Гари Ромен - Европейское воспитание

Голос отца Бурака призвал их к молитве: верующие встали на колени в снег вокруг освещенного дерева, остальные наклонили головы и утверждали свою веру в человека с таким же рвением, с каким их товарищи взывали к бесконечному. Стихли крики ворон; в лесу вновь воцарилась тишина; звезды сверкали на снегу и в небесах с одинаковой силой; извечный лесной шепот возобновился, как встарь.

После молитвы из их рядов вышел Добранский и объявил:

– Сейчас я зачитаю вам сообщение нашего главнокомандующего.

Все встали, студент развернул бумагу и прочел:

Главнокомандующий, вилейковским партизанам, 24 декабря 1942 года. Русские атакуют на Волжском фронте, войска союзников наступают в Северной Африке; их высадка на Европейский континент является вопросом нескольких месяцев. Ваша борьба, ваше мужество, ваше ожесточенное сопротивление сегодня известны всему миру; ваши имена стали легендарными; в этой кромешной тьме вы сумели озарить мир ярчайшим светом. Даю вам наказ: пусть близкая победа застанет вас в братском единении и пусть вы найдете в себе еще большую силу и мужество, которые понадобятся нам для того, чтобы победить, не став угнетателями, и простить, ничего не забыв. Подпись: Партизан Надежда.

В начале января Махорка вернулся из экспедиции в город с ценными сведениями: неподалеку от Антокольского лесного кладбища уже сутки стоит колонна грузовиков - знаменитые гусеничные «опели», специально предназначенные для езды по снегу. Колонна строго охранялась: Махорка насчитал по одному часовому у каждого грузовика и два пулемета. Почуяв крупную добычу, трое братьев Зборовских рыскали по ночам вокруг машин, словно неприкаянные души у врат рая. Однако их сообщения были скудны: жители Антокола ничего не знали помимо того, что им запретили подходить к грузовикам, и единственный вывод, который братья сделали из своих наблюдений, заключался в том, что колонна, видимо, гружена взрывчаткой или бензином: солдаты никогда не курили рядом с грузовиками и вынимали табак из карманов только по ту сторону дороги. Старший Зборовский провел бессонную ночь, обгрызши себе все ногти, а наутро разыскал Зосю. Девушка пришла к партизанам, чтобы постирать им одежду.

– Зоська…

– Чего?

С другими мужчинами Зося говорила вызывающе и агрессивно.

– Ты мне нужна.

Она взглянула на него.

– Нет, - сказала она, - с этим покончено.

– Послушай меня, Зося. Это важно.

– Нет. Я больше этим не занимаюсь.

Старший Зборовский схватил ее за руку.

– Последний раз. Клянусь тебе, Зоська, последний разочек. У тебя же так хорошо получалось.

– Я не ведала, что творю. Я ничего не чувствовала. Мне было все равно. Я не давала себе отчет. Но сейчас… - Она холодно посмотрела в его мужские глаза. - А сейчас я чувствую. Я не хочу заниматься этим ни с кем другим, кроме Янека. Нет, никогда!

– Ты ничего и не почувствуешь с другими, Зося…

Она покачала головой и склонилась над стиркой, по локоть опустив руки в теплую воду. Старший Зборовский хотел было сказать: «Никто ведь ничего не узнает», но вовремя одумался. Он знал, что все его аргументы и все доводы ложны и ему нет оправдания. Но в нем кипел гнев. Гнев и безграничное презрение ко всем, кто может придавать значение чему-либо, помимо борьбы. Он проворчал:

– Возможно, эти грузовики начинены взрывчаткой. Тонны и тонны взрывчатки… Завтра или послезавтра они отправятся на фронт. Они уедут в Сталинград, и тогда… - Он подыскивал нужные слова. - Тогда будет слишком поздно!

Он почувствовал чью-то руку у себя на плече. Зося тихо сказала своим девичьим голоском:

– Я схожу. Я согласна. Молчи, Казик, я согласна.

Она расплакалась. Старший Зборовский отвернулся от нее и убежал. Он бросился на свое убогое ложе, закрыв лицо ладонями и стиснув челюсти. В висках у него стучала кровь, щеки горели от стыда. На соседнем ложе его брат чистил винтовку.

– Что с тобой, Казик?

– Заткнись. Ничего.

– Зубы болят?

– Замолчи, блядский… - Внезапно он повернул к брату свое бледное искаженное лицо. - Я тебе морду набью. Замолчи. Заткни свою грязную глотку, набитую…

Его брат подождал минуту и спросил:

– Ты все-таки послал ее?

– Я - собака. Слышишь, Стефек? Грязный пес, вот кто я такой…

– Не изводи себя. Одним грязным псом больше, одним меньше, что это меняет?

Зося шла больше двух часов. Она держалась середины дороги - маленький черный муравей на снегу. Часового она заметила издали. Зажав винтовку между коленями, солдат бил себя руками в грудь, чтобы согреться. Метрах в пятидесяти от дороги Зося увидела грузовик: перед ним стоял пулемет с двумя солдатами, лица которых закрывали шерстяные шлемы. Часовой прервал свои упражнения и схватил винтовку.

– Здесь запрещено ходить. Марш назад! - Он попытался объясниться по-польски: - Wzbronione … Poszla , poszla l!

____________________

1Запрещено… Пошла, пошла!

– Не затрудняй себя, Liebling 1. Я говорю по-немецки.

Она угодливо улыбнулась.

– Я уже три года общаюсь с немецкими солдатами… Можно было кое-чему научиться!

Солдат рассмеялся. Он развернулся к грузовикам и прокричал:

– Слышите, я нашел девицу, которая нас согреет.

Подошел второй часовой. Это был пожилой человек с угрюмым лицом и шелушащимся от мороза носом. Он осмотрел Зосю с ног до головы и сплюнул:

– Они тут все сифилитички.

– Эта вроде бы здоровая, - заметил первый солдат. - И молодая.

– Еще ни о чем не говорит. В Бельгии я заразился от пятнадцатилетней шлюхи, а недавно Колюшке загремел в госпиталь из-за одной потаскухи, которой не исполнилось и четырнадцати. Карточка есть?

– Да.

– Покажи!

____________________

1Любимый (нем.).

Зося вынула карточку из кармана.

– Вроде бы в порядке, - не глядя, сказал первый солдат.

– М-да, - сказал старший. - Но я сомневаюсь. В этой грязной стране… - Он харкнул. - Эх, была не была! Какая, в конце концов, разница? Подхватишь заразу - пошлют обратно в тыл. А мне ничего другого и не нужно. Так не хочется ехать на фронт.

– Мне тоже. Сколько ты хочешь за один Stoss ? 1

– Мне не нужно денег. На них ничего не купишь. Вот если бы у вас были консервы…

Младший солдат рассмеялся.

– А у нее губа не дура. Такая нигде не пропадет!

– Мы дадим тебе одну банку консервов за двоих.

– Этого мало.

– И спросим друзей, может, они тоже захотят. Мы скажем им цену: по банке с носа.

– Ладно.

– Надо бы спросить сержанта, может,

____________________

1«Палка» (нем.).

он тоже не прочь, - сказал старший. - Он очень любит это дело, и потом, если будет заодно с нами, то, в случае чего, покроет.

– Я не хочу после сержанта. Это опасно. В Бельгии…

– Мы будем первыми.