Жорж Сименон - Мегрэ в школе

— Ну а твои друзья врут чаще?

— Не все. Некоторые — да.

— Ты дружишь с сыном учителя?

— Нет.

— Ты с ним не играешь?

— Он ни с кем не играет.

— Почему?

— Наверно, потому, что не любит играть. Или потому, что его отец учитель. Я пытался с ним дружить.

— Ты не любишь господина Гастена?

— Он не всегда бывает справедлив.

— В чем он несправедлив?

— Он часто ставит мне лучшие отметки, чем своему сыну. Мне, конечно, хочется быть первым в классе, но только в том случае, если я этого заслуживаю.

— Почему же он так поступает? Как ты думаешь?

— Не знаю. Может, он боится.

— Боится чего?

Мальчик старался найти точный ответ. Он понимал, что именно хотел сказать, но чувствовал, что это слишком сложно, и поэтому никак не мог подобрать нужные слова. Он ответил только:

— Я не знаю.

— Ты хорошо помнишь, что произошло во вторник утром?

— Да, господин комиссар.

— Что ты делал во время перемены?

— Играл с ребятами.

— Что произошло после того, как вы вернулись в класс?

— Пьедебёф из Гро-Шена постучал в дверь класса, и господин Гастен пошел вместе с ним в мэрию, а нам сказал, чтобы мы вели себя тихо.

— Это часто случается?

— Довольно часто.

— Вы сидите тихо?

— Вовсе нет.

— А ты сам? Ты всегда сидишь тихо?

— Да, почти всегда.

— А когда еще приходили с бумагами?

— Накануне, в понедельник, во время похорон. Кто-то пришел к учителю подписать бумагу.

— Что ты делал во вторник?

— Сначала я сидел на месте.

— Твои товарищи баловались?

— Да. Во всяком случае, многие из них.

— Что же они делали?

— Они дрались понарошку, бросались резинками и карандашами.

— А потом?

Иногда он отвечал не сразу, но не потому, что затруднялся ответить, а как бы подыскивал более точный ответ.

— Я подошел к окну.

— К которому?

— К тому, из которого виден двор и город. Я всегда подхожу к этому окну.

— Почему?

— Не знаю. Это окно ближе к моей парте.

— Ты подошел к этому окну не потому, что услышал выстрел?

— Нет, господин комиссар.

— Если бы на улице стреляли, ты бы услышал выстрел?

— Может, и не услышал бы. Очень уж шумели остальные, а в кузнице подковывали лошадь.

— У тебя есть карабин 22-го калибра?

— Есть, господин комиссар. Вчера я, как и все остальные, отнес его в мэрию. Нам сказали, чтобы все, у кого есть карабины, принесли их в мэрию.

— А пока учителя не было, ты не выходил из класса?

Мегрэ говорил спокойно, подбадривая мальчика. Госпожа Селье ушла в лавку, а ее муж, со стаканом в руке, одобрительно посматривал на Марселя.

— Ты видел, как учитель шел по двору?

— Да, господин комиссар.

— Ты видел, как он направлялся к сараю?

— Нет, он возвращался оттуда.

— Ты видел, что он выходил из сарая?

— Я видел, как он закрывал дверь сарая. Потом он перешел двор, и я крикнул остальным: «Идет!» Все уселись на свои места, и я тоже.

— Ты часто играешь со своими товарищами?

— Нет, не часто.

— Ты не любишь играть?

— Я слишком толстый.

Сказав это, он весь залился краской и посмотрел на отца, как бы прося у него прощения.

— У тебя нет друзей?

— У меня есть Жозеф.

— Какой Жозеф?

— Сын Рато.

— Сын мэра?

В разговор вмешался Жюльен Селье:

— В Сент-Андре и в округе у нас много семей по фамилии Рато, и почти все они родственники. Жозеф — это сын Марселина Рато, мясника.

Мегрэ снова разжег погасшую трубку.

— Жозеф стоял рядом с тобой у окна?

— Его не было в школе. Вот уже месяц, как он лежит дома после несчастного случая.

— Это его сбил мотоцикл?

— Да.

— Ты был с ним, когда это случилось?

— Да.

— Ты его часто навещаешь?

— Почти каждый день.

— Вчера ты был у него?

— Нет.

— А позавчера?

— Тоже нет.

— Почему?

— Из-за того, что случилось. Все были заняты убийством.

— Я думаю, что ты не осмелился бы соврать лейтенанту?

— Нет, господин комиссар.

— Ты доволен, что учителя посадили в тюрьму?

— Нет, господин комиссар.

— Ты отдаешь себе отчет, что он сидит в тюрьме благодаря твоему показанию?

— Я не понимаю, что вы хотите сказать.

— Если бы ты не сказал лейтенанту, что видел, как учитель выходил из сарая, его бы, возможно, и не арестовали.

Озадаченный, переминаясь с ноги на ногу, мальчик снова посмотрел на отца и ничего не ответил.

— Если ты действительно его видел, ты должен был сказать правду.

— Я и сказал правду.

— Ты не любил Леони Бирар?

— Не любил.

— Почему?

— Когда я проходил мимо ее дома, она кричала мне всякие гадости.

— Она оскорбляла тебя чаще других?

— Да, господин комиссар.

— Почему?

— Она злилась на маму, что она вышла замуж за моего отца.

Мегрэ прикрыл глаза, стараясь придумать еще какой-нибудь вопрос, но так ничего и не придумал.

— Спасибо, Марсель. Если захочешь что-нибудь мне сказать — вспомнишь, например, какую-нибудь забытую подробность, — обязательно сразу же зайди ко мне. Ты не боишься меня?

— Нет, господин комиссар.

— Еще стаканчик? — спросил отец, протягивая руку к бутылке.

— Нет, спасибо. Не буду больше вам мешать. У вас очень смышленый сынишка, господин Селье.

Жестянщик покраснел от удовольствия:

— Мы стараемся воспитывать его, как можем. Я не думаю, что он часто врет.

— Между прочим, когда он сказал вам, что учитель заходил в сарай?

— В среду вечером.

— Он ничего не сказал об этом во вторник, когда вся деревня обсуждала смерть Леони Бирар?

— Во вторник он ничего не говорил. Я думаю, что смерть старухи поразила его. За обедом, в среду, у него был очень странный вид, и он внезапно сказал мне:

«Папа, кажется, я что-то видел». Он описал мне эту сцену, а я пошел и рассказал все лейтенанту.

— Спасибо.

Что-то беспокоило комиссара, но он никак не мог понять, что именно. Выйдя на улицу, он сначала направился к «Уютному уголку», где увидел молодого учителя. Тот завтракал, сидя у окна с книгой в руке. Мегрэ вспомнил, что обещал позвонить жене, и прошел на почту, расположенную в другом крыле дома. Там его встретила девица лет двадцати пяти, в черной кофточке.

— Долго придется ждать разговора с Парижем?

— В это время не долго, господин Мегрэ.

Ожидая, пока его соединят, он наблюдал за ней, смотрел, как она ведет записи, и спрашивал себя: замужем она или нет, а если нет, то когда выйдет замуж и станет ли со временем похожа на старуху Бирар.

Он пробыл в телефонной будке около пяти минут, и барышня через закрытую дверь могла услышать только:

— Нет… устриц нет… Потому что их нет… нет… Погода прекрасная… Совсем не холодно…

Он решил пойти поесть. Молодой учитель все еще был на месте, и Мегрэ уселся за столик как раз напротив него. Вся деревня уже знала, что это новый учитель.