Жорж Сименон - Мегрэ и виноторговец

— Значит, вы надеетесь, что я верну вам эти письма?

— Я предпочел бы, чтобы они были уничтожены.

— И ваши письма и письма вашей жены?

— Письма Мег могут показаться, я полагаю, слишком страстными, даже откровенно эротическими. Что до моих, то, как я уже говорил, их могут неверно истолковать.

— Я посмотрю, чем смогу вам помочь.

— Вы их уже нашли?

Мегрэ не ответил, встал и, давая понять, что разговор окончен, подошел к двери.

— Кстати, — спросил он, — у вас есть пистолет калибра шесть тридцать пять?

— У себя в магазине я держу пистолет. Он уже много лет лежит в одном и том же ящике, и я даже не знаю его калибра. Не люблю оружие.

— Благодарю вас. И еще один вопрос. Знали ли вы, что ваш друг Шабю бывал каждую среду на улице Фортюни?

— Знал. Нам с Жанной случалось этим пользоваться.

— Все. На сегодня хватит. Если понадобитесь, я вас вызову.

Кокассон удалился, гордо вскинув голову. Вернувшись к столу, комиссар снял трубку и попросил телефонистку соединить его с домом на площади Вогезов.

— Госпожа Шабю? Говорит комиссар Мегрэ. Простите, что беспокою, но в связи с разговором, который только что происходил у меня в кабинете, я должен задать вам несколько вопросов.

— Пожалуйста, но только покороче: я очень занята. Решено, что похороны будут завтра, в самом узком кругу.

— А церковный обряд состоится?

— Только краткая панихида и отпущение грехов… Я известила об этом лишь самых близких друзей и нескольких сотрудников мужа.

— В том числе Лусека?

— Я не могла поступить иначе.

— И Лепетра?

— Конечно. И личную секретаршу мужа, эту худенькую девушку, которую он называл Кузнечиком. На кладбище Иври мы поедем в трех машинах.

— Известно ли вам, где у вашего мужа хранилась личная переписка?

Последовала довольно долгая пауза.

— Представьте, я никогда об этом не думала и теперь пытаюсь сообразить. Оскар получал очень мало писем на домашний адрес. Ему чаще писали на набережную Шарантон. Вы имеете в виду какие-нибудь определенные письма?

— Ну, например, письма от друзей, от женщин.

— Если он их сохранял, они должны лежать в его личном сейфе.

— А где он находится?

— В гостиной, в стене за его портретом.

— У вас есть ключ?

— Вчера ваши люди доставили мне одежду, которая была на муже в среду. В одном из карманов оказалась связка ключей. Я заметила среди них ключ от сейфа, но потом об этом не думала.

— Не стану больше отнимать у вас время сегодня, но после похорон…

— Можете позвонить мне завтра, во второй половине дня.

— Настоятельно прошу вас ничего не уничтожать, ни малейшего клочка бумаги.

А вдруг ее охватит любопытство и ей уже сегодня захочется открыть сейф, чтобы взглянуть на эти пресловутые письма?..

Затем Мегрэ позвонил Кузнечику:

— Ну, как дела? В порядке?

— А почему бы им быть не в порядке?

— Я только что узнал, что вас пригласили на похороны.

— Действительно, пригласили, хоть и по телефону. Признаться, я этого не ожидала. Мне казалось, я ей неприятна.

— Скажите, есть у вас на набережной Шарантон сейф?

— Есть. На первом этаже. В комнате бухгалтерии.

— А у кого ключ?

— Ясно, у бухгалтера. Наверняка был и у патрона.

— Вы не знаете, хранил Шабю в этом сейфе свои личные бумаги, ну, скажем, письма?

— Не думаю. Получая частные письма, он тут же рвал их на клочки, либо совал в карман.

— Вам нетрудно на всякий случай справиться об этом у бухгалтера и сообщить мне? Я подожду у телефона.

Мегрэ воспользовался паузой, чтобы разжечь потухшую трубку. В конторе на набережной Шарантон послышались шаги, открылась и закрылась дверь, потом через несколько минут опять стук двери и шаги.

— Вы у телефона?

— Да.

— Я была права. В сейфе лежат только деловые бумаги и некоторая сумма наличных денег. Бухгалтер даже не знает, был ли у патрона ключ. Похоже, второй ключ находится у господина Лепетра.

— Благодарю вас.

— Вы тоже будете на похоронах?

— Вряд ли. Впрочем, меня никто не приглашал.

— Войти в церковь имеет право каждый.

Мегрэ повесил трубку. Голову по-прежнему ломило, но настроение было не таким мрачным, как утром. Поднявшись, комиссар пошел в комнату инспекторов, где Лапуэнт выстукивал на машинке свой рапорт. Печатал он двумя пальцами, но дело у него шло едва ли медленнее, чем у многих машинисток.

— У меня только чго был посетитель, — пробурчал Мегрэ. — Издатель книг по искусству.

— Чего ему надо?

— Хочет получить назад свои письма. С моей стороны непростительно было не подумать о личной корреспонденции Оскара Шабю. Среди них есть, конечно, весьма изобличительные. Например, от этого Кокассона, который требовал у него денег.

— За то, что виноторговец спал с его женой?

— Кокассон застал их на месте преступления. Правда, он со своей стороны тоже был связан с Жанной Шабю. Это только один случай. Думаю, что когда мы заполучим корреспонденцию, всплывут и другие.

— А где эти письма?

— Скорее всего в сейфе, который находится в гостиной у Шабю.

— Жена их не читала?

— Говорит, что и не думала об этом сейфе. Ключ попал к ней случайно: она нашла его в одежде, которая была на Оскаре Шабю в среду.

— Вы ей о них сказали?

— Да. И я уверен, что сегодня же вечером она их прочтет. Похороны назначены на завтра. Сначала в церкви Сен-Поль состоится панихида, затем три машины с самыми близкими поедут на кладбище Иври.

— А вы там будете?

— Нет. Зачем? Убийца не из тех, кто может выдать себя своим поведением во время похорон.

— Мне кажется, шеф, вы чувствуете себя лучше?

— Не спеши. Посмотрим, что будет завтра.

Была половина шестого.

— Не стоит дожидаться шести часов. Все-таки полезнее сейчас больше побыть дома.

— До свидания, шеф!

— Пока, ребята!

И Мегрэ, с трубкой в зубах, сгорбившись, вялой походкой вышел из комнаты инспекторов.

Спал Мегрэ тяжелым сном и, видимо, без сновидений: утром он ничего не помнил. Ночью ветер переменился и потеплело, барабаня по стеклам, зарядил бесконечный монотрнный дождь.

— Температуру будешь мерить?

— Нет, у меня нормальная.

Комиссар почувствовал себя лучше. Выпил, смакуя, две чашки кофе, и жена снова вызвала ему такси.

— Не забудь захватить зонтик.

Войдя в кабинет, комиссар бросил взгляд на ожидавшую его стопку писем. Это уже давно вошло в привычку. Глядя на конверты, он сразу узнавал почерк друга или человека, сообщения от которого ожидал.

На одном из конвертов адрес был выведен печатными буквами, а в левом углу трижды было подчеркнуто слово «лично».

ГОСПОДИНУ КОМИССАРУ МЕГРЭ.

НАЧАЛЬНИКУ ОТДЕЛА УГОЛОВНОЙ ПОЛИЦИИ

38, НАБЕРЕЖНАЯ ОРФЕВР

Мегрэ начал с этого письма. Оно было написано на двух листках бумаги, обрезанной сверху. Видимо, там был напечатан гриф какого-нибудь бара или кафе. Почерк был четкий, ясный, расстояние между словами одинаковое. Чувствовалось, что писал человек педантичный, внимательный к деталям.