Энтони Беркли - Попрыгунья

— И не забудем про обоих докторов. Не думаю, чтобы это касалось тех, кто рано уехал, но что до Чалмерса и Митчелла, то они находились в доме после того, как миссис Стреттон удалилась из зала, так что полиции придется их допросить. На самом деле правильнее сперва позвонить им обоим и попросить приехать сюда, а уж потом вызывать полицию. Ведь необходимо, чтобы ее осмотрел врач. Так что, Рональд, советую не терять времени.

— Да-да. Но знаешь, прошло всего восемь минут с того момента, как ты меня вызвал на крышу, — Рональд справился по наручным часам. — Так что времени мы не теряли. А ты пока что отведи Дэвида наверх, пусть выпьет чего-нибудь покрепче, — попросил он вполголоса.

Роджер кивнул. Дэвид Стреттон вряд ли испытывал большую привязанность к жене, и когда первоначальный шок от ее смерти пройдет, он вряд ли станет сильно сокрушаться. Но теперь он словно оцепенел.

— Пойдемте наверх, Стреттон? — обратился к нему Роджер.

Дэвид не ответил.

Рональд, проходя мимо него через дверь, братски стиснул его локоть:

— Выше нос, старик!

Дэвид поднял на него глаза.

— Да, я бы выпил, — произнес он совершенно нормальным голосом.

И покорно, как ребенок, поплелся наверх вслед за Роджером.

— Стало быть, — задумчиво проговорил Роджер, — в конце концов она это все-таки сделала.

— Почему "в конце концов"? — спросила миссис Лефрой.

Оба стояли в комнате с баром, возле камина. Объявив о случившимся дамам, Рональд позвонил обоим врачам и в полицию и теперь переодевался внизу. Силия Стреттон взяла на себя заботу о младшем братце, которого даже крепкая выпивка не сумела вывести из состояния транса, чем бы оно ни было вызвано — изумлением, или недоверием, или тайным облегчением, — состояния, временно лишившего Дэвида дара речи. Колин Николсон и Уильямсоны спорили в зале, надо ли переодеваться Лилиан Уильямсон, или лучше остаться в мужниных брюках, — что именно вызовет у местной полиции большие подозрения.

— Почему "в конце концов"? — повторил Роджер. — Потому что она сама признавалась мне чуть раньше, что ей бы хотелось покончить с собой, если б она знала "легкий способ".

— По-моему, она и Осберту говорила то же самое, — кивнула миссис Лефрой.

— Говорила. Он мне сам сказал.

Наступила пауза.

— Это, — произнесла миссис Лефрой, старательно подбирая слова, — может оказаться полезной информацией для полиции.

— Да. Но все же, — перед глазами Роджера стояло лицо с искаженными смертной мукой чертами, — по-моему, смерть через повешение не самый легкий способ, вам не кажется?

— Думаю, это кому как, — туманно ответила миссис Лефрой. Ее пальцы принялись нервно разглаживать белый шелк платья на талии. У нее очень красивые руки, заметил Роджер, маленькие и белые.

— Между прочим, — продолжил он тему, — я ни единой минуты не сомневался, что она сама не верит в то, что говорит. Ни единой минуты. Я полагал, она несет все это по глупости, ради дешевого эффекта. И все это наводило на мысль о старой доброй прописной истине.

— Какой же?

— Что те, кто грозится самоубийством, никогда не приведут его в исполнение. Более того, — продолжал размышлять Роджер, — я готов был поклясться, что к ней эта истина подходит гораздо точнее, чем к остальным. Чем больше я об этом думаю, тем больше уверен, что она попросту городила вздор. Полагаю, это не был несчастный случай?

— Неужели проницательный ум Великого Сыщика работает во имя нашего блага? — засмеялась миссис Лефрой, правда, смех ее звучал несколько принужденным.

— Вряд ли, — улыбнулся Роджер. — Но если хотите услышать мнение известного романиста, то оно таково: в литературе ситуация такого рода просто невозможна. Подобная художественная дерзость возможна только в реальности.

— Что вы имеете в виду?

— Да все эти совпадения. Имеется женщина, само существование которой раздражает — это еще мягко сказано — очень многих, весьма разных людей в силу различных причин. И как раз тогда, когда все эти люди злы на нее как никогда прежде, она крайне любезно и совершенно неожиданно сама себя убивает. Согласитесь, такое грубое совпадение никакой литературе не по зубам.

— Неужели? — спросила миссис Лефрой без особого интереса. — Лично мне все это не кажется таким ужасным.

— Правда?

— Ну, просто так само совпало, конечно же, вот и все.

— О, разумеется, — согласился Роджер.

Оба какое-то время глядели на огонь.

Миссис Лефрой оперлась голым локтем на толстый брус, служивший грубым подобием каминной полки и носком атласной белой туфельки принялась ворошить остывшие угли с краю очага.

— Хоть бы полиция поскорее приехала, — вдруг выпалила она.

— А мне показалось, вы ужасно боитесь ее приезда?

— Я? Какая ерунда. Разумеется, я не боюсь — с чего бы это мне ее бояться? — миссис Лефрой неестественно хихикнула.

Роджер промолчал.

По-видимому, поняв его молчание как попытку усовестить ее, миссис Лефрой добавила:

— Да, вы совершенно правы. На самом деле я ужасно боюсь. Было бы глупо притворяться.

— А почему вы боитесь?

Миссис Лефрой храбро глянула на него.

— Потому что нет ни одного человека, так или иначе связанного с этим семейством, кого не осчастливила бы смерть Ины. И незачем говорить экивоками — такого человека не найти. И я очень опасаюсь, что полиция об этом догадается.

— Ну и что, что догадается? Ведь, как вы сами сказали, миссис Стреттон была не самая приятная особа, и — чтобы и мне не говорить экивоками — я бы добавил, что своей смертью она принесла обществу куда больше пользы, нежели своей жизнью. Так что же изменится оттого, что полиция об этом узнает?

— Ну, это, наверное, не очень хорошо выглядит, верно? — ответила миссис Лефрой уклончиво.

— А внезапная смерть всегда выглядит не очень хорошо, — сурово проговорил Роджер.

Миссис Лефрой нетерпеливо прошлась по комнате.

— Только не надо банальностей!

— Разве вы сами их не говорили только что, миссис Лефрой?

— Вы же прекрасно понимаете, о чем я, правда? Вы ведь думаете то же самое! Хотите, скажу попросту: я ужасно боюсь, что если полиция об этом догадается, то заподозрит что-то совершенно несуразное!

— Да, — вздохнув, согласился Роджер, — вы правы. Я думал то же самое.

Доктор Чалмерс приехал раньше полиции и подрылся по лестнице. Роджер оглянулся на него, когда тот шел уже по верхнему короткому лестничному пролету.

— А, Чалмерс. Как вы быстро!

— Я еще не ложился. Ужасная история, Шерингэм.

— Да уж. Вы с Рональдом виделись?

— Нет, я сразу сюда — парадная дверь до сих пор не заперта. Где он?

— Думаю, у себя в ванной, переодевается.

— А миссис Стреттон?

— На кровати Рональда. Сообщить ему, что вы приехали?