Джон Карр - Игра в кошки-мышки

В комнате сгущались сумерки.

— Не лучше ли придерживаться фактов? — предложил Барлоу, ибо предполагаемая картина слишком точно соответствовала образам, сложившимся в его воображении. — А то этот полет фантазии…

— Помолчите, Фредерик, — сказал судья, прикрывая глаза ладонью. — Прошу вас, продолжайте, инспектор.

Грэхем смущенно откашлялся:

— Теперь вы все понимаете. Морелл увидел телефон. Вот что он мог сделать: позвонить оператору и сказать: «Я говорю из коттеджа судьи Айртона «Дюны». Меня зовут Морелл. Я думаю, тут могут возникнуть неприятности» — или что-то в этом роде. Понимаете, ничего определенного. Но достаточно, дабы предотвратить какие-то действия с вашей стороны, на тот случай, если вы их замышляли. Просто чтобы остановить вас и получить возможность объясниться с вами. Так что он кинулся к телефону.

Грэхем замолчал и поднялся. Словно иллюстрируя свою версию, он подошел к столу. Настольная лампа с массивным бронзовым абажуром стояла на промокательной бумаге. Грэхем дернул за цепочку и включил свет. На стол упал яркий круг света, за пределами которого все тонуло в темноте.

Отодвинув стул, Грэхем устроился у стола. Теперь он сидел спиной к ним. Справа от него стоял телефон.

— Он появился тут бесшумно, — продолжил инспектор, — и говорил очень тихо. Скорее всего, шепотом. Дверь, — Грэхем оглянулся через правое плечо, — дверь была у него за спиной, на стенке справа. Увидеть ее он мог, только повернувшись. Он позвонил оператору и сказал: «Дюны». Коттедж Айртона». Он был готов продолжить разговор, когда посмотрел через плечо, вот так. И увидел, что дверь открывается. Он увидел, что вы держите в руке. Он резко повернулся к телефону и заорал: «Помогите!» Он не успел больше ничего сказать, ибо вы сделали быстрый шаг, второй, третий и всадили ему нулю в голову за правым ухом.

Наступило молчание.

Фреду показалось, что он слышит звук выстрела.

Но в действительности он ничего не слышал вплоть до того момента, когда Грэхем, скрипнув стулом, развернулся лицом к ним.

— Вот как это могло быть, сэр. Вы должны извинить меня. Представление окончено. Но я хотел сам точно все увидеть. И провалиться мне, если я этого не увидел.

У Грэхема было грустное и расстроенное лицо. Судья Айртон кивнул, словно признавая обоснованность его реконструкции событий. Но меж бровей у него пролегла глубокая морщина.

— Инспектор, — сказал он, — вы меня разочаровали.

— О, я не претендую на лавры Шерлока Холмса! Я всего лишь сельский коп, у которого хлопот полон рот. В то же время…

— Я не это имею в виду. Я никогда не думал, что вы столь низкого мнения о моем интеллекте.

— Простите?

— Если бы я серьезно задумал совершить убийство, неужели, как вы убеждены, я бы действовал так неуклюже, как вы описали? Так?

Похоже, что судья задал этот вопрос со всей искренностью. Он извлек из книги очки и надел их.

— Исходя из вашего анализа, убийство было совершено отнюдь не под влиянием момента. Оно было спланировано. Для этой цели в моем распоряжении было, как минимум, двадцать четыре часа. Я пригласил в свой дом этого человека. Я обзавелся револьвером. Я пристрелил его на этом самом месте. После чего сел, держа в руках оружие, и стал ждать, чтобы вы явились и задержали меня. Я сочинил историю, которую, будь она выдумана, даже шестилетний ребенок изложил бы убедительнее. А ведь я старый служака, поднаторевший в сборе доказательств. — Он несколько раз подмигнул слушателям. — Неужели я произвожу на вас впечатление человека, который спешит на виселицу?

Сквозь окно пробился последний луч закатного солнца, от которого легли длинные тени.

Сколько времени они пребывали в комнате, никто не мог сказать, поскольку никто не обратил внимания на их медленное движение. Доктор Фелл, который, казалось, внимательно изучал какой-то участок потолка, повернул оконную ручку и неловко ввалился в комнату. Он тяжело переводил дыхание, и на лице его было выражение неподдельного смущения.

— Вы опаздываете, — сказал судья Айртон.

— Да. Я… э-э-э… боюсь, что так.

— Мы только что занимались реконструкцией преступления. Не хотите ли присоединиться к нам?

— Нет, спасибо, — торопливо ответил доктор. — Я увидел то, ради чего пришел. Э-э-э… инспектор, там у ворот стоит молодой констебль в весьма странном возбужденном состоянии. Он попросил узнать, не может ли он поговорить с вами в частном порядке.

— Берт Уимс?

— Тот парень, что был тут прошлым вечером. Кстати, мистер Барлоу, мисс Теннант уехала домой и попросила напомнить вам о вечеринке в бассейне «Эспланады» этим вечером. Да, инспектор, еще одно. Когда вы обыскивали комнату, не обнаружили ли вы где-нибудь жевательную резинку?

— Же… что?

— Жевательную резинку, — объяснил доктор Фелл, выразительно двигая челюстями, но у него было такое серьезное лицо, что все присутствующие воздержались от комментариев.

— Никаких жевательных резинок. Нет, не было.

— Значит, нет, — медленно произнес доктор Фелл. — Я так и думал, что вы их не найдете. Не буду больше утруждать вас. Рискну на неслыханный эксперимент — сам доберусь до дома. Всем поклон.

Пока он пересекал лужайку, все смотрели ему вслед. Инспектор Грэхем сидел как на иголках.

— Прошу извинить, — сказал он. — Я на пару минут удалюсь. Выясню, что там нужно Берту.

Он растворился в сумерках, которые поглотили его фигуру. Окно осталось открытым. Сквозь рокот волн, набегающих на берег со стороны дороги, смутно доносился треск мотоциклетного двигателя на холостом ходу.

Судья Айртон сидел, сложив руки на животе. Он был так спокоен и невозмутим, что Фред неподдельно удивился, уловив взволнованные нотки в его голосе:

— Фредерик, не можете ли сделать мне одолжение?

— Конечно, если это в моих силах.

— Вы двигаетесь неслышно, как краснокожий. Да и на улице стоят сумерки. Посмотрите, удастся ли вам незамеченным подобраться поближе к констеблю и Грэхему и услышать, о чем они говорят. И ради бога, не оспаривайте моей просьбы. Отправляйтесь.

Это был один из немногих случаев в жизни Барлоу, когда он услышал из уст судьи Айртона библейскую лексику.

Фред Барлоу вышел через дверь кухни на задах здания и обогнул его. Песчаная почва скрадывала звуки шагов. Пригнувшись, он прокрался вдоль изгороди и очутился рядом с дорогой.

У ворот стоял полицейский мотоцикл констебля Уимса с коляской (пустой). Уимс, поставив ногу на землю, говорил с Грэхемом и доктором Феллом. Фреда они не видели. Но, поскольку они говорили на повышенных тонах, чтобы перекрывать звук работающего мотора, он отчетливо слышал их.

— Инспектор, — услышал он первые слова, — мы их разоблачили.

— Что ты имеешь в виду — мы их разоблачили? — заорал Грэхем. — О чем ты говоришь?