Д. Баффа - Сценарий убийства

Теперь у детектива хватило времени на раздумье. И он полагал, что ответ уже готов. Продолжая смотреть на присяжных, он спокойно и совершенно естественно пожал плечами.

– Убийство не было хорошо спланированным, если его вообще планировали совершить. По какой бы причине ни убили Мэри Маргарет Флендерс, это было сделано в спешке и…

– Ответьте на мой вопрос, детектив Крэншо! Я не спрашивал, как, по-вашему, было совершенно преступление.

Повернув голову, Крэншо посмотрел мне прямо в глаза.

– Вы просили объяснить, каким образом он мог спрятать нож и не скрыть окровавленную одежду. Это могло произойти разными способами. Задумайтесь о том, что проносится в сознании убийцы непосредственно после совершения преступления: страх, эмоции, дикая спешка… Знаю, про такое всегда неприятно думать, но это так. Вы только что совершили убийство, ваше сердце стучит как молот, вы ничего не слышите и ничего не видите. Вы знаете одно: нужно что-то делать. Единственное, о чем вы можете думать, – о действии, которое будет следующим. – Глаза Крэншо были огромными и выразительными. Схватившись за подлокотник, детектив подался вперед. – Он только что ее убил. Он бежит по дому, стремительно поднимается вверх по лестнице и в этот момент понимает, что в руке все еще зажат нож, орудие убийства. Он не знает, что делать, и единственная мысль – как избавиться от ножа, где спрятать, куда бросить, чтобы никто не смог его найти. Он вообще не помнит, как сбросил окровавленную одежду, тем более куда ее положил. Все, о чем он думает, – это убежать, покинуть дом и навсегда избавиться от ножа. Он бросает одежду в корзину для белья – потому что всегда бросал одежду туда, – потом смывает с себя кровь, переодевается и покидает дом. Вот как могло случиться, мистер Антонелли. Он вообще мог думать, что никто не станет рыться в его вещах. Он надеялся, что перепрячет или постирает одежду потом, когда будет достаточно времени. Боюсь, я не вижу никакого несоответствия.

Я остался стоять с озадаченным выражением, приоткрыв рот. Словно человек, встретивший возражение, ответа на которое не было. Ни слова не говоря, я сделал несколько коротких шагов к столу защиты и положил руку на плечо Стэнли Рота.

– Вы правы, – признался я, кивнув в сторону Крэншо. – Обвиняемый мог это сделать, сделать именно так, как вы только что описали. Он мог ее убить, вбежать в дом и снять с себя окровавленную одежду. Он так сосредоточился на мысли о ноже, что не заметил – а заметив, не придал особого значения перепачканной кровью одежде. Вы правы, детектив Крэншо, вы абсолютно правы.

В глазах детектива появился огонек внутреннего удовлетворения, уголки рта поползли вверх, против воли складываясь в довольную и язвительную гримасу, никак не поддававшуюся контролю. Оставив Стэнли Рота, я вышел к кромке стола. Теперь я находился рядом со скамьей присяжных, как раз напротив свидетельского кресла.

– Это могло произойти именно таким образом – или, как это вы сказали… Ах да. Таким способом или «разными способами». А один из этих способов может состоять в том, что не Стэнли Рот, а кто-то, нам пока неизвестный, сначала убил Мэри Маргарет Флендерс, а потом, желая представить дело так, словно убийство совершил Стэнли Рот, взял его одежду, испачкал в крови жертвы, а затем бросил в корзину для белья. Бросил в корзину, в которой эту улику найдет кто угодно, но только не сам Стэнли Рот – по той причине, что, если он не убивал свою жену, с какой стати ему думать, будто в корзине в грязном белье лежит какая-то одежда, ему принадлежащая и испачканная кровью? Не так ли, детектив Крэншо? – Детектив не ответил, но я не ждал его ответа. – Сказанное соответствует уликам и само по себе вполне согласуется со здравым смыслом. Так, детектив Крэншо? – Я шагнул вперед, уже требуя ответа. – Вместо убийцы, позаботившегося об оружии и не заметившего, что он с ног до головы залит кровью, мы получаем убийцу, скрывшего улики столь искусно, что ему удалось заставить полицию арестовать невиновного человека!

У меня оставалось еще несколько вопросов к детективу Крэншо, но задать их не удалось. В начале процесса судья Хонигман обещал присяжным, что будет заканчивать дневные слушания ровно в пять. Едва часы пробили назначенное время, судья прервал меня на середине фразы, объявив заседание отложенным до девяти тридцати следующего утра. Бросив злобный взгляд, секретарь предупредила, что я не должен задерживать суд никакими новыми заявлениями.

– Очень, очень хорошая работа, – сказал Гриффин. Пожимая руку, он доброжелательно похлопал меня по плечу.

Гриффин приходил в суд каждый день. Ему каким-то образом удавалось получить место в первом ряду сразу за столом защиты, где сидел я со Стэнли Ротом. Обычно Гриффин не оставался надолго, иногда – всего на несколько минут. Но всегда приходил в зал в начале каждого заседания, стараясь морально поддержать друга и компаньона.

– Уже несколько часов, как меня ждут на студии, – пояснил Гриффин. – Хотел дослушать перекрестный допрос. Да… Я не мог оторваться, когда вы начали.

Гриффин смотрел на меня кротко и спокойно. Его взгляд внушал ощущение уюта и безопасности. Левой рукой Гриффин все еще касался моего плеча, а правая не отпустила мою ладонь, даже когда Стэнли Рот встал со своего места и, не взглянув на компаньона, сказал, что пора уходить.

Обычным ежедневным маршрутом мы прошли сквозь строй репортеров и телекамер, расставленных по ступеням снаружи здания суда. Пробиваясь к машине, Рот следовал первым, глядя только вперед, в то время как я старался махнуть рукой всем и каждому. Тут же последовала серия зависших в обволакивающе теплом южнокалифорнийском воздухе бессмысленных вопросов о том, что произошло на дневном заседании и что ожидается на следующем.

Явно стараясь отсрочить разговор, вести который нам так или иначе предстояло, Стэнли Рот нахохлился на заднем сиденье, в самом углу, и отвернулся к окну.

– Почему вы не рассказали мне насчет Крэншо? Почему не сообщили, что он был знаком с вами и с вашей женой? Это последнее, о чем его спросила заместитель прокурора, и последнее, что услышал я перед началом перекрестного допроса. Задавая вопрос, я всякий раз думал, что это значит, было ли в факте, что он знаком с вами двумя, что-то особенное, имевшее значение, и мог ли я этим воспользоваться. Я не использовал выпавший шанс потому, что вы не сказали мне заранее. Почему вы утаили от меня информацию? Что заставило вас так поступить? Вы наверняка понимали, что обвинение в курсе событий. Ведь это первое, что детектив сказал бы обвинителю в начале подготовки к слушаниям!

Рот бросил на меня странный взгляд.

– Я предположил, что это обстоятельство он предпочел бы не раскрывать.