Жорж Сименон - Нотариус из Шатонефа

Тем июльским утром трудно было найти человека, более далекого от всяких приключений и неожиданностей, чем Мегрэ, коротавший время в своем саду, окруженном невысокими стенами, за которыми текла Луара.

От стен, обмазанных известью и покрытых шпалерами растений, от политых накануне грядок, от прямоугольников светло-зеленого салата и вообще от всего, казалось, шла прозрачная волна зноя, а сонные мухи с трудом передвигались в слишком плотном воздухе.

С трубкой во рту и в старой соломенной шляпе Мегрэ безмятежно расхаживал вдоль грядок с лопнувшими от спелости помидорами, из которых на землю капал сок, но вдруг поднял голову, сначала удивленный шумом мотора на этой никуда не ведущей дороге, а затем пораженный тем, что автомобиль остановился у его дверей.

Он обернулся в сторону кухни, где в голубой тени была видна госпожа Мегрэ, которая, точно так же удивленная этим событием, застыла с кастрюлей в руках.

Раздался стук медного дверного молотка. Привычным жестом госпожа Мегрэ развязала тесемки ситцевого фартука и поправила прическу.

Мегрэ не хотелось бы, чтобы создалось впечатление, будто он бросился навстречу гостю. Он остался, где был, в саду, и ему было слышно, как открылась и закрылась входная дверь, затем до него донесся звук шагов по кафельному полу коридора, по полу в столовой и, наконец, голос жены.

– Вы найдете его в саду…

Единственный прямоугольник тени находился у самого дома, в него попали железный стол, выкрашенная в зеленый цвет скамейка и эмалированный рукомойник, рядом с которым на стенке висело полотенце, чтобы можно было вымыть руки после работы в земле.

Мегрэ приближался тяжелыми шагами, сощурив от солнца маленькие глазки, и уже смог рассмотреть мужчину лет пятидесяти – шестидесяти, одетого в черное.

Чопорной манерой держаться он напомнил комиссару некоторых верховных судей.

– Огорчен, что потревожил вас, ведь вы уже на отдыхе, – начал незнакомец, ставя свой котелок на стол и вытирая лоб, обрамленный жесткими седыми волосами. – Я нотариус Мотт из Шатонефа… – И с легкой, как бы автоматической улыбкой, которую Мегрэ и впоследствии заметит у него не раз, добавил: – О! Вы, конечно, меня не знаете, а вот я о вас много слышал…

– Садитесь, пожалуйста…

– Спасибо… Я приехал… Хм!.. Лучше сказать все сразу и освободиться от этого нелегкого труда, не правда ли?

Не слишком-то приятная задача обращаться с подобной просьбой к человеку, которого застаешь курящим трубку в своем саду! Однако я приехал сюда только затем, чтобы попросить вас покинуть этот сад и этот дом на несколько дней и на время поселиться у меня…

Нотариус еще пару раз улыбнулся своей странной улыбкой, при которой всего лишь машинально вздергивал губу. Быть может, он таким образом пытался смягчить свой слишком холодный и торжественный вид?

Госпожа Мегрэ бесшумно удалилась и поднялась к себе, чтобы надеть чистое платье. Муж угадал это по звуку открываемого шкафа в ее комнате, окна которой были широко распахнуты.

– Мне известно, что, покинув уголовную полицию, вы не собирались стать частным детективом. Поэтому я приехал просить вас о помощи лишь в порядке исключения. Я изложу вам ситуацию как можно проще, и вы решите…

Он на мгновение прикрыл глаза, как бы приводя свои мысли в порядок, и Мегрэ почувствовал, что этот человек привык выражаться ясно и при этом с удовлетворением наблюдать, что его слушают.

– Как я уже вам сказал, я служу нотариусом в Шатонеф-на-Луаре, примерно в сорока километрах отсюда. Я никогда не был честолюбив, и вид этого сада и дома позволяет мне думать, что мы с вами чем-то похожи, по крайней мере, простотой наших вкусов. Короче, я могу быть счастлив только у себя дома, где жили мои родители, родители моих родителей. Все мои радости связаны с тремя дочерьми – Эмильенной, Армандой и Клотильдой. Эмильенне шестнадцать лет, Арманде девятнадцать, а Клотильде двадцать три. Лишь одна из них, Арманда, помолвлена, и свадьба должна была бы состояться в следующем месяце.

Мегрэ мимолетно отметил сослагательное наклонение, продолжая демонстрировать вежливое внимание, что отнюдь не мешало ему внимательно следить за муравьиным войском, которое живой рекой пересекало Дорожку из гравия.

– Не знаю, есть ли у вас дети…

Мегрэ отрицательно покачал головой и подумал, что, если бы жена из своей комнаты услышала эти слова, расстроилась бы на весь день, ибо это обстоятельство было несчастьем всей ее жизни.

– Я, со своей стороны, всегда предоставлял своим дочерям большую свободу. Я искренне хочу им доверять.

И хотя принято считать провинциальных нотариусов существами с предрассудками, когда дело касается состояния, у меня их вовсе нет. Короче…

Это было одним из его любимых словечек, которое появлялось в разговоре, подобно его автоматическим улыбкам.

– Короче, для меня совершенно немыслимо мешать моим дочерям выйти замуж за человека без состояния. Я это всегда говорил, а когда Арманда познакомилась с Жераром Донаваном, я даже словом не обмолвился, что этот юноша не только не имеет состояния, но и того, что называется положением. Короче…

«Опять!» – отметил Мегрэ.

– …Это художник, ему двадцать три года, год назад он снял маленький домик на берегу Луары и готовит к следующей зиме выставку, после которой рассчитывает стать известным… Арманда его любит. Она отказывается отложить свадьбу до выставки… Я полагаю, что она пускает в ход все свое кокетство, чтобы свадьба состоялась раньше, и даже связывает с этим своего рода суеверие…

Он замолчал, увидев, что Мегрэ слегка наклонился вперед, подобно задремавшему человеку.

– Я вам надоел?

– Вовсе нет. Я наблюдаю за муравьем, который тащит груз в десять раз больше его самого. Это не мешает мне слушать. Вы остановились на «своего рода суеверие».

Однако про себя Мегрэ проклинал этого зануду в черном, которому обязательно нужно было нарушить его уединение в саду и рассказывать ему с трогательной дотошностью свои семейные истории. Эмильенна? Арманда? Клотильда? Арманда и Жерар собираются пожениться? Тем лучше для них! И пусть у Жерара будет удачная выставка! Мегрэ был только что так счастлив среди своих помидоров.

– Позвольте вам предложить стакан белого вина?

– Я бы выпил стакан воды, если позволите…

«Это его дело, – подумал Мегрэ, – а вот мне нравится белое вино».

– Сейчас я уже закончу, не беспокойтесь. Я надеюсь, что описал вам счастливый дом, дружную семью, в которой царит радость. Картина будет закончена, только добавьте штрих, забавную деталь: я коллекционер.

И тут же снова эта как бы извиняющаяся улыбочка…