Раймонд Чэндлер - Кровавый ветер

Еще одна деталь привлекла мое внимание. «Твоя честь не позволит тебе вскрыть письмо преждевременно». Я, правда, письма не вскрывал, это сделал О'Рурк.

Я молча уставился на сержанта, все еще пытающего телефон и авиадиспетчеров окрестных летных полей, и услышал себя, свой скрипучий, незнакомый голос:

— Аэропорт или летное поле в Вестчестере. В Северном Вестчестере.

Он ничего не ответил, просто сорвал трубку. Какой-то захудалый аэропорт в десятке миль от Уайт-Плэйнз. Я отвернулся от О'Рурка и полез в мусорную корзину. Вытащил скомканный конверт, разгладил его. Конверт, как и полагается, надписан:

«Рэйс, я доверяюсь твоей чести. Не вскрывай этот конверт до полудня».

Взгляд на часы — почти без двадцати пять. Суровый взгляд на О'Рурка. Он устроил так, что я не увидел этой надписи. Сейчас он просвещал провинциалов:

— Не слышали о Микеле Горгоне? Газеты надо читать! Последние взлеты… Никто не вылетал? А есть у вас самолет, записанный на мисс Драммонд? Что?.. Ее пилот… Слушайте… Черт! Этот осел отключился! Центральная! Центральная! Гады, похоже, перерезали провода. Рэйс, бегом! Еще есть шанс!

— Да, шанс. Значит, это ты втянул Флэйм… — «Может, придет еще день, когда ты захочешь всадить мне пулю в лоб», — вспомнилось мне высказывание сержанта О'Рурка. — Почему ты ее не предупредил?

— Но я ее предупредил! Как только ты сказал мне о чемодане Майера, я тут же выскочил звонить. Я приказал ей никому не отпирать и сказал, что сейчас прибудут мои люди. Сказал, чтобы остерегалась Микеле…

— Да, она знала, — опомнился я. — Она знала и все равно пошла… О черт, О'Рурк, как ты мог!..

— Рэйс, выясним отношения позже. Сейчас не до этого. Я о ней беспокоюсь не меньше тебя, хотя и иначе. Сейчас у нас обитая цель. Похоже, она сознательно пошла на смерть. В Вестчестер! Живее! Еще успеем!

— Как же, успеем… — пробормотал я, бросившись вдогонку за О'Рурком. — Он повторит фокус с женой…

Небо светлело, полицейский автомобиль несся по городу. За рулем Брофи, мы с О'Рурком на заднем сиденье. Машина с сиреной и полицейскими эмблемами, задержек можно не опасаться.

— Я увидел шанс подобраться к Горгонам с помощью Флэйм, — продолжал разговор О'Рурк. — И она меня не подвела. За месяц с ее помощью я узнал больше, чем без нее за год. Но главного она не сказала ни мне, ни МакБрайду. И почему-то не очень верила мне, что Микеле изуродовал ее сестру. Может, думала, я таким образом хочу ее покрепче привязать…

— Значит, она давно работает с тобой.

— И да и нет. Она, конечно, работала на меня, но главным образом работала на себя. Я не торопил ее. Считал, что, когда она убедится в моей правоте, сдаст нам этого прохвоста. Она выяснила, что Тони прибыл с Горгонами. Через Тони вышла на Джовони. Но Джовони категорически потребовал встречи с Микеле. Кроме того, он сильно заболел, еще не прибыв в Штаты, на судне. Мы достаточно узнали о подвигах этого Дьявола. Так ты не заподозрил Флэйм?

— Нет. Послушай, ты знал, что она заперлась в шкафу?

— Конечно. Как только обнаружил, что шкаф заперт. Сразу вспомнил, что я ей сообщил о световых сигналах полковника для вызова помощи. Она беспокоилась о недостаточности его охраны. Мою систему защиты называла дырявой. Эмоциональная иногда девушка. К МакБрайду она зашла через черный ход, который он открыл для Майера. Почуяла угрозу, поспешила предупредить, но опоздала. С кем МакБрайд вышел, не знала. Но светом мигала она. Сразу, как почуяла, что с полковником беда. Точнее, — продолжал О'Рурк, — я только подозревал, что она в шкафу. На сто процентов уверился, когда встретил ее внизу. Я ее и выпустил. Помнишь, я тебе сказал, что ребята мои и президента не пропустят? Ты-то думал, что она всех там облапошила. Понимаешь, Рэйс, она не хотела, чтобы ты слишком много знал. Боялась, что ты начнешь ее слишком активно прикрывать и выдашь. Я-то, правда, думаю, что она просто за тебя боялась. Боялась, что тебя прежде времени землей закидают.

— У меня и мысли не появлялось, что она работает с полицией!

— А она и не работала с полицией. Цель ее — месть. Воздаяние, большая любовь, большая ненависть. Но я все же надеялся, что она поумнеет и сдаст этого мерзавца нам. А она вот… выкинула фокус.

— Может, она тебя не поняла?

— Не может. Я так сказал, что не понял бы только мертвый. Сказал, что Майер продал ее Микеле. Приказал категорически носа не высовывать. И повторил. Она ведь не ребенок, сам понимаешь.

— Нет, не ребенок. — Смерть. Разрушение. Отчаяние… — О'Рурк… Если она погибла… Я на тебя смотреть не смогу… А мы ведь с тобой… Черт! Почему ты мне не сказал?

— Не мог. Я обещал ей. Дал слово. Поклялся. Лишь на этом условии она согласилась работать с нами. Вообще-то я все же не сдержал обещание. МакБрайд ведь тебя привлек. Через Майера.

— И надпись на конверте. Она доверилась моей чести…

— Знаешь, слишком уж много тут чести намешано… Не прочитай ты письмо, мы б не знали, куда теперь ехать. В конце концов, я должен печься о своей чести, а не караулить твою. Это к лучшему, что ты его прочитал.

— Да, — согласился я, — это к лучшему.

— Ну вот и отлично. — Он протянул мне руку, но я не обратил на нее внимания. Он глянул на свою ладонь и сунул ее обратно в карман, — Каждый должен пройти свой путь.

— Я думал, ты мне друг, настоящий друг, а ты просто коп. Настоящий коп.

— Настоящий коп. Честный коп, — подчеркнул О'Рурк.

Брофи вел что надо. И сирену не берег. Бродвей, Ван-Кортленд-парк, Централ-авеню… Шестьдесят миль, шестьдесят пять…

Я бы на бетонке по прямой до восьмидесяти разогнался, может, и до девяноста перед поворотом на Такахоу-роуд. Но… повороты — штука опасная, и, чего доброго… У нас ведь не автогонки, не экскурсия по дорогам мегаполиса. Не рекламный киноролик «Недвижимость Вестчестера» или «Тормоза и моторы». Наперегонки со смертью — вот наша гонка…

В пяти милях от Уайт-Плэйнз О'Рурк высунулся из окошка, потом хлопнул по плечу Брофи. Автомобиль замер у перекрестка, и я услышал рокот другого мотора. Сверху.

Высоко над нами кружил маленький биплан. Мотор его чихал, дымил, самолетик нырнул, выровнялся, чуть набрал высоту и устремился по прямой над дорогой, параллельной нашей.

Мы бросились в погоню. Автомобиль последней модели казался доисторической колымагой, а мы в нем — дикарями-охотниками. Самолет постепенно уменьшался и скоро затерялся вдали.

Шестьдесят… Шестьдесят пять… Дорога виляла, автомобиль бросило на обочину, пришлось съехать в поле. О'Рурк указал Брофи на рощицу, в которой можно было спрятать машину:

— Оставь ее там, в тенечке.

— Черт, что-то делать, ради того, чтобы что-то делать, — нервничал я.

О'Рурк показал на другую группу деревьев:

— Не высовывайся. Я все-таки не зря следил за Микеле все эти недели. «Роллс-ройс» его сразу узнаю.