Энтони Беркли - Попрыгунья

— Понимаешь, Фил, понимаешь, и незачем со мной сюсюкать сладким голоском. Об этом все знают, все, кроме меня. Как обычно — жена узнает последней, — она зашлась в жутком хохоте.

— Ина, — сказал доктор Чалмерс как можно проникновеннее, — если ты считаешь, что между Дэвидом и Элси Гриффитс что-то есть, то могу тебя заверить — ты глубоко ошибаешься.

— Можешь заверить? Да неужели? А откуда же тогда тебе известно, Фил, что между ними ничего нет?

— Я уверен, что там ничего нет.

— Значит, ты ошибаешься — потому что там все, все уже есть! Господи, когда я подумаю, что я сделала для Дэвида… Но если эта шлюшка думает его заполучить…

О, правда же, Фил, об этом даже смешно подумать! Ужасно смешно!

— Ина, у тебя начинается истерика, — профессиональным голосом диагностировал Чалмерс.

— Ну и пусть! Мне все равно! Надоело притворяться! Это был для меня страшный вечер, Фил! Видел бы ты, как безобразно со мной вел себя Рональд! И эти ужасные мужчины, которые меня гнусно домогались, — она выжидательно посмотрела на доктора Чалмерса.

— Неужели? — осторожно спросил тот.

— Да! Господи, Фил, ну почему нельзя оставить женщину в покое? На самом деле ты единственный приличный мужчина из всех них. Это просто отвратительно.

— Так кто же тебя гнусно домогался, Ина?

— О, да все. Как обычно. Видимо, есть во мне что-то такое… Господи, лучше бы этого не было. Этот ужасный мистер Уильямсон…

— О, может ли это быть? — задушевно спросил доктор Чалмерс. — И что же он такое сделал?

— Пытался усадить меня к себе на колени. Вот тут. Было безумно стыдно. А этот мистер Шерингэм еще того хуже. Право, Фил, я не понимаю, как Рональд мог его пригласить! Это самый отвратительный тип из них всех. Мне пришлось от него буквально отбиваться!

— Тебе, Ина, как я погляжу, мужики прямо прохода не дают?

— Все, кроме тебя, — на полном серьезе ответила миссис Стреттон. — Ты единственный, Фил, кто не пытается заняться со мной любовью. Интересно, почему?

На сей раз доктор Чалмерс был тактичнее.

— Дэвид, между прочим, мой друг.

— Да, — трагическим голосом произнесла миссис Стреттон. — Ты ведь обожаешь Дэвида, правда, Фил?

— Он всегда был моим лучшим другом, — бодрым голосом сообщил доктор Чалмерс.

— Это, наверное, чудесно — быть мужчиной и иметь настоящего друга, сокрушенно вздохнула миссис Стреттон.

— Полагаю, что так.

Возникла пауза, вероятно, оттого, что миссис Стреттон размышляла о преимуществах мужского пола перед женским. Потом она чуть наклонилась к собеседнику:

— Не думаю, чтобы Дэвид имел бы что-то против, понимаешь, Фил? Во всяком случае, теперь.

— Против чего?

— Чтобы мы с тобой занялись любовью, — проговорила Ина тихим, но полным ожидания голосом.

Только тут доктор Чалмерс сообразил, что уже проходит по разряду страдальцев от неразделенной страсти к этой дамочке и что, оказывается, лишь мужская солидарность удерживает его от признания. Положение не из легких. Ина всегда была готова одарить его благосклонностью: если и существовал человек, которого она уважала, — помимо собственной персоны, конечно, — то это был он. И, еще не потеряв надежды удержать даму от опрометчивых шагов в обоих столь волнующих ее направлениях, доктор решил ее немножко успокоить. В то, что Рональд хотел от нее избавиться и даже не скрывал этого, он уже был готов поверить — Рональд вообще не любит церемониться. Самолюбие Ины, это нежное растение, получило болезненную рану. И вот ему, доктору, предложен шанс залечить ее старым проверенным способом.

Но доктор Чалмерс был человеком осторожным и от необдуманных поступков по возможности воздерживался. Прежде чем решиться, он обыкновенно взвешивал все "за" и "против", и не один раз. Будь он чуть менее осмотрительным, он бы мог, наверное, зажмурившись и глубоко вздохнув, приступить к оказанию просимой медицинской помощи. Но трезво рассчитав силы, он понял, что если заключит Ину Стреттон в объятия, то ему может попросту сделаться дурно. И ограничился тем, что протянув вперед здоровую руку, отечески похлопал женщину по плечу, грубовато хохотнув:

— Глупости, Ина. Дэвид конечно же будет против. К тому же, знаешь, тебе же самой это не понравится, правда? Это же — гм! — все испортит!

Ина застыла, потом мрачно кивнула.

— Да, Фил. Ты совершенно прав. Мне это совершенно не понравится. Господи, вот бы все мужчины были такие, как ты!

— Не нужно так говорить, — доктор Чалмерс заметно приободрился. — Вряд ли они и правда такие плохие. Как бы то ни было, Ина, я прошу тебя об одном одолжении. Согласна?

— Какое одолжение, Фил?

Доктор Чалмерс, положив трубку на столик, проговорил с расстановкой:

— Я бы очень хотел, чтобы ты отказалась от мысли написать королевскому адвокату насчет Рональда и выкинула из головы это ерунду относительно Дэвида и Элси Гриффитс и не говорила бы ему об этом ни слова. Ты ведь его этим страшно огорчаешь, причем совершенно незаслуженно.

Ина покачала головой.

— Извини, Фил, но этого я сделать не могу. Это мой долг — написать королевскому адвокату. Иначе зачем нужны законы, если мы все не будем им содействовать?

— Хорошо, хорошо, давай вернемся к этой теме завтра. Спешка тут ни к чему, да и ты не должна действовать, пока все хорошенько не обдумаешь. А что касается Дэвида…

И без того тонкие губы Ины яростно сжались в ниточку.

— Что касается Дэвида, — оборвала она, — то попрошу предоставить это мне. Извини, Фил, с твоей стороны это очень благородно — пытаться его прикрыть, но тут я с ним намерена сама разобраться.

— Но только не сегодня, — взмолился доктор Чалмерс.

— Нет, сегодня. Незачем терять время. Я и узнала об этом только сегодня вечером.

У кого же это зачесался язык, с ненавистью подумал доктор Чалмерс, на беду горемыки Дэвида?

— Но послушай, Ина. Ты…

— Тут нечем дышать, — вдруг заявила та. — Тут нет воздуха, — и, вскочив, выбежала на крышу.

Доктор Чалмерс угрюмо последовал за ней. Он-то надеялся, что сумел ее обезоружить, но нет — она снова вывернулась. Больше к ней взывать бесполезно. Теперь месяцы, а то и годы она будет тыкать этой Элси Дэвиду в нос, пока и его не доведет до сумасшествия.

— Чертова баба, — пробормотал доктор Чалмерс, который никогда не ругался.

И побрел к ней, стоящей у парапета крыши.

— Ты простудишься, Ина, — машинально произнес он.

— Мне все равно. Вот бы заболеть воспалением легких и умереть! Скажи, Фил, у меня будет воспаление легких, если я тут постою подольше? Вот бы Дэвид обрадовался. Тут же заполучил бы Элси!

— Какая чепуха, Ина!

— Это не чепуха. Сам знаешь, что не чепуха. Дэвид был бы просто счастлив. О Фил, ну отчего все мужчины такие скоты! Я отдала Дэвиду все. Все, что может отдать женщина! А он взял все это — и я ему больше не нужна! О Фил, зачем жить? Какой смысл?