Джон Карр - Убийства в замке Баустринг

Наступила тишина. На вытянутом лице Тейпа появилось раздраженное выражение.

– Итак, вы ушли из бильярдной, выпили, закусили, затем отправились на поиски доктора Тэрлейна. На все это сколько ушло времени?

– О господи, инспектор, – устало произнес Фрэнсис. – Видимо, вас интересует мое алиби?

– Сэр, я лишь подумал…

– Не знаю, – сказал Фрэнсис. – Возможно, пять минут, или десять, или меньше. Я не могу сказать точно.

– Я не собирался ни на что намекать, сэр. Это чисто рутинная процедура. Понимаете? Рутина… К примеру, если вы пошли в бильярдную, вы и сэр Джордж должны были быть постоянно в поле зрения друг друга? Так ведь?

На лице Фрэнсиса появилась слегка ехидная улыбка.

– Представьте себе, нет! Между бильярдной и Оружейным залом когда-то была дверь, но мой папаша заложил ее кирпичом. Он имел обыкновение проводить много времени в Оружейном зале, и ему было ненавистно слышать голоса людей за стеной. Мне тоже ненавистно видеть игроков в бридж. Мы все немного с приветом, вся семья. Я должен вам сказать… Нет, инспектор. Хоть мы и играли в бильярд, я и сэр Джордж, мы не были постоянно в поле зрения друг друга.

– Все так, инспектор, – вставил сэр Джордж. – Мы не все время были вместе, только, пожалуйста, Фрэнк, не мели чепухи.

Фрэнсис, похоже, был очень доволен собой.

– Но тут, возможно, какой-то заговор, понимаете, – продолжил он. – Сэр Джордж и я можем оказаться вовлечены в него. Я бы сказал, злодейский заговор. Я говорил вам, что я немного чокнутый. А сэр Джордж всегда завидовал коллекции моего папаши. Так что…

– Перестань, ладно? – потребовал сэр Джордж сердито. – Инспектору и так есть над чем подумать, без всей этой твоей чуши.

– Боже мой! – воскликнул Фрэнсис. – Тут определенно пахнет заговором. Я начинаю понимать. Доктор Тэрлейн и Брюс наверняка замешаны в убийстве папаши и наплели нам всякого разного, чтобы поддержать друг друга. А что? Вполне может быть заговор… Да взять хотя бы доктора Мэннинга и Ирэн…

Он вдруг замолчал, глаза у него сузились. Наступила пауза. Похоже, никто не знал, что сказать, а инспектор переводил взгляд с одного на другого с неожиданным интересом. К счастью, паузу прервал Вуд, направившийся к двери. Вуд вышел, и до них донесся пронзительный женский голос. Фрэнсис вздрогнул и уставился на вернувшегося дворецкого.

– Прошу прощения, сэр, – ровным голосом сказал ему дворецкий. – Миссис Картер нашла латные рукавицы. Они в комнате Дорис Мундо. Она отказывается прикасаться к ним. С вашего разрешения я пойду и принесу их.

Инспектор Тейп вышел вместе с ним, остальные не сдвинулись с места.

– В комнату Дорис… – произнес Фрэнсис вполголоса, потянувшись за сигаретами. – Интересно…

Сэр Джордж резко произнес:

– Послушай, Фрэнк! Пока у нас передышка, позволь мне тебя предупредить. Уймись! Оставь свои идиотские выходки, иначе он может начать воспринимать тебя всерьез. Он опасен, и ему нужна жертва. Так что успокойся.

К всеобщему удивлению, в разговор вмешался Кестеван.

– Это был тонкий намек! – воскликнул он, раздувая ноздри. – Относительно леди Рейл. Ты практически намекнул…

– А ты сообразительный, однако, – прервал его Фрэнсис. – Слушай, Кестеван, какой фильм вы с Ирэн собираетесь продюсировать? Она восхищается твоим творчеством, но только не говори, что ты вынашиваешь честолюбивый замысел сыграть Гамлета. Я этого не перенесу.

– Кто тебе сказал об этом? – спросил Кестеван, прищурившись.

– Шпионы, – усмехнулся Фрэнсис. – А что это за фильм, Кестеван? Некое роковое предчувствие говорит мне, что это будет нечто потрясающе русское. Одно из тех мощных произведений без единого диалога, где автор обычно решает мировые проблемы и его ссылают за это в Сибирь. Много лет, – сказал Фрэнсис задумчиво, – издательские дома всего мира соперничают друг с другом за право напечатать русские романы мельчайшим шрифтом. Как только автор попадает в этот микромир, его обожествляют. Кроме того, мы, англоязычные читатели, убеждены, что ни один роман не может считаться достойным, если произносишь фамилии его героев с первой попытки. Ирэн это может, я знаю. Убежден, это будет что-то русское. По всей видимости, «Осквернение семьи» Бориса…

Кестеван вскочил, подбоченился и выставил вперед ногу.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – прервал он его, – но ты оскорбляешь леди Рейл. А поскольку ты так много всего знаешь, советую тебе запомнить раз и навсегда, что мы собираемся осуществить грандиозный проект. Действительно в русском духе, но это перевод с английского. Вот так! И сделан он одной из твоих родственниц, женщиной. Так что тебе лучше осторожней выбирать выражения, Стайн.

– Вот как? – вскинул брови Фрэнсис. – Еще одна женщина…

– Представь себе! И она носит ту же фамилию, что и ты. Стало быть, она – твоя родственница. В общем, тебе лучше не рассуждать по поводу финансирования фильма…

– А вы, случайно, – произнес сэр Джордж задумчиво, – не Гертруду Стайн имеете в виду?

– Да, ее. А что?

– Надо же! – сказал Фрэнсис. – Да, да, конечно. Яркое молодое дарование из Вустер-колледжа.

– И что тут смешного? Не знаю, что за роль, но леди Рейл говорит, что я блесну всеми гранями моего таланта. Так что пойми меня правильно, Стайн, а что касается твоего приказа мне убираться из этого дома…

– Я не ставлю под сомнение твой талант, – сказал Фрэнсис. – Ты, безусловно, блеснешь, но твой личный вклад в продюсирование фильма в чем заключается? Хочу сказать, какую роль ты в этом проекте играешь? Счетную логарифмическую линейку, многоточие, а может быть, чеховскую тарелку крыжовника? Словом, прощай, Голливуд! Грядет переворот в артистическом мире…

Он распалялся все больше и больше. Лицо у него раскраснелось, голос звучал все громче.

– Спокойно! – вмешался сэр Джордж. – Уймись. Твой отец лежит в соседней комнате.

Фрэнсис обернулся к нему, и сэра Джорджа поразило выражение его лица.

– Позвольте мне быть безумным, – сказал Фрэнсис. – На время, во всяком случае. Это лучший способ поддерживать себя, иначе я просто свихнусь… Кроме того, его здесь больше нет. Взгляните…

Сам Фрэнсис отвернулся и попытался закурить, когда констебль в синей форме и апатичный Сондерс вышли из дверей Оружейного зала, неся на носилках свою скорбную ношу. Доктор Мэннинг руководил ими. Тэрлейн услышал, как доктор Мэннинг произнес:

– В музыкальный салон, пожалуйста.

– Sic transit, – произнес Фрэнсис, закурив. А потом тихо добавил: – Упокой, Господи, его безумную стариковскую душу, у него были и минусы и плюсы. И что теперь? Вот и мистер Гонт, кстати.

Вытирая пыльные руки носовым платком, Гонт вошел в библиотеку.