Джон Карр - А потом - убийство!

Во время их переговоров Г.М. сонно жевал мундштук и иногда хмыкал.

— Послушайте, — с упрямым видом заявил он, — меня интересует пропавшая пленка и больше ничего. — Он выпрямился и заревел на них: — Неужели мне, по-вашему, нечего делать? Вы думаете, я могу сидеть и морочить себе голову вашими покушениями? Все, что мне нужно, — пленка! А теперь давайте-ка кое-что выясним. Вы утверждаете, что пленку украли одновременно с серной кислотой?

— Нет, я только говорю, что пропажу того и другого обнаружили одновременно.

— Угу. Кислоту хранили в студийном павильоне? Я имею в виду — до того, как ее украли.

— Да.

— Но пленки, насколько я понимаю, в павильоне не было?

— Нет, конечно нет. Она хранилась в так называемой Библиотеке — так мы называем большой склад возле монтажных и проявочных студий в западном крыле главного корпуса.

— А когда точно ты узнал об исчезновении пленки?

— Примерно без четверти пять пополудни. Роджер Бейкер позвонил из Библиотеки в студийный павильон и все мне рассказал. Я пошел прямо туда; вот почему никто меня не видел. Оказалось, что пленка и правда пропала. Я вернулся в павильон около пяти минут шестого. Том Хаккетт стоял у двери и обыскивал всех выходящих на предмет обнаружения следов кислоты. Я направился прямо к телефону и позвонил вам; мы еще разговаривали, когда в десять минут шестого я услышал звон разбиваемого стекла — тогда злоумышленник плеснул кислотой в трубу. Я не сразу сказал Хаккетту о пропаже пленки — сообщил ему позже. Он и так очень расстроился.

— Кто может входить в Библиотеку?

— Кто угодно. Мы делим ее с «Рэдиант Пикчерз» и «С.А.Г.».

Г.М. с любопытством оглядел своего агента.

— Не правда ли, сынок, в нашей части света довольно небрежно обращаются с важными вещами?

— К сожалению, да, мы такие.

— Ладно, — кивнул Г.М. — Мне осталось сказать вам только одно. Держитесь вместе и разыщите мне пропавшую пленку. На остальное мне плевать с высокой башни. А сейчас — проваливайте, дайте мне заняться делом. Вот только… — Его широкое лицо разгладилось. Маленький, острый глаз, чье выражение приводило в замешательство, устремился на Билла Картрайта. — Голос-то был ее, сынок? — ласково спросил он.

— Чей голос?

— Тилли Парсонс. Ее ли был голос за окном, когда кто-то выстрелил в девчонку в упор?

— Не знаю, — отрывисто ответил Билл. — Боюсь, что да… — Помолчав, он повернулся к Гагерну. — Моника сейчас внизу, — сказал он. — Предлагаю нам всем выпить, а потом вплотную заняться делом. Я не верю, что Тилли — именно Тилли! — замышляет что-то недоброе. Но если да… Монику необходимо предупредить об опасности.

— К вашим услугам, — ответил Гагерн.

Капитан Блейк проводил их к выходу. Последнее, что они увидели до того, как закрылась дверь, был Г.М., бесстрастный, как толстый языческий божок, пребывающий в плохом настроении. Он угрюмо нависал над столом; обоим показалось, что Г.М. говорит не все, что знает. Их вывели из Военного министерства через другой выход, не там, где Билл с Моникой входили, они оказались на улице, параллельной Хорсгардз-авеню; поэтому им пришлось обойти целый квартал, чтобы снова очутиться у главного входа. Биг-Бен только что пробил половину пятого — важная деталь, значение которой прояснится впоследствии.

Моники в приемной не было.

Они начали искать ее, протискиваясь сквозь толпу посетителей. Наконец, над ними сжалился один из курьеров.

— Ищете молодую леди, сэр? — обратился он к Биллу. — Она ушла. Вышла отсюда почти сразу, как вы поднялись наверх.

Наверху, в маленьком кабинете, окна которого выходили на внутренний двор, сгустились сумерки. Сэр Генри Мерривейл по-прежнему сидел за столом и смотрел на дверь. Он слегка морщил нос, как будто ему подали на завтрак несвежее яйцо.

Вернувшийся капитан Блейк сел на край стола и посмотрел на него.

— Г.М., в чем дело? — спросил он.

— А?

— Я спрашиваю, — чуть погромче повторил капитан, — в чем дело?

— Да я просто сидел и думал. — Г.М. блуждал взглядом по комнате, выглянул в окно, посмотрел на двор, пробежал глазами по ровным рядам окон. — Знаешь, Кен… я больше не намерен зря просиживать здесь штаны.

— Чушь! — резко возразил его собеседник.

— Нет, не чушь. Сейчас идет война, а война — дело молодых, Кен. Тебе известно, что мне скоро семьдесят?

— Подумаешь!

— Нет, Кен, на сей раз я не валяю дурака. И то удивляюсь, что так долго засиделся. Через неделю или около того меня отправят в отставку. А что потом? Я тебе скажу. Можешь быть уверен: наши шакалы собираются запихнуть меня в палату лордов…

Кен Блейк перебил его:

— Послушайте, Г.М., не вижу причин для такого отчаяния. Мастерс говорит, вы уже давно боитесь, что вас предательским образом запихнут в палату лордов. Но чего бояться? В конце концов, вас же никто не заставляет. Даже если вам предложат звание пэра, вы ведь всегда можете вежливо отказаться, разве не так?

Г.М. уныло посмотрел на своего собеседника:

— Ах, сынок! Ты ведь женат, не так ли?

Капитан Блейк многозначительно хмыкнул.

— Да. Я тоже. И вдобавок у меня две дочери на выданье. Кен, как по-твоему, что сделают со мной домашние, если я откажусь от звания пэра? Я даже помыслить боюсь. Когда мне снится такое, я по ночам просыпаюсь в холодном поту.

Г.М. задумался.

— Признаюсь тебе, Кен, — заявил он с серьезным видом. — Если меня захотят обдурить, я уже решил, что делать. Уеду на Восток и вступлю в монастырь траппистов.

— Не глупите!

— Я не шучу, сынок. Некоторые их обеты мне очень даже по душе. «Непорочность, бедность и молчание». Я никогда не отличался непорочностью и бедностью, но, провалиться мне на месте, Кен, молчание — именно то, что мне подходит! И потом…

— Что?

Г.М. передернуло. Он посмотрел на мундштук.

— Знаешь, — неуверенно пробормотал он, — все мы не молодеем. Жизнь идет своим чередом. Мне уже семьдесят — семьдесят! Я хочу вот что сказать: в жизни каждого наступает время, когда начинаешь задумываться о смерти; когда понимаешь, что впереди осталось не так уж много лет…

Пораженный ужасом, его собеседник молча смотрел на Г.М. Хотя сэра Генри по праву называли старым брюзгой и многие страдали от перепадов его настроения, до таких признаний он еще ни разу не доходил.

— Прекратите! — сухо приказал капитан Блейк.

Г.М. продолжал качать головой:

— Нет, Кен, и не проси…

— Я сказал: «Прекратите!» Я знаю, где тут собака зарыта! Во-первых, вас никто не отправит в отставку. И даже если отправят, в вашей голове гораздо больше мозгов, чем у них у всех, вместе взятых.

— Если кто так и думает, то только ты.

— Во-вторых, вы обедали с министром внутренних дел, что практически смертоносно. В-третьих… — тут капитан Блейк посмотрел Г.М. прямо в глаза, — в-третьих и в-последних, вы готовы собственные уши заложить, лишь бы поехать в «Пайнем» и выяснить, что же происходит на киностудии!