Джон Карр - Убийства единорога

– Я изменил своему долгу, поделившись с вами своими мыслями. – Он мрачно скрестил руки на груди. – Шеф наградит меня хорошим пинком, если узнает об этом. Но я хотел показать мадемуазель, что, хоть я и flic, [42]у меня доброе сердце. Теперь я хочу знать только одно. Что за история с этим проклятым чемоданом? Как могли вы достать зубную щетку из черного чемодана, когда я знаю, что он был коричневым?..

В дверь постучали. Огюст, говоривший громко, резко оборвал фразу, едва не проглотив сигарету. Поднявшись, он направил на нас пистолет и отошел открыть дверь.

Это оказался Жозеф – высокий и тощий в сравнении с коренастым Луи. Он с подозрением уставился на нас, но при виде оружия в руке Огюста облегченно вздохнул, вытер лоб грязной рукой и осведомился:

– В чем дело? Кто звонил? У меня нет времени отвечать на звонки – мы устанавливаем мост…

Был только один способ выяснить то, что я хотел знать.

– Заткнитесь, Жозеф, – сказал я, вставая. – Относитесь ко мне с уважением, иначе даю честное слово Фламанда, которое я никогда не нарушал, я выйду из тюрьмы через три дня и перережу вам горло. Понятно? – Я с трудом удержался, чтобы не рявкнуть «Бу!», так как он испуганно отпрянул. В том, чтобы быть заклейменным этим именем, имелись свои преимущества.

– Теперь вам это не удастся, – отозвался Жозеф без особой уверенности. – Что вам нужно?

– Нам нужна бутылка виски за счет республики, и поживей. А теперь вопрос. Вы принесли багаж в эту комнату из нижнего коридора или Луи?

– Я. Ну и что из того? Если вы спрашиваете о коричневом чемодане, то его принес я.

– А другой чемодан – черный?

– Не пытайтесь говорить как англичанин! Вам не выпутаться. Да, я принес и другой чемодан.

Огюст повернулся к нему:

– Значит, чемоданов было два? Коричневый и черный? Говорите, бригадир!

– Не уроните оружие, Аллен! – нервно вскрикнул Жозеф. – Разве преступник не может иметь два чемодана? Я не крал его коричневый чемодан. Я детектив, а не чертов лакей. Говорю вам, я принес его сюда и поставил у кровати.

– Вы принесли два чемодана? – рявкнул Огюст. – У шефа будет что заявить по этому поводу!.. Попробуйте теперь сказать, что ничего не напутали. Например, не вы ли потеряли портфель, принадлежавший убитому? – В его голосе звучала тяжеловесная ирония.

– Подумаешь! – фыркнул Жозеф. – Повторяю, я детектив, а не лакей! Кроме того, какое это имеет значение, если он мертв? Все равно он был мошенником. К тому же я нашел портфель. Знаете, куда я его отнес?

– И куда же, бригадир? – вкрадчиво осведомился я.

– В комнату доктора Эбера, – ответил Жозеф.

– Если вы хотите когда-нибудь стать инспектором, Огюст, – сказал я, – притащите его сюда и закройте дверь. Самый большой ключ ко всему делу свалился вам на голову.

Огюст хладнокровно взял Жозефа за воротник.

– Подойдите сюда, месье Жозеф, и расскажите о последнем проявлении вашей тупости. – Он втащил детектива в комнату и запер дверь. – Что произошло с этим портфелем?

Жозеф старался держаться как можно дальше от меня.

– К чему вся эта суета? – осведомился он. – Матерь Божья, неужели возникли сомнения, что это чудовище Фламанд стоит здесь?.. Держите его под прицелом!.. Он же сам в этом признался. А если нет, – добавил Жозеф со зловещей улыбкой, – то люди поумнее нас сейчас доказывают это внизу. Они уже разоблачили ложь находящейся здесь женщины и толстого лысого старика, который говорил, что на дороге Леве не было никаких неприятностей. Помните пьяного водителя такси, которого нам велели уложить спать в кухне? Они допросили его, и он говорит, что толстый старик – злодей, который тоже напал на полицейского на дороге. Водитель слышал через перегородку, как они разговаривали об этом на заднем сиденье и как Фламанд признался, что ограбил и убил агента британской секретной службы всего за несколько километров отсюда…

Наши шансы снова рухнули с грохотом упавшего лифта. Я посмотрел на Эвелин и впервые увидел, что ее покидает самообладание. Мы оба (как, очевидно, и Г. М.) забыли об этом чертовом водителе, который, должно быть, проснулся после чрезмерной дозы виски в ярости из-за потери машины и готовым заявить что угодно.

– Ясно, что все трое были в заговоре, – быстро продолжал Жозеф, очевидно надеясь, что перемена темы позволит забыть о его собственных промахах. – Луи говорит, что эта… – поймав мой взгляд, он судорожно глотнул и добавил: – Что эта девушка – дочь толстяка. Когда завтра новость опубликуют газеты, она прозвучит как сенсация…

Бедный старый Г. М. Я мог себе представить его апоплексическое состояние, но мы с Эвелин были в куда худшем положении. Я посмотрел на Огюста. Мы не могли позволить себе потерять нашего последнего союзника…

– А вы в такое время пристаете ко мне с каким-то портфелем! – Жозеф сделал презрительный жест. – Мы поймали величайшего преступника века, а вы даже не заботитесь о том, чтобы охранять его как следует! Шеф узнает о том, что сделал я? А как насчет…

Это было ошибкой. Побагровев, Огюст протянул огромную лапу и пригвоздил Жозефа плечом к двери.

– Тем не менее, друг мой, – заговорил он с обманчивой мягкостью, не выпуская изо рта сигарету, – мы побеседуем о портфеле, если не возражаете. Я думаю, что этот человек – англичанин, и мы, французы, должны показать ему, что умеем играть честно. Расскажите мне все, что знаете. Вы сказали, что портфель в комнате доктора Эбера. Как и почему он там оказался?

– Но это вполне естественно! – воскликнул Жозеф. – Подумайте сами. Багаж был сложен в нижнем коридоре, верно?

– Я помню. Продолжайте.

– А вы помните, что, когда доктор вошел в дом, он нес коричневый портфель?

Это была правда. Я представил себе первое появление Эбера в поблескивающих очках и с портфелем под мышкой. Он взял его с собой в гостиную перед нашей первой беседой, но я не мог вспомнить, что произошло с ним потом.

– И что же? – сказал Огюст.

– А то, что, когда весь багаж сложили в коридоре и отсортировали, я увидел коричневый портфель и, естественно, подумал, что он принадлежит доктору, поэтому отнес его наверх вместе с его чемоданом. Я не связывал его с другим портфелем, когда вы спрашивали меня о нем, хотя помнил, что видел коричневый портфель. А уже после убийства, когда я заметил, что доктор Эбер все еще носит свой портфель, мне показалось это странным, так как все говорил, что он не поднимался наверх! Вспомнив ваши вопросы, я понял, что, очевидно, было два коричневых портфеля. Но какая разница? Ведь этот человек мертв…

– Вы не понимаете важности самого факта наличия двух портфелей, – сказал я, – как не могли понять важности двух чемоданов. Трудно сказать, в каком качестве вы проявили себя хуже – как лакей или как детектив. Вы имеете в виду, что портфель все время находился и находится до сих пор в комнате доктора Эбера?