Джон Карр - За красными ставнями

Билл вскочил на штабель и что-то пробормотал Г. М., который вручил ему револьвер. Старик, несомненно, догадался о том, что должно произойти. Он подошел к правому краю ковра и остановился, упершись кулаками в бока.

Спрыгнув вниз, Билл вложил «уэбли» в левую руку Альвареса. Засунув боксерские перчатки назад в брезентовую сумку, он взял ее с собой, когда вернулся на штабель и встал рядом с Г. М.

— А теперь, мистер Колльер, мы разберемся с вами, — послышался голос Альвареса.

Колльер стоял в одиночестве посреди ковра, расставив ноги, спиной к так называемому «серванту» с зеркалом.

Лицо Колльера казалось восковым. Он забыл покрасить брови, которые оставались рыжими. Угол верхней губы слегка приподнялся.

— Никак снова умник, — устало произнес он, обращаясь к невидимому компаньону. — Это солдат, который всегда хочет драться. Я дважды огрел его дубинкой и всадил в него нулю, а ему все мало. Но теперь он не сможет драться даже с плюшевым мишкой.

Выражение лица и голос Альвареса не изменились.

— Кстати, о драке, — сказал он. — Вы в ловушке и не можете покинуть эту комнату. Полагаю, вы этому не верите?

На лице Колльера отразился скептицизм.

— Думаете, меня так легко напугать?

— Что думаем я или вы, не имеет значения. Речь идет о фактах. Когда вы выйдете из этой комнаты, вас доставят в полицейский участок. Но вы можете выйти с пулей внутри или спокойно, без всякой стрельбы. Выбор за вами. Но чтобы выйти спокойно, вам сначала придется драться.

— Драться? — Колльер облизнул губы. — Почему бы и нет, умник? Я не прочь поразмяться. — Он расправил плечи. — И с кем же мне придется драться?

— Со мной. — Билл шагнул вперед и бросил на пол две пары перчаток.

Колльер обернулся. Его глаза прищурились при виде торса Билла в рубашке с короткими рукавами.

— Ковры будут вашим рингом, — продолжал Альварес. — Вы будете драться всего три профессиональных трехминутных раунда, согласно американским, а не международным правилам, поскольку вы натурализовавшийся американец…

— Прекратите эту болтовню! — неожиданно рявкнул Г. М. — Рад сообщить, что эта коммунистическая вошь даже не натурализовавшийся американец. У него фальшивый паспорт.

— Что это значит? — осведомился Альварес.

— Ох, сынок, разве я не говорил вам, что мы с полковником получили много новой информации об этой гиене? Дюрок начал рассылать телеграммы, как только я сообщил ему о фальшивом паспорте.

— Но вы же не видели его паспорт!

— Мне незачем было его видеть — я слышал о нем все. Разве вы не помните, сынок, что прочитали нам вслух в той квартире? Место рождения: Москва, Россия. Это верно. Но парень оказался слишком умным — поставил резиновую печать с написанной от руки датой натурализации.

— Ну и что?

— Ни в одном американском паспорте такого не бывает, — усмехнулся Г. М. — Этот паспорт не выдавали ни в Вашингтоне, ни в каком-либо консульстве. «Колльер» — фальшивка. Дюрок выяснил это по телеграфу и даже по телефону. Мы пренебрегали Америкой, так как вся грязная работа Колльера и Железного Сундука происходила в Европе. Но теперь мы получили ответы из нескольких американских городов и от ФБР.

Колльер ухмылялся, опустив веки, и выглядел почти довольным.

— Он действительно родился в России. Изучал ремесло гранильщика алмазов там и в Амстердаме. Потом пробрался в Штаты — никто не знает, каким образом, но это большая страна со многими границами. Хотите знать, почему он бросил бокс?

— Да, — кивнул Альварес.

— Его разыскивали за убийство в Кливленде. Но это не все — теперь его разыскивают за якобы непредумышленное убийство в Чикаго. Он угнал машину, был замечен и попытался ускользнуть, выехав на тротуар, по которому девочка катила обруч. Добрый старый Колльер мог легко не задеть ее — там не было ни фонарных столбов, ни деревьев. Но у него было дурное настроение, и он раздавил девочку. Ей было девять лет.

Колльер зевнул.

— Ну, десяти ей уже не будет, — заметил он. Последовала пауза, во время которой слышалось только свистящее дыхание. — Папаша произнес речь о моих достижениях, — продолжал Колльер, ковыряя во рту зубочисткой. — Не возражаю — вам все равно меня не поймать. Так буду я драться или нет?

— Будете. — Альварес указал на угол между двумя сервантами. — Это ваш угол. — Потом он указал на угол между открытым пространством и нишами с отрезами тканей. — А это ваш, мистер Бентли.

Билл поднял пару боксерских перчаток, когда Колльер повернулся к нему. Одна из них угодила Колльеру в физиономию, сломав зубочистку.

— Как сказал бы мистер Колльер, — промолвил Альварес, — у нас нет ни секундантов, ни даже рефери…

— Есть, — возразил Г. М., сняв пиджак и галстук и бросив их на ринг. — Я ваш рефери!

— Отлично, — сказал Альварес.

Колльер устремил полный ненависти взгляд на Билла.

— Ты любитель, парень, — процедил он. — Я чую их за милю. Я мог бы разнести тебя на мелкие кусочки, но у меня доброе сердце. — Его скрипучий тенор стал вкрадчивым. — Если я сломаю тебе челюсть, порву щеку или попорчу зрение так, что никто не сможет его исправить, вини не меня, а своего приятеля-умника.

— Повернитесь, — приказал Альварес.

Колльер повиновался. Боксерские перчатки лежали у его ног.

В здоровой правой руке Альварес держал кольт с единственной пулей, а в левой — тяжелый «уэбли» с взведенным курком.

— Последнее предупреждение, — сказал он. — Если вы попытаетесь спрыгнуть с ринга и убежать, вам выстрелят в голову. Надеюсь, вы не считаете это блефом?

— Я уже говорил, что меня нелегко одурачить, — ухмыльнулся Колльер. — По-вашему, я должен испугаться?

— Тогда вам придется дать урок. — Альварес выбросил вперед правую руку и выстрелил.

Щелчок вновь заглушило гулкое эхо. В зеркале серванта позади Колльера появилось черное пулевое отверстие, от которого разбежались длинные трещины.

Правая рука Колльера метнулась к правой стороне головы. Он бросил взгляд через плечо. Прядь черных волос с рыжими корнями, срезанная пулей, которая даже не обожгла скальп, плыла в воздухе, опускаясь на ковер.

Холодный спокойный голос Альвареса вновь полоснул по нервам Колльера.

— Каково бы ни было мое мнение об огнестрельном оружии, работа требует от меня быть первоклассным стрелком. Конечно, я стреляю не так хорошо, как Билл. — Бросив пустой кольт, Альварес переложил в правую руку тяжелый «уэбли». — Я говорил вам, что никогда не блефую и презираю тех, кто это делает. Вот вам еще одна часть того же последнего предупреждения. Если вы нанесете хотя бы один запрещенный удар, то получите пулю. — Его рука вновь взметнулась. — Хотите еще один урок?

Колльер, несмотря на свою ярость, невольно отпрянул.