Жорж Сименон - Мегрэ и труп молодой женщины

Когда Жанвье вышел из телефонной кабинки, Мегрэ потягивал из второй рюмки.

— Ничего!

— Вижу только одно объяснение: он звонил в Италию и опять что-то узнал.

— Вы тоже хотите это сделать?

— Да. Но из конторы быстрее дозвонимся.

Когда они появились на набережной Орфевр, почти все инспектора обедали. Мегрэ распорядился принести список флорентийских гостиниц, нашел самые дорогие, и в третьей ему сказали, что чета Сантони остановилась у них. В номере их нет. Полчаса назад спустились в ресторан.

К счастью, метрдотель работал когда-то в Париже и кое-как знал французский.

— Не мог бы я попросить к телефону мадам Сантони?

Вскоре в трубке раздался агрессивный мужской голос:

— Я был бы вам очень признателен, если бы вы мне объяснили, что значит вся эта история?

— Кто говорит?

— Марко Сантони. Вчера ночью нас разбудили под предлогом, что парижская полиция требует выяснения каких-то обстоятельств. Сегодня — отрываете от обеда.

— Прошу меня извинить, месье Сантони, это говорит комиссар Мегрэ из уголовной полиции.

— Мне от этого не легче. Что моя жена имеет общего с…

— Против нее ничего нет. Речь идет о том, что одна из ее давних приятельниц убита.

— Что-то такое плел этот тип ночью. Ну и что с того? Это не повод, чтобы…

— Вашей жене дано на хранение письмо. Быть может, оно бы нам позволило…

— И для этого вы звоните целых два раза? Она уже рассказала вашему инспектору все, что знала.

— Инспектор исчез!

— О!

В голосе значительно поубавилось гнева.

— В таком случае я приглашу жену. Надеюсь, что после этого вы оставите ее в покое и позаботитесь, чтобы ее имя не фигурировало в газетах.

В трубке послышался шепот. Скорее всего, Жанна была рядом с самого начала разговора.

— Слушаю!

— Приношу мадам свои извинения. Мадам знает, в чем дело. Консьержка с улицы Понтье дала вам письмо, адресованное Луизе.

— Зачем я его только взяла!

— Что с ним?

В трубке все стихло. Мегрэ даже показалось, что разговор прервался.

— Вы отдали ей письмо тогда, в день свадьбы, в «Ромео»?

— Конечно, нет. Не думаете же вы, что я носила его с собой в такой день?

— Луиза пришла на вашу свадьбу из-за этого письма?

Снова тишина, минута колебания.

— Нет. Она о нем даже не слышала.

— Чего же она хотела?

— Известно чего, денег. Сказала, что у нее нет ни франка, что хозяйка выгнала ее из квартиры, дала мне понять, что ей ничего больше не остается как покончить с собой. Конечно, так конкретно она не сказала. Но она всегда недоговаривала.

— Вы дали ей деньги?

— Три или четыре тысячи. Я не считала.

— Вы сказали ей о письме?

— Да.

— Что вы ей сказали?

— То, что в нем было.

— Вы его прочитали?

— Да.

Снова тишина.

— Месье может мне не верить. Но это не из любопытства. Даже не я его вскрыла. Марко нашел его в моей сумке. Я рассказала ему эту историю, но он не поверил. Тогда я сказала: «Вскрой, сам увидишь». Сдавленным голосом она шепнула мужу, который стоял рядом: «Тихо! Лучше сказать правду! Все равно узнают».

— Вы помните, что там было написано?

— Не дословно. Очень скверно было написано, на плохом французском, со множеством ошибок. Примерно так: «У меня к вам очень важное дело, и я должен срочно с вами встретиться. Спросите Джимми в баре Пиквика на улице Этуаль. Это я. Если меня там не будет, бармен вам скажет, где меня искать». Вы слушаете меня, месье комиссар?

Мегрэ, записывая, ответил:

— Прошу вас, продолжайте.

— В письме было еще: «Может так случиться, что я не смогу долго оставаться во Франции. В таком случае оставлю все для вас бармену. Чтобы он отдал письмо вам, вы должны будете удостоверить свою личность. Потом вы все поймете».

— Это все?

— Да.

— Вы пересказали мадемуазель Луизе содержание письма?

— Да.

— Она все поняла?

— Не сразу. Потом у нее было такое лицо, как-будто о чем-то задумалась, она поблагодарила и вышла.

— Той ночью о ней не было больше никаких известий?

— Нет. А откуда? Только через два дня, случайно просматривая газеты, я узнала, что ее нет в живых.

— Вы считаете, она пошла в бар Пиквика?

— Возможно. Что бы вы сделали на ее месте?

— Никто, кроме вас и мужа, не знал, что было в письме?

— Не знаю. Письмо пролежало у меня в сумке пару дней.

— Вы жили в отеле «Вашингтон»?

— Да.

— К вам никто не приходил?

— Только Марко.

— Где сейчас это письмо?

— Я положила его куда-то…

— Ваши вещи еще в отеле?

— Конечно, нет. За день до свадьбы я перевезла все к Марко, за исключением туалетных приборов и нескольких платьев, за которыми слуга пришел в день свадьбы. Вы думаете, что это письмо стало причиной ее смерти?

— Не исключено. Неужели она никак не отреагировала?

— Совершенно никак.

— Она никогда не вспоминала о своем отце?

— Когда я спросила о фотографии, которую она носила в портмоне, она ответила, что это ее отец. «Он еще жив?» — спросила я. Она посмотрела на меня, как человек, который хранит страшную семейную тайну, и промолчала. В другой раз, когда разговаривали о родителях, я спросила: «Что делает твой отец?» Она также посмотрела на меня, молча, что было совершенно в ее стиле. Сейчас, когда ее нет, нельзя говорить ничего плохого, но…

Стоящий рядом муж, видимо, дал ей знак, чтобы замолчала.

— Я рассказала вам все, что знаю.

— Благодарю, мадам. Когда вы думаете возвращаться в Париж?

— Через неделю.

Жанвье слушал разговор через отводную трубку.

— Кажется, я знаю, по какому следу побежал Лоньон. — сказал он с едва заметной улыбкой.

— Ты знаешь бар Пиквика?

— Проходил один раз мимо, но ни разу не был.

— Я тоже нет. Ты не голоден?

— Сначала нужно узнать, что случилось с Растяпой.

Мегрэ открыл дверь в соседнюю комнату и спросил у Люка:

— Нет известий от Лоньона?

— Никаких, патрон.

— Если он позвонит, найдешь меня в баре Пиквика на улице Этуаль.

— Мне сейчас нужно идти, патрон. Позвонила хозяйка гостиницы с улицы Абукир. Говорит, что в последнее время была так занята, что не имела ни минуты, чтобы прочитать газету. Короче, сообщила, что Луиза Лабуан жила у нее четыре месяца.

— Когда это было?

— Съехала два месяца назад.

— Наверняка оттуда переехала на улицу Клишн.

— Да. Работала продавщицей в магазине на бульваре Мажента. Это один из тех магазинов, которые продают на улицах остатки товара и уцененные вещи. Девушка работала там почти всю зиму, пока не заболела бронхитом и не слегла.

— Кто за ней ухаживал?

— Никто. У нее был номер на последнем этаже, что-то вроде мансарды. Отель этот — один из самых дешевых, там живут эмигранты с севера Африки.

Теперь почти все темные места были разгаданы. Можно было бы подробно описать всю жизнь девушки с тех пор, как она уехала из Ниццы, до того времени, когда нашла Жанну в «Ромео».