Агата Кристи - Кривой домишко

Инспектор Тавернер помолчал, оценивающе рассматривая молодого человека.

— Я не говорил ничего подобного, — заметил он.

— Но вы так думаете! Я знаю, вы так думаете! Все так думают! Я… Я не могу продолжать разговор. Мне дурно.

И он опрометью бросился из классной комнаты. Тавернер медленно повернул голову в мою сторону.

— Ну, что ты о нем думаешь?

— Он напуган до смерти.

— Это ясно. Но похож ли он на убийцу?

— По-моему, — подал голос сержант Лэмб, — у него никогда не хватило бы смелости совершить убийство.

— У него никогда не хватило бы смелости размозжить кому-нибудь голову или продырявить грудь из пистолета, — согласился инспектор. — Но что требовалось от преступника в нашем случае? Только поманипулировать парой пузырьков… Просто помочь глубокому старику сравнительно безболезненно уйти из этого мира.

— Практически эвтаназия, — заметил сержант.

— И потом, спустя некоторое время, он может жениться на женщине, которая унаследовала сто тысяч фунтов, не подлежащих обложению налогом, и которая уже имеет в своем распоряжении такую же сумму. И вдобавок жемчуг, рубины и изумруды размером с куриное яйцо!.. Впрочем, ладно, — Тавернер вздохнул. — Все это одни догадки и предположения. Мне действительно удалось напугать его, но это ничего ровным счетом не доказывает. Он бы испугался точно так же и в случае полной своей невиновности. Не верится мне, что это его рук дело. Скорей всего, преступление совершила женщина — только какого черта она не выбросила пузырек с эзерином или хотя бы не сполоснула его?! — Инспектор повернулся к сержанту: — У слуг не удалось узнать ничего полезного?

— Горничная говорит, что они нежничали друг с другом.

— На чем она основывается?

— На взглядах, которые Лоуренс посылал миссис Леонидис, когда та наливала ему кофе.

— Серьезные доказательства для суда! Больше ничего?

— Больше никто ничего не замечал.

— Бьюсь об заклад, что они бы заметили, если бы было что замечать. Знаешь, я начинаю верить: между ними действительно ничего не было. — Тавернер взглянул на меня: — Вернись-ка в гостиную, поговори с Брендой. Мне интересно знать твое мнение о ней.

Я отправился вниз несколько неохотно, хотя мне и было интересно побеседовать с Брендой Леонидис.

Бренда Леонидис сидела на тахте все в той же позе. Она внимательно взглянула на меня:

— А где инспектор Тавернер? Он тоже придет?

— Не сейчас.

— А вы кто?

Наконец-то мне задали вопрос, который я ждал все утро.

Я ответил по возможности правдиво:

— Я имею некоторое отношение к полиции, и, кроме того, я друг семьи.

— Семья! Скоты они все! Я их ненавижу.

Бренда казалась одновременно сердитой и испуганной, губы ее дрожали.

— Они всегда относились ко мне по-скотски… Всегда! С самого начала. Почему мне нельзя было выйти за их обожаемого папочку? Какое им дело?! У каждого из них куча денег. И это он обеспечил своих детей — ни у кого из них не хватило бы мозгов самому заработать себе на жизнь! — Она помолчала и продолжила: — Почему человек не может жениться вторично… Даже если уже немолод? А Аристид вовсе не был старым, несмотря на годы. И я очень, очень любила его! — Бренда вызывающе посмотрела на меня.

— Понимаю, — сказал я. — Понимаю.

— Наверное, вы не верите мне — но это правда. Меня всегда тошнило от мужчин. Я хотела иметь дом… И хотела, чтобы кто-нибудь ухаживал за мной и говорил мне комплименты. Аристид часто говорил мне комплименты — и он легко мог рассмешить меня… И он был умным. Он был очень, очень умным. Я нисколько не рада его смерти. Мне страшно жаль.

Бренда откинулась к стене. Уголки ее широкого рта приподнялись в странной сонной улыбке.

— Я была счастлива здесь. Чувствовала себя в безопасности. Ходила по шикарным портным… И Аристид делал мне чудесные подарки, — Бренда вытянула вперед руку и полюбовалась рубиновым перстнем.

На какой-то миг рука женщины показалась мне мягкой кошачьей лапой, а голос словно превратился в сладкое мурлыканье. Она продолжала улыбаться сама себе.

— И что в этом плохого? Я была очень нежна с Аристидом и сделала его счастливым. — Бренда подалась вперед: — Знаете, как мы познакомились? — И продолжала, не дожидаясь ответа: — Это произошло в ресторане «Веселый Шэмрок». Аристид заказал омлет с тостами. Я плакала, когда принесла ему заказ. «Присядь-ка, — сказал он. — И расскажи мне, в чем дело». — «О, я не могу, — ответила я. — За разговоры с клиентами я получу нагоняй». — «Не получишь, — сказал он. — Я владелец этого ресторана». И только тогда я посмотрела на него внимательно. Такой странный маленький человечек, но в нем ощущалась какая-то сила… Наверное, вы уже слышали эту историю от них… Будто бы я была скверной женщиной — но это неправда. Родители дали мне хорошее воспитание. Мы держали прекрасную мастерскую по вязанию кружев… Я не имела ничего общего с теми девушками, которые гуляют сразу с несколькими парнями и быстро теряют свою гордость. Но Терри казался мне не похожим на других. Он был ирландцем и собирался уходить в плавание… Потом он ни разу даже не написал мне… Наверное, я поступила страшно глупо. Но так уж получилось, понимаете. Я забеременела — как какая-нибудь дурочка-служанка, — в ее голосе послышалось презрение великосветской дамы. — Аристид был великолепен. Сказал, что все образуется, мол, он одинок и может жениться на мне сию же минуту. Это было похоже на сон… И потом выяснилось, что он и есть тот самый великий мистер Леонидис, который владеет кучей магазинов, ресторанов и ночных клубов. Это похоже на сказку, не правда ли?

— На сказку определенного рода, — сухо согласился я.

Взгляд Бренды медленно возвращался из какого-то далекого далека.

— Никакого ребенка у меня не было. Я ошиблась.

Она лениво улыбнулась.

— Поклялась себе, что буду Аристиду по-настоящему хорошей женой. И я ею была. Я заказывала для него блюда, которые он любил, и носила цвета, которые ему нравились, и делала все для его удовольствия. И он был счастлив со мной. Но мы никогда не чувствовали себя свободными от его семейства. Они вечно болтались где-нибудь поблизости, паразитировали на Аристиде и запускали руку в его карман. Эта старая мисс де Хэвилэнд должна была бы уехать отсюда, когда Аристид женился. Я так и сказала мужу. Но он ответил: «Она жила здесь так долго! Теперь это и ее дом». Ему нравилось жить с ними под одной крышей и держать всех их в подчинении. Они относились ко мне по-скотски, но Аристид как будто не замечал этого. Роджер меня ненавидит — вы видели Роджера. Он всегда ненавидел меня. Он страшно ревнив. А Филип настолько чванлив, что никогда не разговаривает со мной. И вот теперь они пытаются представить дело так, словно я убила Аристида. А я не убивала! Не убивала! — Бренда резко подалась вперед: — Поверьте, прошу вас.