Джон Карр - Игра в кошки-мышки

— Конни, я хочу поговорить с тобой. Давай перейдем дорогу, ладно?

— Хорошо. Хотя не понимаю, почему ты хочешь поговорить именно со мной.

В достроенном доме по другую сторону дороги, которому предполагалось стать предметом гордости господ «Эккман и K°», были зеленые оконные переплеты на фоне красного кирпича и белой штукатурки. Все они обветшали, а некоторые просто выломаны. Входная дверь под кирпичной аркой была сорвана с петель. Сбоку тянулась пристройка гаража.

— Куда мы идем? — поинтересовалась Констанс.

— Сюда. Я покажу тебе.

— Но что ты тут вообще делаешь, Джейн Теннант? Что тебя сюда привело?

— Я пыталась найти бродягу, которого зовут Черный Джефф. Его барахло в одном из домов, но самого тут не видно. А что ты тут делаешь, коль скоро об этом зашел разговор?

— По сути, мне больше некуда было идти, — отпарировала Констанс. — Меня выставили из дома. Они все сейчас собрались в коттедже отца: папа, Фред Барлоу, доктор Фелл и инспектор Грэхем, спорят как сумасшедшие. Заявили, что маленькая девочка должна пойти поиграть на улице, пока они тут говорят о серьезных вещах. — Она помолчала, пока Джейн приоткрывала покосившуюся дверь. — Сюда?

— Сюда.

В маленьком холле еще оставался свисавший со стропил крохотный фонарик венецианского стекла. Они прошли на кухню, густо запорошенную пылью. Стены, начиная от плинтусов, были исписаны карандашными инициалами и посланиями. На крышке встроенного холодильника стояла пустая бутылка из-под пива. Джейн прикрыла за собой двери.

— Теперь здесь нас никто не услышит, — сказала она, бросая сумочку на холодильник. Джейн до боли сплела пальцы. Ее мучила неопределенность. — Конни, — тихо продолжила она, — ведь на самом деле это ты следила за мной прошлой ночью в бассейне?

— Да, — после паузы ответила Конни.

Больше она ничего не добавила.

— Но зачем? Ради бога, зачем? Почему ты меня так не взлюбила?

— Дело не в этом. Я завидовала тебе.

— Завидовала?

Констанс прислонилась к раковине, ухватившись руками за ее края. Если судить по тону голоса, она не испытывала почти никаких эмоций. Ее большие карие глаза метались из стороны в сторону; она с неподдельным интересом смотрела на Джейн.

— У тебя нет родителей?

— В живых нет.

— И в твоем распоряжении куча денег?

— Кое-что имеется.

— Никто не имеет права, — сказала Констанс, — говорить тебе «да» или «нет». Ты старше меня. Что бы ты ни делала, никому это не покажется странным, а я это вечно слышу в свой адрес. Да, ты старше меня. Я хочу, чтобы мне было лет тридцать пять. Я буду старой и в морщинах…

— Конни, моя дорогая, милая дурочка…

— Но по крайней мере, никого не будут удивлять мои поступки. Если захочешь поехать в Канны или Сен-Мориц — можешь отправляться. Хочешь с кем-то проводить время, — пожалуйста, проводи. Вот ты завидуешь? Нет. Только не ты. Народ охотно собирается в твоем доме, тебе и в голову не приходит чему-то завидовать. Правда?

Ее голос упал до шепота. И когда Констанс снова заговорила, ее было еле слышно:

— Джейн, я ужасно, просто ужасно сожалею. Клянусь Богом, я не хотела причинить тебе вред!

И прежде чем Джейн успела прервать ее, она заторопилась с рассказом:

— Пожалуй, я ревновала вас с Фредом. Я следила за ним. Я хотела напугать тебя. Просто напугать, чтобы ты стала такая же вздрюченная и несчастная, как и я. Я следила за Фредом, ибо знала, что ты пригласишь его на вечеринку — еще до того, как ты в самом деле пригласила его. Прихватила с собой из лоджии нож для бумаги. Надела перчатки, как всегда делают в детективных романах. Ты злишься на меня?

— Ох, Конни, разве ты не понимаешь, что все это не важно?

Констанс уловила смысл лишь части ее слов.

— То есть ты на меня не злишься? — недоверчиво переспросила она.

— Нет, конечно же нет.

— Не могу поверить.

— Конни, моя дорогая, послушай. Это далеко не самое важное. Ты… словом, довелось ли тебе подслушать, о чем мы с Фредом говорили между собой?

— Да, я слышала. И видела вас. — Теперь Конни говорила спокойно и тихо, но это было спокойствие признания вины. — Я думаю, что вела себя отвратительно. Джейн, я больше не буду совершать такие подлые и грязные поступки. Честное слово, не буду. Но тогда я думала по-другому. Но больше никогда не позволю…

Джейн расслабленно опустила руки. Она набрала в грудь воздуха. Выражение серых глаз медленно теряло неуверенность и растерянность.

— Конни, — сказала она, — ты ребенок. Сущий ребенок. До сих пор я этого даже не понимала.

— Не хочу, чтобы и ты мне это говорила!

— Подожди. Конни, ты любишь Фреда Барлоу?

— Нет, конечно же нет. Естественно, он мне симпатичен, но я всегда относилась к нему всего лишь как к брату.

— В самом ли деле ты была влюблена в Тони Морелла?

— Да. Ужасно! Но, понимаешь ли… — Констанс наморщила лоб и опустила глаза, ковыряя носком пол, — понимаешь ли, вот сейчас его нет и никогда больше не будет, но, похоже, я не так уж остро ощущаю его отсутствие. Мне всегда при нем было немного не по себе. Только никому не говори об этом, Джейн, но это правда. Я думаю, что Хьюго Райкес куда симпатичнее. Конечно, не то что я испытываю к Хьюго такие же чувства, что питала к Тони; жизнь моя разбита, и я должна как-то справляться с ней, и все же мне кажется, что с Хьюго было бы куда приятнее иметь дело.

Джейн не удержалась от смеха, но тут же спохватилась и замолчала. Констанс могла вообразить, что она смеется над этими ее чувствами, хотя Джейн развеселил их подтекст. Она смотрела мимо Констанс, в пыльное окно над раковиной, на залитый солнцем пейзаж под ветром. В смехе ее чувствовалась горечь, и завершился он звуком, похожим на всхлип. Она подавила его.

— Конни, полиция еще не нашла тебя?

— Нет.

— Ты знаешь, что она тебя ищет?

— Да. Прошлым вечером, когда они интересовались мной, папа спрятал меня в коттедже. Джейн, я никогда не думала, что он может быть таким человечным. Он сказал, ему нужно время, чтобы подумать.

— Ты в курсе дела, почему тебя ищут?

— Д-Да.

— Я хочу, чтобы ты поверила, — с предельной искренностью сказала Джейн, — я твой друг. Поверишь ли ты или нет, но это так. Твоему отцу угрожает серьезная опасность, Конни. Я не пытаюсь пугать тебя. Я всего лишь хочу, чтобы ты кое-что осознала.

— Я сделаю все, что угодно, — просто ответила Конни, — чтобы вытащить его.

— В субботу вечером, в двадцать минут девятого, из этой телефонной будки, что тут неподалеку, ты пыталась дозвониться ко мне домой. И пыталась связаться со мной. Конни, что ты хотела мне сообщить?

— Я хотела попросить, чтобы ты послала за мной машину, и вернуться в Таунтон.

Ответила она без промедления. С точки зрения Джейн, она не врала, но Констанс сообщила лишь часть правды, один из аспектов ее. Констанс вела себя как человек, готовый мгновенно сорваться с места.