Эллери Квин - Игрок на другой стороне

Сначала он зашел в канцелярский магазин, где приобрел дешевый блокнот с разлинованной бумагой и несколько простых белых конвертов.

Затем направился в прокатный пункт, успев туда за четыре минуты до закрытия, и вышел оттуда с подержанной портативной пишущей машинкой.

После этого он зашел на почту и бросил монету в автомат, выдававший марки.

Уже поздно вечером — в двадцать минут двенадцатого — Уолт остановился на тротуаре перед отелем «Элтитьюд» и зажег сигарету.

Следившие за ним знали, что он купил пачку сигарет в писчебумажном магазине. Но Уолт никогда не курил — по крайней мере, Квины ни разу не видели его курящим, дежурные детективы никогда не упоминали о его курении в своих рапортах, как, впрочем, никто из обитателей Йорк-Сквера, а комната над гаражом не содержала никаких свидетельств этой привычки.

Тем не менее, стоя перед входом в отель «Элтитьюд», Уолт курил, неторопливо пуская дымок и глядя через стеклянные двери на стол и сидящего за ним администратора, словно Алиса, заглядывающая в кроличью нору. [66] Имеется в виду сказка Л. Кэрролла «Алиса в Стране чудес».

Тут же был послан сигнал, и Гилл поднялся, вышел из-за стола, задержался перед входом, зевнул, потянулся и скрылся за дверью с надписью «Мужчины».

Уолт немедленно перестал курить, но не бросил сигарету на тротуар или в сточную канаву, а сделал довольно странную вещь. Он раздавил горящий кончик большим и указательным пальцами, не спеша, тщательно и без всяких признаков боли, а затем презрительным жестом швырнул окурок через плечо и вошел в отель.

Это был тревожный момент. Эллери не знал, что намерен делать Уолт. Мистер Уай во время последнего ухода оставил ключ от номера 312 на столе администратора. У Уолта не было ключа.

Отовсюду за ним следили глаза и прислушивались уши.

Уолт не подошел к столу, хотя для его удобства на всеобщее обозрение был выставлен ключ с ярлычком «312». Он даже не посмотрел в его сторону, а спокойно двинулся к лестнице.

Между вторым и третьим этажом Уолт встретил мужчину, спускающегося вниз. Он сразу же поставил пишущую машинку на ступеньку и склонился над своим левым башмаком. Когда человек прошел, Уолт выпрямился, взял машинку и возобновил подъем.

На третьем этаже он сразу же направился к номеру 312.

И здесь резервный план Эллери доказал свою действенность. Перед дверью с медной табличкой «312» Уолт снова поставил машинку на пол, сунул правую руку в карман и, вытащив ее пустой, нахмурился. Но затем чело его прояснилось, он повернул ручку, толкнул дверь, которая открылась внутрь, и шагнул в темноту, как будто не ожидал ничего другого. Закрыв за собой дверь, Уолт нажал кнопку и зажег торшер, стоящий у ночного столика в углу кровати, провод которой скрывался в углублении потолка. Тусклый свет оставлял верхнюю часть его фигуры в полном мраке. Дубликат ключа торчал в замочной скважине изнутри. Увидев его, Уолт тут же заперся. Чудесное появление ключа он воспринял абсолютно спокойно.

Сидевший на пожарной лестнице за окном номера 312 Эллери кивнул.

— Ну да, конечно… — пробормотал он.

Номер 312 находился в задней части отеля «Элтитьюд», поэтому с пожарной лестницы были видны только задние фасады домов, где располагались разные офисы. В этот час они были абсолютно необитаемы, и оттуда было нечего бояться любопытных взглядов.

Эллери скрючился у грязной кирпичной стены, прижав глаз к окуляру перископа. Его отец, окружной прокурор и комиссар слушали сообщения, поступающие в их наушники, но, когда звуки стихли, они все как один повернулись к Эллери.

— Это Уолт, — кивнул он.

— Вы уверены, что Игрек встретит его там? — прошептал окружной прокурор.

— Уверен.

— Тогда все в порядке, — с удовольствием произнес комиссар.

Комната прослушивалась, а в соседних и противоположных номерах шла запись на магнитофонную ленту.

— Отойдите! — внезапно потребовал инспектор, также смотревший в перископ.

Уолт поставил машинку и направился к окну. Четыре человека прижались к стене, по двое с каждой стороны окна.

Уолт подергал окно, но оно было закрыто накрепко, и он отошел назад. Инспектор Квин мог торжествовать: это ему принадлежала идея смазать окно силиконовым клеем и вставить со стороны пожарной лестницы замок, невидимый из комнаты.

— Смотрите, — тихо сказал Эллери и снова поднес прибор к глазу.

Инспектор последовал его примеру.

Они поставили у кровати ночной столик, а в углу его установили торшер. Положение торшера и стула, на котором сидел и печатал Игрек, было вычислено по следам на ковре.

Уолт поставил на столик машинку и снял с нее крышку, положив ее на кровать вместе с конвертами и блокнотом. Затем сел за столик левым боком к окну и приспособил торшер так, чтобы свет падал ему в лицо.

Инспектор Квин издал хриплый возглас, выпрямился, протер глаза и снова уставился в перископ. Наконец он присел на корточки и посмотрел на своих компаньонов при тусклом свете, проникающем из окна.

— Это не Уолт! — прошептал он. Наклонившись, комиссар посмотрел в окно, и на его суровом лице появилось нечто похожее на страх.

— Боже мой, Берт! — сказал он окружному прокурору. — Взгляни-ка!

Оторвавшись от перископа, окружной прокурор повернулся к Эллери и так посмотрел на него, словно никогда раньше не видел сына инспектора Квина. Но Эллери продолжал, стиснув зубы, наблюдать за происходящим в комнате.

Человек протянул руку к кровати, открыл блокнот и вырвал из него верхний лист. Наведя на резкость приборы, Квины отчетливо рассмотрели бумагу.

— Бледно-голубые линии! — пробормотал инспектор. — Та же бумага!

Человек за столом вставил лист в каретку машинки и начал приспосабливать его, очевидно стараясь, чтобы строки помешались точно на голубых линиях.

— Будь я проклят!.. — шепнул инспектор.

— Что такое, Дик? — нетерпеливо осведомился комиссар.

Но старик обратился к сыну:

— Так вот как ты догадался! Кувыркающаяся собака и отпечатки больших пальцев в верхних углах писем Игрека!

— Конечно, — ответил Эллери, не поворачивая головы. — Бумагу приспосабливали к голубым линиям в начале каждой строки, так как расстояние между линиями, очевидно, не соответствовало интервалам между строками на машинке. Отсюда вывод: кто бы ни оставил эти отпечатки, он сам печатал письма. Все очень просто, — добавил Эллери с горечью и так тихо, что его мог слышать только отец. — Чтобы это понять, мне понадобились всего лишь три убийства и почти удавшееся четвертое.

Человек, только что бывший Уолтом, начал печатать двумя пальцами, спокойно и неторопливо. В начале каждой новой строки он, как и говорил Эллери, поправлял бумагу.