор, разбогатев, решился оставить службу. Никто не мог лучше заменить его, чем сын, Виктор Брише, молодой человек лет тридцати; отец и передал ему все тайны своей профессии, к которой тот выказал необыкновенную пригодность.

Конечно, мы не говорим, что эта служба была выбрана молодым человеком по призванию, напротив того, у него была страсть к путешествиям, и часто, сидя за письменным столом, он мечтал о поездке вокруг света, представляя себя уже опытным моряком; но оказалось, что сын Брише не был легкоувлекающимся человеком, уступающим своим страстям, и рассудок взял верх, когда пришлось делать себе карьеру. После двух серьезных разговоров с отцом он потерял охоту к путешествиям и приобрел любовь к занятиям в суде; сделавшись же помощником прокурора, выказал такое усердие, что пять лет спустя отец его не мог найти лучшего прокурора и передал свое место сыну. Итак, старик Брише не хотел более трудиться, а решил пожить в свое удовольствие. С этой целью он купил две развалины, сломал их и на том месте построил великолепный дом, окруженный роскошным садом; на отделку дома не пожалели денег: повсюду мрамор и позолота, в парадных комнатах было множество картин, так как Брише был любителем живописи. Он заплатил десять тысяч франков одному знаменитому живописцу того времени за великолепный портрет герцога Вивьенского в золотой раме с гербом и надписью «Герцог Вивьенский, адмирал Французского флота» и поставил его над камином в своей приемной зале.

Дом был готов, и бывший прокурор собрался переезжать в него, но верно гласит пословица: «Человек предполагает, а Бог располагает», – со стариком сделался удар, и он переселился не в новое жилище, а на кладбище Святого Иоанна. Было бы естественно, если бы Брише-сын, сделавшись обладателем отцовского состояния, отказался бы от своей должности и удовлетворил бы свою страсть к путешествиям, но он поступил иначе. Оставшись на месте, Брише продолжал так же ревностно заниматься делами, как и прежде; получив наследство, он отпустил всю старую прислугу отца, щедро наградив за верную службу.

Не желая занимать новый роскошный дом, покуда он остается на месте прокурора, Брише нанял квартиру ближе к Шатле, а вся прислуга его состояла из одной кухарки и лакея по имени Колар. Лакею минуло сорок пять лет, когда он поступил к Брише. Этот человек был олицетворение честности, верности и преданности своему господину. Высокий, худой, молчаливый и нисколько не любопытный, он исполнял свои обязанности без шума и без рассуждений. Колар выдавал себя за уроженца Нормандии и отставного военного. Прокурор вполне ценил его редкую преданность и имел к нему полное доверие; один раз в неделю слуга отправлялся в новый дом, чтобы проветрить комнаты и предохранить мебель от моли; всякий раз он возвращался оттуда в полном восхищении от богатств, в настоящее время никому не нужных.

Читать дальше