Найо Марш - Убитая в овечьей шерсти

— Напрасно вы это так воспринимаете. Я знаю, что этот эпизод слишком резок и болезнен для вас. Но пройдет время, и ваши воспоминания останутся с вами, — он помолчал мгновение, — что бы ни случилось.

Она сказала нетерпеливо:

— В течение последнего часа все изменилось. Я же сказала вам. Вы не понимаете.

— Я понял ваш намек, — сказал он. — В течение последнего часа произошла попытка второго убийства. Вы полагаете, что ход моих мыслей таков: «Эта попытка напоминает по характеру нападение на миссис Рубрик. Поэтому она предпринята убийцей миссис Рубрик».

Теренция посмотрела на него внимательно и словно бы издалека. Казалось, она встревожилась и быстро встала и подошла к нему:

— Вы хотите сказать…

— Вы считаете, — подхватил Аллейн, — что, поскольку Артур Рубрик умер, я не могу подозревать его в убийстве жены.

Больше ничего узнать от Теренции Линн не удалось. Аллейн поднялся с нею наверх и стоял у открытой двери, в то время как она доставала дневник из тайника. Она молча протянула его Аллейну, и последнее, что он видел, было ее враждебное лицо, бледное, обрамленное черными распущенными волосами. Она заперла дверь. Аллейн спустился вниз и вызвал в кабинет Клиффа Джонса и Маркинса. Было уже десять часов.

Клифф был зол, раздражен и настроен на конфликт:

— Я не понимаю, зачем вы дергаете меня снова, — начал он. — Я ничего не знаю, ничего не сделал и мне это осточертело. Если таковы методы Скотленд-Ярда, то меня ничуть не удивляет, что говорят современные психиатры о британском правосудии.

— Не болтай глупостей, — остановил его Маркинс и поспешно добавил:

— Я уверен, что он извинится, сэр.

— Это абсолютное средневековье, — пробормотал Клифф.

— Послушайте, — сказал Аллейн, — я искренне согласен, что мы беседовали немало. Но в ходе этих бесед вы отказались дать мне некую информацию. Теперь я получил ее из другого источника. И хотел бы получить от вас подтверждение или опровержение. Вы находитесь в трудном положении. Мой долг предупредить вас, что каждое ваше слово будет записано и может быть использовано как свидетельство против вас.

Клифф облизнул губы.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что вам рекомендуется говорить правду и только правду.

— Я ее не убивал. Я не трогал ее.

— Начнем с истории со спиртным. Правда ли, что вы поймали Элби Блека в момент кражи, а Маркинс застал вас, когда вы водворяли виски на место?

Маркинс за спиной Клиффа подошел к письменному столу, открыл записную книжку и достал из кармана огрызок карандаша.

— Он сказал вам?

— Я понял это из его поведения. Он не отрицал. Почему вы не хотели посвятить в это миссис Рубрик?

— Он не отдавал бутылки, пока я не пообещал. Его бы уволили, и он мог бы попасть в тюрьму. За год до этого один из парней стянул немного спиртного. Они обыскали его комнату и нашли бутылки. Она обратилась в полицию, и он неделю провел в тюрьме. Элби был тогда под мухой. Я сказал ему, что он рехнулся.

— Ясно.

— Я же сказал, что это не имеет никакого отношения к делу, — пробормотал Клифф.

— Но так ли это? Перейдем к следующему вечеру, когда миссис Рубрик была убита, а вы виртуозно исполнили сложнейшее произведение на совершенно расстроенном пианино.

— Меня все слышали, — выкрикнул Клифф, — я готов сыграть вам эту музыку!

— А куда делась программа радиовещания на ту неделю?

Клифф разволновался. Глаза его расширились, а губы задрожали, как у ребенка.

— Вы ее сожгли? — поинтересовался Аллейн.

Клифф безмолвствовал.

— Вы, конечно, знали, что за полонезом Шопена последует «Искусство фуги». Возможно, до начала программы вы сыграли несколько вступительных аккордов. Вы видели, что он играл, не так ли, Маркинс?

— Да, сэр, — ответил Маркинс, продолжая писать.

Клифф вздрогнул при звуке его голоса.

— Но в 20.05 вы перестали играть и включили радио, которое, возможно, было заранее настроено на нужную волну. С этого момента вплоть до прихода вашей матери, когда вы снова начали играть, радио не умолкало. Но в течение этих пятидесяти минут вы успели наведаться в овчарню. Было почти темно, когда вы входили. Элберт Блек видел вас. Он был пьян, но не забыл об этом, и три недели спустя, когда нашли тело миссис Рубрик и началось расследование, он использовал то, что знал, для шантажа. Он заключил с вами сделку. Итак, почему вы ходили в овчарню?

— Я не дотронулся до нее. Я ничего не планировал. Я не знал, что она туда пойдет. Так случилось.

— Вы сидели в проходной комнате с открытой дверью. Если, после того, как вы перестали играть, вы остались сидеть на стуле возле пианино, вы могли видеть дорогу. Следовательно, вы должны были видеть, как миссис Рубрик свернула к овчарне и пропала из виду. Я не утверждаю, что вы ожидали ее увидеть. Вероятно, нет. Но предполагаю, что вы видели ее. Дверь была открыта, иначе Баха не услышали бы на теннисной площадке. Почему вы оставили «Искусство фуги» и последовали за ней? — Наблюдая за Клиффом, Аллейн подумал: «Когда люди пугаются, лица их деревенеют, как у покойников». — Я не слышу ответа, — сказал он.

— Я невинен, — произнес Клифф, и эта изящная фраза довольно нелепо прозвучала в его устах.

— Если это правда, не мудрее ли изложить факты? Разве вы не хотите, чтобы нашли убийцу?

— Я не обладаю чутьем охотника, — парировал Клифф.

— По крайней мере, если вы невинны, вы должны оправдаться.

— Как я могу? Ведь некому подтвердить мои слова! Она мертва, не так ли? И даже если бы мертвые заговорили, она могла бы свидетельствовать против меня. Будь у нее минута на размышления, она могла бы подумать, что это сделал именно я. Это могла быть последняя мысль, мелькнувшая у нее в мозгу, — что я убиваю ее.

Охваченный беспокойством, он бесцельно двигался по комнате, близоруко натыкаясь на стулья.

— Значит, она была жива, когда вы вошли в овчарню? Вы говорили с ней?

Клифф повернулся к нему.

— Жива?! Вы, должно быть, сошли с ума! Если бы я успел поговорить с ней! — Его пальцы сжали спинку стула, он задержал дыхание. «Ну, — подумал Аллейн, — кажется, началось». — Все было бы совсем иначе, — выпалил Клифф, — если бы я сказал ей, что раскаиваюсь, и попробовал убедить ее, что я не вор. Я это и хотел сделать. Я не знал, что она пойдет в овчарню. Я просто хотел послушать Баха. Я сначала хотел играть вместе с радио, но у меня не получилось. Тогда я остановился и стал слушать. Потом я увидел, что она идет по дороге и сворачивает к овчарне. Мне вдруг очень захотелось сказать ей, как я жалею о случившемся. Я долго сидел возле радио и размышлял, что же мне сказать. Потом, почти неохотно, я вышел, забыв выключить радио. Я спускался с холма, в уме перебирая фразы. А потом — перед тем, как войти, — я обратился к ней. Я не мог понять, что она делала, стоя так тихо в темноте. Я позвал: «Миссис Рубрик, вы здесь?» И у меня внезапно сел голос. Он как бы треснул и прозвучал очень слабо. Я прошел дальше в овчарню.