Жорж Сименон - Мегрэ и субботний клиент

— Вы хотите сказать, что он воспринял такую ситуацию как должное?

— Как должное или нет, но он ничего не мог поделать…

— Но ведь это происходило у него в доме?

— Может быть, он так считал, но, скорее, это был ее дом.

— Когда он женился на ней, у нее же ничего не было…

— Да, я припоминаю… И все же, когда я впервые увидел ее, то сразу понял, что она все приберет к своим рукам…

— Вы считаете, что Планшон был слабым человеком?

— Возможно, это и так… Но скорее я бы сказал, что он славный парень, но ему не повезло… Он мог бы быть счастлив с любой другой женщиной… И надо же было такому случиться, что ему попалась именно эта…

— Однако несколько лет они жили дружно…

Старик со скептическим видом покачал головой:

— Ну, если вы так считаете…

— А вы другого мнения?

— Возможно, он и был счастлив… Вполне вероятно, и она была счастлива по-своему… Только они никогда не были счастливы вместе…

— Она ему изменяла?

— Думаю, она изменяла ему прежде, чем перебралась на улицу Толозе… Заметьте, раньше я этого не замечал… Но как только она стала мадам Планшон…

— С кем она ему изменяла?

— С первым встречным самцом… Почти со всеми рабочими малярной мастерской… Будь и я помоложе…

— Планшон о чем-нибудь догадывался?

— Разве мужья это замечают?

— А как было с Пру?

— Здесь ей попался твердый мужчина, который сам себе на уме… Ему мало было мимолетной связи, как это было с другими…

— Вы считаете, что с самого начала он хотел выжить хозяина?

— Сначала — из кровати… Потом — из мастерской… Если вы теперь передадите мои слова Пру, то мне придется подыскивать себе работу в другом месте… Не говорю уж о том, что он может подстеречь меня где-нибудь в темном закоулке…

— Он такой горячий?

— Никогда не видел, чтобы он кого-то ударил, но врагом его я стать бы не хотел…

— Когда вы видели Планшона в последний раз?

— Наконец-то! Долго же вы тянули, чтобы задать этот вопрос. Я заранее к нему приготовился, так как знал, что вы об этом спросите. Я видел его в понедельник, в половине шестого вечера…

— Где?

— На улице Толозе… Мы работали в разных местах.. Мне приказали перекрасить кухню у одной старушки на улице Коленкур… Хозяин и другие маляры работали в новом доме на авеню Жюно… Работы там много… Недели на три, не меньше… Около половины шестого, как я уже сказал, я был в мастерской, когда во двор въехал грузовик… За рулем был хозяин, Пру сидел рядом с ним, а Анжело и длинный Жеф находились сзади…

— Ничего необычного вы не заметили?

— Нет. Они выгрузили инструменты, и хозяин, как обычно, вошел в дом, чтобы переодеться… Он всегда переодевался после работы…

— Вам известно, как он проводил свои вечера?

— Да… Мне случалось встречать его.

— Где?

— В бистро… С тех пор, как Пру окончательно устроился в доме, Планшон начал крепко выпивать, особенно по вечерам…

— Вам не казалось, что он мог покончить с собой?

— Мне это даже не приходило в голову.

— Почему?

— Уж если он два года мирился с такой ситуацией, то, наверное, терпел бы измену жены и всю жизнь…

— Вы знаете о том, что он уже не владелец мастерской?

— Он уже давно ей не владеет… Его только считали хозяином, но в действительности он им не был…

— Никто вам не говорил о том, что Пру выкупил у него мастерскую?

Жюль Лавис, прозванный Папашей, внимательно посмотрел на комиссара и отрицательно покачал головой.

— Им удалось заставить его подписать бумагу?

И как бы обращаясь к самому себе, он закончил фразу:

— Они еще хитрее, чем я думал…

— Разве Пру не говорил вам об этом?

— Впервые слышу от вас и совсем этому не удивлен… Не потому ли он уехал?.. Они все-таки вышвырнули его за дверь?

Казалось, старый маляр был искренне огорчен.

— Мне только непонятно, почему он не взял с собой дочь? Я был убежден, что именно из-за нее он терпел все эти унижения…

— Разве во вторник вам ничего не сообщили?

— Пру лишь сказал, что Планшон уехал.

— Он не уточнил, при каких обстоятельствах это произошло?

— Рассказал только, что Планшон был в стельку пьян, когда пришел забирать свои вещи…

— Вы ему поверили?

— А почему бы и нет?.. Разве все было не так?

Во взгляде маляра появилось любопытство.

— Вы что-то от меня скрываете, не так ли?

— А вы?

— Вернувшись как-то домой, я сказал своей жене, что Планшон долго не выдержит… А все потому, что он действительно любил свою супругу… До такой степени, что выглядел просто идиотом… Ну, а на дочь он молился, как на икону…

— Грузовик выезжал со двора во вторник утром?

— Да… Нас всех развозил на работу Пру… Он высадил меня на улице Коленкур, напротив дома, где живет эта старушка…

— Ничего необычного вы не заметили?

— В грузовике были бидоны с краской, рулоны обоев, кисти, что же еще?

— Благодарю вас, мосье Лавис.

— Это все?

Старик казался огорченным.

— Вы хотите, чтобы я задал вам другие вопросы?

— Нет. Я думал, что наша беседа будет дольше… Я ведь впервые в полиции…

— Если вдруг вы что-то еще вспомните, обязательно придите или позвоните мне…

— Пру наверняка спросит меня, о чем мы с вами толковали…

— Скажите ему, что я расспрашивал о Планшоне, интересовался, как он себя вел и мог ли покончить с собой…

— Вы думаете, он это сделал?

— Я знаю об этом столько же, сколько и вы…

Старик-маляр ушел, а через несколько минут комиссар пригласил в кабинет молодого итальянца Агокело. Он приехал во Францию всего лишь шесть месяцев назад, и Мегрэ пришлось по два или три раза повторять ему каждый вопрос.

Отвечая на один из них, молодой маляр, казалось, удивился.

— Ваша хозяйка никогда с вами не заигрывала?

— Заигрывала?

Анжело был красивым юношей с неясными и ласковыми глазами.

— Не пыталась ли она завлечь вас в дом? - Он рассмеялся и запротестовал:

— А что сказал бы на это господин Роже?

— Он ревнивый?

— Думаю, что…

И он сделал жест рукой, словно вонзая кинжал в грудь.

— Значит, господина Планшона вы после понедельника больше не видели?

На этом комиссар отпустил итальянца. Третий рабочий, вызванный на одиннадцать часов и которого его приятели прозвали верзилой Жефом, постоянно твердил, отвечая на вопросы:

— Не знаю…

Он не желал впутываться в чужие дела и не питал, видимо, особой любви к полиции. Причины для этого у него были: как узнал позже Мегрэ, как-то раз верзила Жеф разбил бутылку о голову одного из клиентов в каком-то баре, а до этого его уже неоднократно задерживали за драки в общественном месте.

Мегрэ пообедал в пивной «Дофин» в компании Люка. Тот не сообщил комиссару ничего нового: опрошенные им водители такси утверждали, что пассажир с заячьей губой им не попадался. Однако это еще ни о чем не говорило: обычно свидетели избегают давать показания, ибо хорошо знают, сколько времени им придется потерять на допросах в полиции, затем у судебного следователя и, наконец, на судебных заседаниях.